Всю войну Александр Николаевич Секретов вел фронтовой дневник, где описывал происходящие с ним события. Сейчас этот дневник полностью оцифрован его внуком, Александром Гусевым. А дочь Александра Николаевича Наталья Секретова поделилась с нами воспоминаниями об отце, который ушел из жизни в 1998 году.
Есть такое выражение: «по воле волн». Так часто говорят о тех людях, что живут по принципу, куда понесет, туда, значит, и надо. Этот принцип присутствует у многих, конечно, у кого больше, у кого меньше. Александр Николаевич Секретов жил абсолютно вопреки этому принципу — шел против волн. Они его захлестывали, они его останавливали, валили. Он подымался, он опять шел, наконец, если обстоятельства вынуждали, полз. Но всегда в одном направлении — вперед, опираясь при этом на свой неистощимый оптимизм, упорство и … неистребимую любовь и доброту к людям, о последнем, в сущности, никогда и не говорил, это было само собой.
Он родился, как тогда говорили, в «простой советской семье», в Сибири. Потом семья поменяет не одно место жительства. Отец, исколесив всю страну, наконец, осядет в Таджикистане. В 1947 году сюда же приедет и Александр, и не только из-за родственных чувств. Чтобы понять, почему, надо вернуться в предвоенное время.
Перед нами дневник военных лет. Уникальный документ эпохи.
На первой странице рукой уже 18-летнего Секретова выведено: «Дневник Александра Секретова. Посвящаю моему участию на фронтах Великой Отечественной войны. 1942».
Александр Николаевич Секретов до войны жил в городе Мичуринске, на станции Кочетовка. В его дневнике есть запись: «22.06.1941г. Был митинг, секретарь Кочетовского узлового ВЛКСМ Дорофеев объявил о нападении германских войск на СССР, о бомбардировке городов. Выступали железнодорожники с требованием дать отпор врагу». И этот отпор был дан. Пошел в военкомат. Но вместо фронта направили учиться.11 сентября 1942 года Александр Николаевич стал красноармейцем-курсантом, получил обмундирование, а 16 декабря 1942 года окончил артиллерийскую школу связи, и ему было присвоено звание «сержант». «Направлен в формирующийся полк. Работаю помощником командира взвода. Обучаю бойцов связи». Вот как тогда взрослели: 18 лет, а уже младший командир, уже учит других.
Из дневника: «21/II. Получен приказ ехать на фронт. Едем в теплушках через Москву».
Далее идут деревни, города: Малоярославец, Юхнов, Ухово, Денисовка. «Везде сожженные деревни, разруха … Селищи, Большевик, Ключи, Большая Каменка … Ночуем в лесу. Днем выступаем на передовую. Окапываемся в лесу. Наши минометы ведут огонь…».
С марта 43 года записи в дневнике все чаще о боях: «18/III. Попал под сильную бомбежку, участвовал в бою». «19/III-43: участвовал в бою. Проводил связь. Представлен к правительственной награде — медаль «За отвагу»." «Из деревни Выгорь едем через Мосальск к Москве. 23 км. Д. Михайловка, г. Козельск, д. Волосово, д. Бело-камень… 7 км фронт. «Здесь в лесу получил медаль. В июле нас расформировали… И вот я на новом месте — взвод управления 1-го дивизиона 130 м.п. Начинаю свою работу пом.ком.взвода».
«5 июля. 12 часов дня, тревога, совершаем марш км 40−50, в лесу ждем наступления темноты. Постепенно сгружаем связь. Весь остаток ночи провел в работе… Слушал, как немцы поют песню русскую «Стенька Разин». Все время идет деятельная подготовка к бою».
