Лидия Фоминична родилась в 1937 году в деревне Алексеевка Брянской области. В семье было четверо детей — три сестры и брат. Когда в 1941 году началась Великая Отечественная война, в деревню пришли немцы. Лиде было всего четыре годика, а вот старшая сестра Мария ушла в партизаны в первый же день войны. Лидия Фоминична вспоминает…
Мария Тупицына (Азаренкова).
…Наша деревня считалась партизанской зоной, ее дважды уничтожали каратели. В первый раз, когда отряд немцев вошел в деревню, жители успели уйти в лес, а кто не успел — тех расстреляли. Немцы всю деревню сожгли и ушли. Затем люди потихоньку стали возвращаться из леса, сооружать себе жилища — рыли землянки или строили будки из коры деревьев. Мы сделали балаганчик из досок типа палатки с большой тяжелой дверью.
…Напротив нашего балагана через дорогу располагался немецкий штаб, стоял часовой с ружьем. Мы, дети, бегали туда и воровали хлеб, которым немцы кормили лошадей. Помню, лысый немец отгонял нас березовым веником и водой, а сам смеялся.
Через две землянки от нас жили полицаи, они наблюдали за всеми делами в деревне. Вот они безжалостно расправлялись с людьми. Помню, на нашей улице расстреляли девушку, расправились с семьей из трех человек — убили отца, мать и их взрослую дочь за то, что сыновья ушли в партизаны.
Однажды мы с сестрой Настей и мамой проходили мимо полицейской землянки. Вышел оттуда пьяный полицай, накинулся на маму, стал ее избивать, требуя, чтобы мама рассказала, где находится ее старшая дочь-комсомолка. Сестра налетела на полицая: «Не трогай маму!» Он ударил ее ногой в живот, та отлетела… Не знаю, что было бы дальше, но солдат, который стоял на посту под ракитой, вступился за нас, проводил до балагана, дал нам с сестрой пакетик круглых конфет, а маме показал два пальца — мол, у него самого два киндера дома.
…В июне 1943 года снова пришли каратели. Мужчин и мальчиков-подростков загнали в конюшню и хотели сжечь, уже канистры приготовили. Но тут прикатил немецкий офицер на мотоцикле, по его приказу всех выпустили и согнали на край деревни. Это мне после рассказал мой муж, оказывается, он был в той конюшне. Все землянки взорвали и сожгли. Деревня была полна криками людей, воем собак, мычанием коров.
Всех людей построили и погнали в Рославльский концлагерь в Смоленской области. Концлагерь был обнесен тремя рядами колючей проволоки, охраняли его солдаты с собаками. Там нас разделили на группы, каждая жила и работала за своей колючей проволокой.
Кормили нас люпиновой баландой и хлебом из отрубей. Здесь же мы прошли санобработку — нам сбрили волосы
на всем теле.
Маму гоняли на работу — уборку хлеба и погрузку кирпича и песка. В конце августа нас разделили на три категории, загнали в товарные вагоны и увезли в концлагерь города Борисов Минской области, а нашего отца Фому и брата Григория угнали в Германию.
…Освободили нас войска Советской Армии в июле 1944 года. Когда вернулись в родные края, обнаружили там руины, поросшие бурьяном, а на них сидел наш большой кот, который каким-то чудом выжил.
Было очень трудно. Голод, холод, обуть-одеть нечего. Жили под открытым небом, спали на земле. И все страдали от вшей и чесотки. Нашей пищей в основном была трава. Варили ее на костре, без соли, в чугунах, которые нашли под завалами.
С мужем Григорием, 1958 год.
Люди, которые прошли через ужасы концлагеря и вернулись домой живыми, пухли и умирали от голода, гибли от мин и снарядов, оставшихся в земле. Никогда не забуду, как на мине подорвались трое детишек из одной семьи — они рвали щавель. Но несмотря на все эти трудности люди старались жить дальше, не плакать. И даже родных своих хоронили тихо, без слез.
