Самовары подорожали
С началом войны из магазинов Тулы стали пропадать многие привычные доселе вещи. Например, цитрусовые фрукты, которые в то время еще не выращивались в больших количествах в солнечных местах Российской империи. Дворянские оранжереи, конечно, не в счет. Известно, что в оранжерее Ясной Поляны, например, всегда росли цитрусовые. Однако в магазины мандарины, апельсины и лимоны поставлялись морем, через Одессу. Теперь этот транспортный путь оказался закрыт.
Некоторые остатки довоенной роскоши первое время еще кое-где хранились, но драли за них с обывателя три шкуры. Один лимон стоил целых 20 копеек за штуку – это очень много. Чтобы компенсировать потребность в «кисленьком», как это называли, население стало покупать отечественную клюкву.
Не стало хватать писчей бумаги, поскольку многие писчебумажные фабрики закрылись. Из-за возникшей угрозы «бумажного голода» Министерство внутренних дел и финансов циркулярно обратилось к городским учреждениям с предписанием принять все меры к возможной экономии писчей бумаги.
Рекомендовалось писать официальные донесения на полулистах самой простой бумаги.
Взлетели в цене даже тульские самовары, поскольку олово и свинец уходили преимущественно за границу. На нижегородской ярмарке, например, после начала войны цены поднялись на 1 рубль за пуд – самовары тогда продавались на вес.
С началом войны тульские самовары сильно подорожали.
Зато стали падать цены на меха, которые прежде огромными партиями закупались фирмами Лейпцига, Парижа и других городов высокой моды.
В связи с войной поставки прекратились, и на внутреннем рынке случилось перепроизводство.
Поскольку в обществе тут же начали борьбу с иностранным засильем, многие иностранные граждане спешно переходили в гражданство Российской империи. Так, известный самоварный фабрикант Роберт Тейле сразу же возбудил ходатайство о принятии его в русское подданство. Причем из всей своей родни только он еще числился германским подданным, в то время когда его братья и родственники уже давно имели русские паспорта.
Собственно, Тейле давно был обрусевшим немцем. Он владел самоварным производством и в 1914 году как раз активно судился с другим самоварщиком – Николаем Баташевым.
Доказывал, что тот незаконно пользовался изображением государственного герба на своей продукции. А кроме того, был председателем Тульского кружка любителей спорта. В общем, повседневных дел у него хватало. Прошение Тейле о русском паспорте было удовлетворено.
Были приняты в русское подданство фабрикант гармонных принадлежностей, бывший австрийский подданный, чех Франц Николай Иванович Паперный, а также домовладелец и фабрикант, чех Иосиф Антонович Россипал.
Впрочем, страдали от прервавшихся торговых связей не только у нас. Вследствие запрещения вывоза из России масла и яиц цены в Европе на продукты также заметно выросли. В Дании, например, как писали в наших газетах, коммерческие круги вообще усиленно хлопотали о разрешении ввоза яиц и масла из России хотя бы исключительно для внутреннего потребления. Вот вам и продовольственная безопасность.
Солдаты Первой мировой в окопах.
В библиотеках почти упал спрос на слезодробительные романы госпожи Вербицкой и ей подобных авторов. Даже развратный «Санин», которым еще недавно зачитывались, был свергнут с пьедестала. Теперь хотели читать батальную литературу. Прежде всего военные рассказы Толстого, его же роман «Война и мир», боевые романы Вас. Ив. Немировича-Данченко, а также исторические эпопеи Генриха Сенкевича из героического прошлого Польши, когда жили рыцари-воины, с которыми никак нельзя сопоставить беспощадных буянов-немцев.
Вольнолюбивая Польша тогда еще входила в состав Российской империи, и ее героическим прошлым россияне гордились вполне искренне.
А мне какое дело!
Одно из главных потрясений в обществе после начала мировой войны – полная в некоторых отраслях зависимость от заграничного рынка. Оказалось, что различные виды изделий в России даже не производились. По всей стране дымили десятки миллионов керосинок «Гретц», коптили немецкие лампы «Чудо», рубили мясо немецкие мясорубки. На любой фабрике стояли машины с клеймом Берлина, Вюрцбурга и т.д.
В дефиците оказалась гигроскопическая, то есть обычная вата, используемая для медицинских и бытовых целей. Прежде она была исключительно импортной и поставлялась, как правило, из Германии. В России же если и существовали фабрики, выделывающие гигроскопическую вату, то считанные единицы. Потребности рынка они не могли обеспечить.
Предприимчивые туляки сориентировались одними из первых, и уже осенью в городе открылась фабрика по производству ваты. Таким образом, у нас поработали над процессом импортозамещения.
Но особенно болезненный удар пришелся по медицине.
Все русские фирмы торговали премущественно немецкими инструментами. Хирургических инструментов и, в частности, игл для шприцев поставлялось огромное количество. И для каждого шприца требовались разные иглы, они не были унифицированы. Наши кустари предпочитали производить свои подделки под фирму, сопровождая их немецкими клеймами.
В начале прошлого века в России использовались преимущественно немецкие хирургические инструменты.
Теперь в особом дефиците оказались те самые иголки для шприцев. Из магазинов обеих столиц они исчезли совсем. А если где и оставались, то их продавали по бешеным ценам.
Между тем, еще до начала войны губернское земство предлагало начать производство в Туле хирургических инструментов. Этот вопрос даже обсуждался в губернской земской управе при участии мастеров, которым хотели делать заказ. Говорили долго, но ни к чему не пришли. Вероятно, потому, что в Туле уже имелся не очень хороший прецедент с этими самыми инструментами.