«9 июля 1943 г. На рассвете наша артиллерия открыла ураганный огонь из всех калибров. Катюши, присвистывая, посылали тысячи гостинцев на немцев. Связь беспрерывно рвалась, и мне пришлось очень и очень много побегать под снарядами и минами немцев. Снаряд над головой срезал стоящую на бугре березу. Страшный гул. Наши бьют беспрерывно. С немецкой передовой идет сплошной дым. Вверх поднимаются щепки от разбитых блиндажей и дзотов… Последний раз сыграли катюши, и стало тихо. Наша пехота поднялась и пошла. Немцы не стреляли. Которые остались живы, те покорно поднимали руки и сдавались. Достались богатые трофеи. По сторонам валялись убитые, разбитые орудия, танки, повозки. Фронт, прорванный протяжением в 14 км, расширился на 35 км. …В этот день мы продвинулись на 25−30 км. Утро. Только расцвело, наша артиллерия начала бой за д. Старицу Ульяновского р-на. К обеду оборона была прорвана. Дома все целы. Немец так поспешно бежал, что не успел захватить с собой даже самое необходимое».
И так из страницы в страницу урывками фиксирует молодой солдат происходящее, забывая часто ставить даты. И только упоминание населенных пунктов говорит о том, что рота беспрерывно движется. Видно, как мужает сам Александр. Вот запись после бомбежки у д. Дудорово: «Глядим, идет на нас партия самолетов 30… Бойцы кто куда. Гул сплошной, бомбы рвутся рядом. Слышу, начало понемногу утихать. Но ничего, на сегодняшний день жив, значит еще воюю. Вылезаю, весь в земле.
Напротив был сад, росли яблони. Так на этих яблонях повисли куски, тряпки от людей.
Опять летит новая партия… Я то поднимаюсь, то опускаюсь, весь в земле, и так, пока стало темно, три раза…»
Орловская область, с. Ильинское, ст. Хотьково, поселок им. Чернышевского, д. Яковлево… «В этих боях много было взято власовцев». «Тут я здорово попал под артиллерийский огонь и еле остался жив». Далее Александр записывает рассказ «одной старушки», как произошел бой между двумя мессерами и нашим «истребком». В результате боя наш истребитель сшиб мессер, но другой в свою очередь поджег наш «истребок». Самолет сгорел, летчик был ранен. Его подобрали женщины и спрятали в сарае, оказав помощь. Об этом узнал староста. Он запряг лошадь, взял летчика и отвез его в немецкую комендатуру». Вот что рассказала «одна старушка».
Есть и такие записи в дневнике, что удивляет: «Продвигаемся все ближе к г. Карачев. Произошел интересный случай под вечер. Когда происходила артиллерийско-минометная перестрелка, наши в кустах установили большой репродуктор. И вот в эту перестрелку вдруг разносятся в окружности на несколько километров боевые советские песни. Стало тихо. Немцы перестали стрелять. Все поднялись. Наступающая пехота остановилась. Все были очарованы происходящим концертом. Вдруг, заглушая песню, заговорила грозно наша «Катюша», и наша пехота пошла вперед. Немцы были выбиты».
Дневник наполнен наблюдениями над сослуживцами, командирами. Из записей видно, не всегда взаимоотношения радовали молодого солдата. С кем-то он не сходился, кто-то его подставлял. Зато как тепло отзывается он о тех, с кем подружился. Характеристики удивляют своей краткостью, чувствуется стремление писавшего четко выразить свое суждение, видеть и свои недостатки. А в целом вырисовывается облик человека храброго, хотя и испытывающего страх («пришлось опять пережить эти страшные, хватающие за сердце бомбежки» — запись от 28/VIII-43г.). За этот же день любопытная запись о командире дивизиона, погибшего от немецкого снайпера
Не оставляет равнодушной описание задержания немецкого шпиона. Вроде бы так наивно, так просто описывает, но, вчитываясь, понимаешь: в этой простоте и таится соль правды.
В 1943 Александр вступает в партию. Пишет об этом скупо и строго, но, чувствуется, особенно по поступкам, описаниям своего участия в боях, человек он идейный, партия для него — серьезное ответственное дело.
В 1943 Секретов впервые серьезно ранен, лечится. Вот как он описывает это: «Взял с собой бойца Яблуновского, катушки с кабелем, т/аппарат и под обстрелом потянул связь. Пот лил как из ведра, т.к. приходилось бежать. Уже подтянув к оконечному пункту, я увидел, как разорвавшийся снаряд порвал провода. Я подбежал, схватил концы проводов и стал связывать.