…В то время все мы жили очень дружно, как одна большая семья. Помогали друг другу чем могли и как могли. Для жилья сооружали землянки. Старики, женщины, дети — все жили одной заботой. Женщины и дети постарше ходили по деревням, где не было немцев, просили милостыню, одежду, семена для посева. Огороды засаживали картофельными очистками с росточками. Потихоньку деревня стала оживать. Вечерами люди стали собираться у костра, думать о завтрашнем дне, как и чем накормить землю, чтобы она дышала и рожала.
…Я помню, как люди встретили известие о Победе. Все обнимались, целовались и радовались такому огромному счастью. С фронта, из концлагерей стали возвращаться родные и близкие. В нашу семью сначала вернулась сестра-партизанка Маша, затем из концлагеря в Германии — отец и брат.
Потихоньку жизнь стала налаживаться. Из соседней деревни вернули телочку, она стала нашей кормилицей и работницей — заменяла лошадь. Отец обучил ее пахать, бороновать, возить бревна для постройки жилья. Я до сих пор не могу спокойно говорить об этом — душа замирает, как ее было жалко.
Жили мы очень бедно. Зимой ходили в лаптях, а с ранней весны и до поздней осени — босиком. В ступе толкли коноплю, посыпали ею вместо масла картошку и квашеную капусту.
Новый год мы тоже отмечали. Елку украшали самодельными игрушками из моркови, свеклы, старых тетрадей и газет. Водили хороводы вокруг елки, читали стихи, пели частушки. Ученикам начальных классов давали по 100 г конфет-подушечек в газетных кулечках.
Брат Григорий (справа).
…В 1948 году в нашей деревне была задержана банда. Один из них, Сашка-Ходяка, жил с нашей деревенской девушкой в землянке полицаев. Банда уезжала на месяц, грабила и убивала людей, а по возвращении устраивала гулянки. Разоблачила и повязала их семья, где было много мужчин. Бандитов осудили на большие сроки.
…В этом же году построили школу-семилетку, сельсовет с избой-читальней. А через год брата направили на работу на шахты Тульской области. В 1959 году старшая сестра с семьей уехала туда же к брату, потом перевезла маму и еще одну сестру — инвалида войны. Папа к тому времени умер от тяжелой болезни.
…В 1956 году я встретила свою большую любовь. Григорий был очень красивый, по тем временам хорошо одевался, играл на гармошке.
Все девушки деревни были влюблены в него, а он выбрал меня.
Жили мы на одной улице, он тоже был узником концлагеря. В 1957 году мы завербовались в Архангельскую область на лесоразработки. Муж работал на лесоповале, я — сучкорубом. Там у нас родился сын, а в 1960 году, когда мы вернулись в свою деревню, еще один. Мы купили хату, обзавелись хозяйством.
Лидия Тупицына в Богучарово, 1971 год.
…С тульским краем мы связали свою жизнь в 1963 году. К тому времени здесь жили уже все мои родные. Мы с Гришей устроились работать в совхоз «Богучарово» Ленинского района. Муж работал в стройцехе, я — в ягодном. Растили детей, учили их честности, трудолюбию, доброте.
Сыновья выросли, женились, пошли дети — наши внуки. За это время много чего произошло. Похоронили маму, брата, сестру Марию. А в 1992 году в нашей семье произошло страшное горе — убили нашего старшего сына, ему было всего 34 года. Через девять дней умерла мама мужа — это был ее любимый внук.
Лидия и Григорий Тупицыны (слева).
А в ноябре 2005 года ушел из жизни мой любимый муж. Вместе мы прожили 49 лет и восемь месяцев. Мне казалось, что с его смертью и моя жизнь закончилась… За неделю до его кончины внучка увидела, как я плакала, и рассказала деду. Когда я пришла домой с огорода, Гриша мне сказал:
- Ты обманула Катю, сказала, что-то в глаз залетело. Но я знаю, что ты оплакиваешь меня.
Я расплакалась:
- Куплю две бутылки водки и напьюсь до смерти, чтобы нас похоронили вместе.
А он мне ответил:
- Мне там пьяницы не надо. Живи, а я буду тебя ждать.
Попросил похоронить его на огороде под вишней. Умер он на моих руках. Прошло уже 12 лет, а я живу и жду, когда он меня заберет.
В моей жизни было много трудностей, переживаний, но я все равно считаю свою жизнь светлой, радостной и счастливой.
