Финка с наборной ручкой
– Валерий Михайлович, Вы ведь родились в непростом сорок первом году.
Валерий Жуков
– Мама рассказывала , что, поскольку с продуктами было очень тяжело, она ходила в деревню. Под бомбежку попадала, бегала со мной на руках. Несколько недель была в оккупации. Рассказывала, что в избе, где мы жили, стоял какой-то немецкий офицер, и она боялась, что он меня прибьет – я по ночам орал. Но ничего, обошлось.
– Какие Ваши первые воспоминания о Туле?
– Старая Тула – она вся деревянная. И вот когда сейчас вижу домишки, улочки какие-то, которые еще не тронуты временем, какое-то такое щемящее чувство возникает. Даже жалко, что такая Тула уходит.
– Что тогда было самым большим лакомством?
– На Центральном рынке продавали тянучки – типа из сгущенки. Кирпичик такой сгущенки клали на бумажку, края с одной и с другой стороны были завернуты, а сверху ничем не прикрывалось. Они дешевые были, нам с ребятами родители давали копеечки, мы покупали. Раковые шейки тоже. Шик был, когда на перекрестке Пушкинской, как к рынку идти, и Пирогова, уже на съезде, на санях- розвальнях частенько возили жмых. Круглый прессованный подсолнечный жмых.
Кормили скот им, а мы воровали. Это был такой кайф – отломить и поесть эти масляные диски.
– За машину цеплялись зимой?
– А как же! В основном полуторки ездили, вот за них. Длинный крюк был металлический, а к нему сзади крепилась проволока или веревка. А на валенки прикручивали веревками коньки.
– Настоящее оружие какое-то было в ваших играх?
– У нас были ржавые пистолеты без деревянной ручки, просто остов. Но реального оружия – нет, не было. А вот чего было много – это противогазов. Просто уйма. Их некуда было девать. Откуда они появлялись, не знаю. Но мы из них делали рогатки или разламывали угольные штуковины, смотрели, что там внутри.
Что касается оружия, то оно было чаще у тех, кто жил по окраинам города, а не в центре, как мы. Когда мы переехали на улицу Лейтейзена, там у соседей финки такие с наборной ручкой лежали на печке. А у одного пацана был остов револьвера, только без барабана. И мне очень хотелось его заполучить. Я тогда спер у соседей эту финку и обменял на револьвер. Потом, конечно, целый скандал был.
Валера Жуков. Фото сделано в послевоенном 1946 году.
– Что-то связанное с Днем Победы припоминается?
– Я тогда был совсем маленький. Мы жили на улице Жуковского, и я помню, как со взрослыми ребятами бегал на площадь Челюскинцев, где был салют, когда освобождали какой-то советский город. Пушки стояли прямо в кремле, оттуда и бабахали. Один из этих салютов был и в честь Дня Победы. Напоминанием о войне были и черные полоски бумаги на окнах, их отклеили уже много позже. А еще фиолетовая электрическая лампочка, которая горела в комнате. Она использовалась для светомаскировки.
Бандиты под мостом
– Брошенный танк возле парка помните?
– Я видел другой подбитый немецкий танк – в лощине по дороге на Косую Гору. Но где именно, уже трудно сориентироваться. Дальше Трех штыков нынешних точно. Он уже был весь раскуроченный, ржавенький. А там, где сейчас диагностический центр и остановка Стадионный проезд, были военные казармы, за ними поле. По Коммунаров таскали дирижабли, и с них тренировались в прыжках с парашютом. Садились в корзину, поднимались вверх и потом прыгали. А мы с пацанами бегали туда смотреть на все это.
Еще, помню, жили мы какой- то период на Буденного, где сейчас молокозавод. А там были так называемые низки, край обороны Тулы, где все изрыто было. Окопы, воронки – сплошняком. А дальше – деревня Малевка, что ли. Мы ходили туда в пруд купаться. Пруд грязный – гуси, утки плавают. А по дороге лощина, кустарники какие-то. Ребята ушли вперед, а я смотрю – болванка снарядная. На ней кольца, несколько штук. Я пальчиком колечко потрогал и дальше пошел, не стал больше дотрагиваться. Могло бы и рвануть.
– Последствия войны в повседневной жизни тогда ведь сильно сказывались?
– Очень много было калек, которые просили милостыню. Особенно около базара или по улицам, которые вели к базару. Те, кто без ног, ездили на тележечках, в руках деревяшки. Были без одной ноги. Я помню, напротив школы, где Хлебная площадь, всегда сидел нищий в форме морского офицера. Еще один нищий был на углу то ли Жуковского, то ли Пушкинской. Он качался, и кричал: «Убау, убау!» Что это «убау» означало – не знаю. Нищих было просто море.
И еще помню случай. В 1960 году я работал слесарем внутриквартирного оборудования в горгазе, ходил по квартирам. Зашел как-то в одну квартиру посмотреть плиту – этот дом и сейчас стоит на углу Пушкинской и Тургеневской, если идти от проспекта, то с левой стороны. Там подвальное помещение было.
На кровати в майке лежал мужичок без рук и без ног. И жена у него без ног, но с руками. Просто страшно стало.
– Говорят, что послевоенные банды держали в страхе гражданское население.
– Прошел как-то слух, что около зареченского моста останавливают людей, грабят, раздевают. И потом услышали мы, что этих бандитов поймали. Они, оказывается, жили под мостом. Народ со всей Тулы ездил туда как на экскурсию, смотреть.
Ленин тоже с бородой
– Еще одна примета времени – керосинка...
– Сначала в основном примусы были, на них готовили. А потом вдруг через какой-то период появилась керосинка. Ходили в магазины с бидонами за керосином. А там всегда очереди. Помню, кстати, как горела керосиновая лавка около Центрального рынка и огромный столб огня стоял над деревьями. Вообще были две керосиновые лавки, которые остались со старых времен, с дореволюционных. Такие кирпичные домики. Около Центрального рынка и на площади Александра Невского. С той, которая на рынке, что-то произошло, и она загорелась. А под давлением горящий керосин образовал огненный столб метров в десять высотой. Зрелище было потрясающее. Потом мы ходили на это место, находили деньги, оплавленные свечи.
– Модно одетых молодых людей много было?
– Если честно, у меня не было особого стремления одеться как-то особенно. Зарплата же маленькая. Но в 50-е годы у нас появились стиляги. Им было на что одеться. А мы подражали, делали себе узкие брючки. У меня мама портниха была и мне и моим друзьям шила брюки. Но комсомол тогда стоял на страже нравственности молодежи. Мы ходили на танцы в парк как БСМ – бригада содействия милиции, или народные дружины. Пацанов, у которых были очень узкие брюки, останавливали и разрывали им штанины снизу. Потом наступил период, когда появился клёш – в обычные брюки вставляли клинья. Эти клинья тоже вырывали. Когда битлы появились, каким-то путем сюда к нам их внешность дошла, волосы стали отращивать. В школах с этим боролись – заставляли стричься под полубокс. Стали отращивать бороды – тоже пошла борьба. Но тут был контраргумент: что ж вы боретесь, Владимир Ильич Ленин то- же ведь ходил с бородой. Такая вот была свистопляска.
