Но именно эти чёрные фуфайки — мальчишки, героические женщины, не попавшие в первый призыв мужчины — помогли отстоять город. Они не сдались.
Их последний бой
Командир Тульского рабочего полка Горшков вспоминает, как перед началом боёв прибыло пополнение, и ребят, даже не успев выяснить фамилий, отправили в окопы. Они погибли в своём первом же бою. Спросили командира взвода Журило, под какими фамилиями хоронить бойцов, но тот лишь пожал плечами:
- Товарищи, шо с ними подошли, их не знают. Не, документов не було. Одно удостоверение «Ворошиловского стрелка» нашли.
Так всех похоронили на Всехсвятском кладбище безымянными. Очередные неизвестные солдаты, подвиг которых бессмертен.
«…Дисциплина в полку сохранялась даже в самые критические моменты, — вспоминал Горшков. — Я не могу привести ни одного факта, когда проявились бы распущенность, нежелание выполнять приказ. Друг к другу бойцы относились с чувством воинского братства, ощущалась какая-то невидимая сила, связывающая их воедино.
…В процессе боёв наши солдаты и командиры обогащались опытом. Мы научились умело строить оборону в населённых пунктах, приспосабливать для этого жилые постройки. Сконструировали новую форму окопа для одиночного бойца, гарантирующую ему полную безопасность от поражения вражескими минами».
«Командование у нас было замечательное, все мы сжились, туляки, между собой и когда кто-нибудь из наших уезжал, то провожали со слезами на глазах, — рассказывала командир санитарного подразделения полка Александра Абысова, воевавшая под Тулой и в боях за освобождение Калуги. В полку её звали «тётя Саша».
Всего с конца октября 1941-го по июль 1942-го в полк в качестве пополнения пришло из Тулы и области около 900 человек.
В июне 1942 года командир роты ТРП Никита Алдошин рассказывал:
«Всего на моём счету 38 боёв. От среднего командования осталось только двое — я и Корнеев, да ещё из хозчасти, которая находилась от передовой за 12 км, таких 25 человек. Кто был на передовой в качестве бойца, все выбыли — кто ранен, кто убит. Мы под деревней Большие Козлы (Калужская область) шли в наступление 673 человека, а вышли из наступления — 283 человека, потеряли 380 человек только убитыми, не считая раненых.
Больше всего уложили немцев под рекой Угрой. Там пулемётчик Ефимов убил 62 человека и ранил 11. Когда немцы пошли в наступление и нам был приказ наступать, 11 человек мы взяли в плен, остальных докололи.
Сильный бой пришлось вести рабочему полку при коммуне Савонина: 4 дня рота ничего не ела, до этого было 18 лошадей, а после этого боя осталось только три. Потом нам пришла помощь в лице 755-го полка. Наш полк зашёл далеко, сил мало, а отступать нельзя.
Дают задание, идёшь дальше, иногда попадаешь в трудное положение. В результате я был ранен. Девять пуль в меня попало, перелили мне затем 320 грамм крови».
Бои за Красный Перекоп
Вот что вспоминали много лет спустя сами ополченцы. Они небольшие и непритязательные, эти воспоминания, записанные на листочках. Но за ними — жизнь простых людей, ушедших защищать Родину.
Владимир Киселёв:
«Родился 5 июля 1916 года в Туле. Закончил 7 классов, рабфак. В сентябре 1937-го призван в армию. В январе 1941-го демобилизован в звании младшего политрука запаса. При начале войны с фашистами был назначен в июле 1941 года командиром роты истребительного отряда Тульского патронного завода. 24 октября 1941 года отряд был расформирован, а я добровольно пошёл в Тульский рабочий полк. Назначен командиром взвода 3-го батальона.
В ночь с 29 октября на 30 октября 1941 года наша рота пошла на позицию в Рогожинский песочный карьер, где находилась всю ночь.
Утром вышли в лощину между Рогожинским посёлком и парком Красный Перекоп. Немцы были уже в посёлке. Мы залегли и стали отстреливаться.