Снаряды со свистом пролетали, не долетали, рвались. Вот разорвался недалеко от меня, сейчас возьмет прицел увеличить. Точно в меня. Сердце часто билось, я чувствовал, что следующий снаряд будет мой.
Но руки … окручивали проводки. Вдруг глаза мои запылило пылью и дымом. Я обернулся: в 5 метрах от меня пылилась свежая воронка. Я сделал несколько шагов, только сейчас почувствовал слабость в правой ноге и понял, что я ранен. Яблуновский схватил меня и чуть не силком дотащил в окопчик, и это было счастьем: снаряды один за другим рвались. Кровь ручьем лилась из трех ран. Яблуновский быстро перевязал меня, нога была уже не своя и ее приходилось волочить. При помощи Яблуновского пошли. Кругом беспрерывно рвались мины и снаряды, вперед беспрерывно шли все новые и новые пополнения пехоты».
Тогда в этом сентябре 1943 года впервые Секретов на какое-то время встанет на костыли. Он еще не знает, что недалек тот день, когда они станут постоянным атрибутом его жизни…
Но будет это в 44. А пока, пока «…поместили нас в шалашах, сплетенных из веток, покрытых старыми ржавыми листами железа. Стены были обсыпаны землей. В осеннюю пору с теплыми солнечными днями госпиталь представлял дачу для отдыха». Потом был Орел: «Прекрасный старинный русский город, оставленный немцами, в настоящее время представлял груды развалин. По улицам высились одни только стены с облупившейся штукатуркой. И такая участь постигла все русские города, не знавшие еще доселе такого варварства, разрушения, разгрома. Такие дела могут делать люди психически нервные, а делает «высшая раса культурных немцев», но и это был не предел «высшей расы», далее читаю: «Проехали Великие Луки, полностью взорван немцами, а также артиллерийско-минометным огнем. Он несколько раз переходил из рук в руки. Я не видел еще такого города, который был бы так разрушен. С одного края города видать конец города».
Сержант Секретов сменил еще не один госпиталь, пока появится 28 февраля 43 года короткая запись: «Я выписался из госпиталя в запасной полк 204 II прибалтийского фронта». В одном же из госпиталей его найдет орден Славы III степени.
И опять бои. Прибалтика. Запись за 6/X 1944 г.: «7 часов утра. Общее собрание коммунистов роты выдвинуло и утвердило меня парторгом роты. С этого дня я принял на себя большую ответственность. Быть партийным руководителем части. Это большая честь, особенно для меня в двадцать лет. И такое доверие — со стороны старых коммунистов». Молодой парторг записывает: «Составляю программу действий, план поручений коммунистам».
Но приближается 10/Х-1944г.: «В 11 часов утра около берега Западной Двины я наступил на мину. Свершилась моя судьба. Да! Я потерял с этого момента свою жизнь. О, как обидно и жалко проститься со свободой и уйти из жизни без ног, физически здоровым…
Прощай, моя молодость, мое прекрасное будущее, о котором я так мечтал!!! Роковая судьба!»
Эта запись, сделанная уже, очевидно, какое-то приличное время спустя в госпитале, в дневнике — последняя. Дальше стало не до записей. Отчаянье и ужас происшедшего, 3 года госпиталей вылились еще и в борьбу с самим собой: жить или не жить? А если жить, то как?
Итак, в 1944 году под Ригой Александр Секретов подрывается на мине. Последнюю операцию, кстати, делал знаменитый хирург Николай Алексеевич Богораз.
Боевой путь Александра начался под Курской Дугой, а завершился близ Риги. Награжден медалью «За Отвагу», орденом «Славы» третьей степени за участие в боевых операциях в Прибалтике в составе 2-го Прибалтийского фронта и орденом «Отечественная война».
Далее он работал научным сотрудником института
На всю жизнь я запомнила строчки письма матери, которой мой отец помог найти место захоронения ее сына: «Я готова опуститься перед Вами на колени и целовать Вам ноги». Она не знала, что он был инвалидом…
Разве это не подвиг посвятить себя такому святому делу?