Александр Михайлович Тургенев вспоминал, что после того, как в 1829 году он был назначен директором медицинского департамента Российской империи, главной его проблемой был дефицит лекарств и хирургических инструментов в армии.
«В запасном аптечном магазине ни фунта лекарств, в инструментальном хирургическом заводе ни одного ланцета, – словом, армии Дибича в Турции, Паскевича на персидских пределах оставались без лекарств и хирургических инструментов».
Тургенев уверял, что с этой задачей справился за два с половиной месяца. Правда, в его изложении эта история выглядит очень мутной. Он пишет о том, что заказ на хирургические инструменты придумал сделать в Туле. От департамента контракт с мастерами заключался при посредстве тульского гражданского губернатора и начальника Тульского оружейного завода.
Тульской врачебной управе было поручено принимать инструменты и сличать их с образцами. Все возможные споры должны были оперативно разрешать губернатор и начальник оружейного завода, а споры и скандалы пошли сразу же. Мастера гнали брак. Вслед за медиками из врачебной управы губернатор и начальник завода тоже отказывались его принимать.
«Прошу заметить, – пишет А. М. Тургенев, – все это происходило в Туле, а я директорствовал денно и нощно в департаменте в Петербурге; думал: а мне какое дело! Что с моей стороны было должно сделать – сделано, я прав».
В 1830 и 1831 году, во время приезда императора Николая I
в Москву, тульские мастера и его начали одолевать прошениями принять спорные инструменты. По их просьбе была послана в Тулу для разбирательств на месте экстренная комиссия, которая также признала инструменты негодными.
Александр Тургенев, который так доблестно организовал производство медицинских инструментов в Туле.
Забавен вывод из всей этой истории самого Тургенева, который в то время уже работал по другому ведомству: «А мне какое дело!» И при этом был уверен, что проблему с инструментами за два с половиной месяца решил. Был очень обижен, когда тулякам за бракованные инструменты решили все-таки заплатить деньги по договоренной цене, а взыскать их с бывшего директора медицинского департамента Тургенева. А это около 70 тысяч рублей!
О том, чем закончилась история, Тургенев умолчал. Единственное, уточнил, что денег таких у него сроду не было. Наверное, поняли и простили.
Теперь же, в новую эпоху, туляки с порученным делом справились.
Губернским земством была организована мастерская по изготовлению шприцев и иголок к ним.
Они оказались очень высокого качества, и уходили не только в действующую армию, но и по разным городам – в Калужскую, Екатеринославскую, Курскую, Уфимскую губернии.
Причем туляки не только производили новые шприцы, но и чинили те, что сломались. На оружейном заводе стали производить медицинские и хирургические инструменты.
Торговые войны
Утрату немецкими фирмами торговых рынков в России тут же приняли во внимание торгово-промышленные фирмы нейтральных и союзных государств, поспешив предложить свои услуги по продаже некоторых фабрикатов. Так, например, шведская фирма Ehiasson обратилась в тульскую городскую управу с предложением доставлять для надобностей освещения электрические лампочки. Город сразу же, в виде пробы, выписал у Ehiasson 1000 ламп накаливания в 120 вольт.
Некоторые коммерсанты подходили к этой проблеме более глобально. Так, в 1915 году в Тульскую управу пришло письмо из Англии:
«Не имеющая себе равных в истории человечества война вызвала перестановку политических взаимодействий народов, а за ней вслед и перестройку экономических укладов, существующих доныне.
Упорной и кровожадной борьбе на поле брани соответствует другая, не менее упорная борьба за обладание тем или иным рынком.
До сей поры Англия, Франция, Россия и другие союзные страны платили Германии тяжелый оброк – ту именно дань, которая на протяжении чуть ли не полстолетия помогала ковать броню прусского милитаризма. Продолжать платить этот оброк Германии в дальнейшем союзные государства не должны и не намерены. Германскому посредничеству в торговых делах, германскому коммерческому засилию должен быть положен конец. Для проведения в жизнь этой задачи недостаточно отказаться от непосредственного сношения с германцами. Нужно помимо этого еще создать организацию, которая могла бы составить собою связующее звено между производителями и потребителями союзной и дружественных держав».
В связи с необходимостью устройства бойкота германских и австро-венгерских товаров, авторы письма предлагали заказать бесплатно из Лондона справочный указатель главнейших и лучших британских фирм. Причем составители указателя гарантировали, что применяли «крайнюю осторожность при выборе таковых».
Понятно, что на поставках оборотистые люди очень хорошо наживались.
«Откуда только что набралось! Милостивые государи коммивояжерского типа стали торговать солдатскими шинелями, бензином, полушубками, йодом, железом, мукою, сахаром – всем, что идет на потребу чудовищному хозяйству многочисленных армий, – возмущался популярный в те годы писатель Брешко-Брешковский. – Наживались громадные деньги. Наживались на том, что Икс познакомил Игрека с Зетом, свел их в кабаке. «Новые люди» проснулись богачами, которые могут швырять сотни и тысячи. Это сознание опьяняло их».
В 1916 году об оборотистых дельцах сняли «злободневную сенсационную драму» «Мародеры тыла» («В вихре спекуляции»), в которой торговцы во главе с купцом Хапуновым, желая еще больше поднять цены, придерживают хлеб на складах.
Наплевав на страдания народа, они предаются кутежам. Однако потом наступает момент расплаты: мародеры тыла арестованы и посажены в тюрьму. Хотя бы в кино правда восторжествовала.