Многие бойцы были убиты и ранены. Нам помогала дальнобойная артиллерия, подошедший танк был подбит немцами и загорелся. В 17.00 к нам из Красного Перекопа приполз комиссар полка Агеев и стал говорить, что необходимо переползать в Красный Перекоп. Бойцы стали по одному переползать в парк Красный Перекоп. Когда мы переползли, то спрятались за спортивный забор. Фашисты пулемётом прошили забор. При этом был убит в голову комиссар Агеев, ранен в ногу был и я. После ранения мне перевязали ногу женщины в домах Красного Перекопа. Лечился в поликлинике на берегу на ул. Дрейера при областной больнице».
Украинцы, которые обороняли Тулу
Рассказ младшего лейтенанта в отставке Льва Заславского:
Лев Моисеевич Заславский приехал в Тулу из Украины работать на заводе, а в 1941-м записался в полк народного ополчения
«В мае месяце 1941 г. после окончания школы ФЗО Киева я был направлен на работу в Тулу на Новотульский завод № 187. Вместе со мной приехала большая группа ребят с Украины. На заводе я работал токарем до 26 октября 1941 г. (до эвакуации завода). 27−28 октября вместе с группой своих товарищей я пришёл на сборный пункт, где нас записали в полк народного ополчения.
В ночь на 30 октября наш батальон вышел на позиции. До рассвета мы находились в штольне шахты. С рассветом заняли позиции в овражке за стеной Всехсвятского кладбища. Там мы приняли первое боевое крещение. Потом нас перебросили в район Рогожинского посёлка. Дня через четыре меня перевели во взвод разведки полка (штаб полка находился тогда в школе АТШ — в конце улицы Коммунаров (по левой стороне). Вместе со мной во взводе разведки были: Володя Костюченко, Валя Проценко, Ваня Клюев, Лёня Баженко, Володя Попков, был один по кличке Мустафа, другой Милиционер, он был помощник комвзвода — старше нас. Командир взвода был Скуригин Пётр, невысокий крепкий мужик.
Многое я уже начал забывать, но многое ещё отчётливо помню. Помню разведку боем в районе ж/д моста через Упу — тогда был тяжело ранен Лёня Баженко. Он умер в госпитале и был похоронен на городском кладбище. Были вылазки в район Басово.
9−10 ноября по заданию командования меня и Костюченко направили в тыл к немцам для сбора сведений о дислокации и вооружения немецких частей в районе Косой Горы и Щёкино.
Во время выполнения задания мы были схвачены и доставлены в Ясную Поляну — в расположение штаба генерала Гудериана. После трёх дней допросов нас с группой военнопленных и гражданских лиц погнали пешим порядком в направлении города.
У перекрёстка шоссейной и железной дороги около г. Щёкино во время остановки колонны нам удалось бежать, и примерно через 3−4 суток мы вышли в расположение наших войск в районе деревень Зуево, Подосиновая, Плеханово.
Все сведения, добытые у немцев, мы доложили командующему 50-й армии, а потом всё было зафиксировано письменно.
В этот же день командарм приказал отправить нас в Тулу автомашиной, но немцы, начав наступление, перерезали шоссейную дорогу, и нам пришлось добираться в Тулу пешком по железнодорожным шпалам. В Тулу мы пришли ночью. Был комендантский час. Нас задержали и отвели в отделение милиции. Утром за нами пришёл из полка наш бывший командир батальона т. Елисеев, и с ним мы вернулись в расположение полка.
Здесь мы также доложили обо всём начальнику штаба полка, который всё записал.
В тот же день, когда мы вернулись в полк, в тыл немцам была направлена ещё одна группа наших разведчиков, среди которых был Володя Попков. Через несколько дней он вернулся в полк и рассказал, что их группу немцы расстреляли на речке Воронке. Ему одному удалось уцелеть.
15 декабря (когда полк передислоцировали в Мясновский посёлок) меня и Костюченко откомандировали в расположение начальника штаба 50-й армии. С полком мы дошли до Калуги.
6 марта 1942 г. в районе Юхнова я был тяжело ранен, а затем вместе с 174 СД 31-й армии прошёл до Кёнигсберга и Праги».
Продолжение читайте на нашем портале.
