Свою жизнь Юрий Дмитриевич Брагин называет не иначе как долгой и очень насыщенной. И это действительно так, ведь она вместила в себя не только тяжелые военные испытания на фронте, но и долгую честную трудовую жизнь. Юрий Дмитриевич награжден орденами Красной Звезды, Александра Невского, Отечественной войны I степени и медалями. На этой неделе он отметил свой 95-й день рождения.
Вообще Юрий Дмитриевич из-под Рязани, в Тулу судьба привела уже после войны. Был активным комсомольцем, можно сказать, идейным. «Жуликов и тогда не любил», — говорит он. Началась война, подал заявление в Красную Армию, но его, шестнадцатилетнего, не взяли. Некоторое время помогал ловить чужаков в своем родном Спасском, пока не пришла путевка на учебу в минометно-пулеметное училище в Уфу.
По окончании шестимесячных курсов получил звание лейтенанта. В училище настойчиво оставляли — отвечать за физподготовку молодых специалистов. Но пришло известие, что отец погиб на фронте, под Смоленском, и Юрий Брагин отказался: только на фронт, отомстить за отца.
«Дали мне двенадцать офицеров, я их повез, — вспоминает он. — Был зачислен в 158-ю стрелковую дивизию, созданную из ополченцев Москвы и Московской области. Воевал только в ней, причем только в наступательных боях».
Юрий Брагин был назначен командиром пулеметного взвода. Первые военные испытания — окопная война под Витебском, где простояли всю зиму 1943-1944 годов. А потом советские войска перешли в наступление. Страшная канонада, взрывы снарядов, артподготовка в полтора часа и первая рукопашная.
«На переднем крае никаких законов не действует, — говорит Юрий Дмитриевич, — надо убить — убей».
За бои под Витебском он был награжден орденом Красной Звезды.
А потом — страшные бои в Прибалтике, в Померании. Тридцать километров наступательных боев в направлении города Иецава. «Что там творилось, уму непостижимо. Был приказ — пленных не брать», — рассказывает Брагин.
Вспоминает сопку, которая производила абсолютно мирное впечатление, когда готовилось наступление. С одной стороны, на правом фланге, он поставил роту, только что прибывшую с марша. И вдруг, когда всё началось, именно оттуда заговорили пулеметы. Положили всех.
«Я никогда матом не ругался. Меня даже за это иногда командиры упрекали. А тут сорвался, ругался сильно. У меня были в распоряжении три «иски» — самоходных орудия. Я их поставил, и они прямой наводкой буквально срезали с земли эту сопку».
В те дни у него на руках умер от ран друг — капитан Иван Жаворонков. Юрий Брагин взял командование на себя.
Из наградных документов:
«16-18 сентября 1944 года при форсированию реки Иецава и взятии города Иецава проявил образцы мужества и отваги. Когда выбыли из строя командование батальона и командиры рот, Брагин взял на себя командование батальоном и, находясь все время в боевых порядках, с батальоном отбил три яростные контратаки противника и нанес ему потери до 35 человек убитыми, уничтожены две огневые точки противника».
Официальные документы — не литературное произведение, им чужды красочные описания. И уж если проникло сюда определение «яростные», то можно представить, насколько они в реальности были яростными.
«18 сентября 1944 г. первым форсировал реку Иецава и ворвался на северную окраину города, преследуя отступающего противника до самого леса. Лейтенант Брагин с меньшими силами на своем участке провел успешные бои. За 18 сентября 44-го захвачен склад с боеприпасами и освобождено более 30 русских женщин с детьми от противника».
«Привели мне тогда повара-немца, — рассказывает Юрий Дмитриевич. — А у него еще трое подсобных рабочих. Приготовил. Я ему: «Ешь!» Всё съел, что положили в тарелку, значит, пища не отравлена. Накормил солдат и опять в бой».
Там, в Прибалтике, наступил правой ногой на мину. Взрывом раздробило стопу. Просил медиков, чтобы оставили ногу в целости — все-таки спортсмен. Перенес четыре операции. Но ничего нельзя было сделать. Ногу ампутировали, правда, ниже колена — это считалось хорошо, везение. Тем более что в госпитале увидел и невероятные человеческие трагедии.
«У нас было целое отделение «самоваров» — ни рук, ни ног. Смотреть на них очень страшно.
Уход за ними был исключительный. Один, помню, каким-то образом оказался на крыше — может, помог кто, и с криком „Не могу больше!“ рухнул вниз».
Там, в госпитале, встретил и День Победы.
«Это было неописуемо. Все бегали, стреляли, кричали ура! Я еще был без протеза, на костылях, и меня носили на руках!»
После войны Юрий Дмитриевич окончил Московский юридический институт, по распределению приехал в Тулу. Многие годы работал судьей в Тульском областном суде. Попросился сразу вести гражданские дела: «От уголовных отказался, я уже столько крови к тому моменту видел, не хотел больше».
Проработал на разных должностях без малого семьдесят лет. Ни от какой работы, по его словам, не отказывался, даже с лекциями ездил выступать, поэтому одной из самых своих дорогих наград считает не только военные ордена, но и почетный знак ветерана судебной системы Российской Федерации.
