Несмотря на выходной и прекрасную погоду, зал был полон, и зрители встретили спектакль с большим восторгом.
Казалось бы, какие в этой истории могут быть для нас открытия?
– Вы привлекательны, я чертовски привлекателен. Приходите в полночь к амбару, не пожалеете – в спектакле присутствует.
– Я мчалась сюда три дня и три ночи, чтобы сказать, как вы мне безразличны– тоже есть.
– Слава храбрецам, которые осмеливаются любить, зная, что всему этому придет конец, – звучит.
Персонажи те же, но в исполнении других актеров. Хозяин и Хозяйка – Максим Дементьев (Сергей Пыжов) и Ольга Баурина. Медведь и принцесса – Сергей Сергеев и Юлия Школьникова. Король и министр-администратор – Андрей Сидоренко и Дмитрий Чепушканов. Эмилия и Эмиль – Марина Борисова и Вячеслав Федотов. Совсем иные образы, отличные от устоявшихся. Да и история совсем другая.
О том, как работалось над спектаклем по пьесе, известной каждому жителю нашей большой страны, мы поговорили с режиссером-постановщиком спектакля Верой Анненковой. Для нее это уже третья работа в Туле. До этого были «Мнимый больной» и «Леди Макбет Мценского уезда».
– Вера Михайловна, как же все-таки отрешиться от популярного кино, приступая к такой постановке?
– Это всегда риск, да. Но моя задача была рассказать свою историю, отталкивалась от пьесы Шварца. Важно было сохранить его язык, афоризмы. Понятно, что пьеса посвящена его супруге. Эта их история любви победила мои страхи. Родился образ спектакля, кабинет волшебника, наполненный чудесами и книгами, этот космос вокруг, потому что действительно это история какого-то вселенского масштаба. Мы говорим не о любви конкретных мужчины и женщины, а о любви – творении Божьем. Мы есть любовь. Для меня эта история оказалась глубже, чем сказонька о деспоте-короле и Медведе. В ней заложено куда больше философии, чем кажется. Опять же исходя из биографии Шварца, его творческой судьбы.
– Насколько, на ваш взгляд, такая сказка сейчас актуальна для взрослого театра?
– Мне кажется, сейчас самое время сказки. Я ученица вахтанговской школы. Вот у Вахтангова в свое время были очень тяжелые времена, и он ставил в своем театре «Принцессу Турандот». Сейчас всем морально тяжело. Мы все живем в напряжении, может и не замечая этого. Поэтому хочется прийти в театр и душой получить надежду, что все будет хорошо. Любовь спасет, милосердие спасет, жертвенность существует. И нас спасают милосердие, жертвенность и любовь. А что еще? Мы верим в чудо, обыкновенное чудо. А обыкновенное чудо – это наша планета, которая еще вертится. Почему на сцене и установлен глобус. Ведь сложные события происходят не только у нас, они мирового уровня. Везде есть точки напряжения. Столько вокруг зла, ненависти, неприятия, но что-то нас останавливает, когда мы уже стоим на краю. Господь нас не покидает, дает нам еще один шанс на спасение. Поэтому страх перед фильмом победило мое желание поговорить о любви. Как в пьесе Волшебник говорит своей супруге: я так хотел поговорить с тобой о любви.
– При всем том, что на сцене сказка, декорации вполне себе в духе фэнтези.
– Время то идет. Гарри Поттера мы тоже смотрим. Хотелось еще немного и стилизовать, добавить стимпанка.
– Но от знаменитой музыки отказались.
– У меня была мысль что-то процитировать. Но я поняла, если возьму что-то из той музыки. это потянет за собой всю ассоциативную сетку, и всю историю. Поэтому у нас музыка достаточно абстрактная.
– А была мысль делать что-то вопреки сложившимся образам фильма? Антимиронов, антилеонов?
– Тот фильм вообще снимался немножко в другое время. Брежневские, спокойные времена. Это и мое детство, я застала это. Люди жили достаточно безмятежно. Поэтому в фильме было много огня, страстей – имелась востребованность именно в таком жанре. Наша история более волшебная, сказочная. Это оживающая история любви. Автор придумывает персонажей, которые рождаются на наших глазах. Поэтому мы создавали образы, исходя из своих задач.
– На что еще обращаешь внимание, когда смотришь спектакль – очень много аллюзий на какие-то узнаваемые реалии жизни.
– У Шварца есть же отсылка даже к «Красавице и чудовищу», тоже вечная сказка, по идее, – я полюблю молодого человека, а он станет чудовищем. Ну все мы иногда становимся немножко медведями. Дела житейские. Шварц в своих пьесах придумал хитрый, мудрый ход не говорить впрямую о каких-то вещах. Вот сейчас взять его «Дракон» это будет очень острая пьеса. Он рассказывал вроде сказоньку, но под это вкладывал философию. При этом он был оптимист. Для «Обыкновенного чуда», например, никак не мог придумать финал. Он десять лет писал эту пьесу, и финалов у сказки «Обыкновенное чудо» двадцать восемь.
– То есть двадцать восемь финалов, и все счастливые?
– Все. Хотя есть такие варианты, когда короля превращают в облачко или в крысу, то есть он от них всех избавляется. Вот у нас во втором акте действие тоже происходит не совсем как в фильме, но по пьесе.
– А почему не любил плохие финалы? Вполне себе драматургично.
– Мама его в детстве пугала – если не доешь кашу, сказка закончится плохо, и он ее скорее доедал. Он где-то идеалист и ребенок. Поэтому у него и персонажи такие. Король – он же дитя. Мы когда с Андреем Викторовичем Сидоренко, который играет роль короля, обсуждали роль, он говорил о том, что его же будут сравнивать с Леоновым.
– Но ведь от этого никуда не денешься.
– У меня своя версия. Что такое впасть в детство, как это происходит с королем? Уйти от реальности, от ответственности. Я не виноват – это все предки. А что я могу сделать? Такой вроде бы Карлсон. Я понимаю, что у короля это осознанный уход. Как в «Гамлете» сцена сумасшествия – он действительно сошел с ума или прячется под маской сумасшествия?
– Интересно, что «Обыкновенное чудо» сейчас опять достаточно активно ставят в разных театрах.
– Идея тульской постановки возникла еще до того, как появился спектакль в театре Вахтангова. Там своя версия. Жена умирает, и Волшебник для нее из подручных материалов делает персонажей. В финале они ее с собой забирают в тот, другой мир. Это опять же шварцевская история – писатель умирает, но творения остаются. В этом его вечность, о которой он говорит в финале пьесы. Эти книги – накопления нашей истории, наша сила. Ты можешь путешествовать по созданным до тебя мирам. Почему у нас на сцене совпадение книг и космоса. Когда я разбирала пьесу, обратила внимание, что она еще об отношениях Творца – Бога и сына. Он требует: сынок, ты должен совершить поступок. Должен поверить, что один раз в жизни человеку дается шанс, но ты его упустил. Шварц говорит нам, что не надо бояться и ждет от нас именно поступков.
