Люди, которым выпало счастье общаться с Николаем Михайловичем Афанасьевым, непременно отмечают его в высшей степени интеллигентность, внимание к людям, доброту к собеседнику при умной требовательности, коммуникабельность и неуёмную фонтанирующую гениальную энергию изобретательства, часто присущую гениям. А он был гений своего дела!
Н.М. Афанасьев
Родился будущий великий оружейник 14 ноября 1916 года, почти что за год до тех «10 дней, которые перевернули мир»… В Петрограде с продовольствием было совсем худо, поэтому юное чадо отправили в деревню Горицы Тверской области, учился же Николай уже в Калинине — в школе-семилетке, которую успешно закончил в 1934 году. Сходу поступает в техникум механизации сельского хозяйства в г. Торжке, который заканчивает в 1938 году.
У великих людей ничто не затеряется — через десяток лет по Туле будут ездить уборочно-поливальные машины, созданные конструкторской мыслью оружейника Н. М. Афанасьева.
А пока что призыв в Красную Армию на Дальний Восток, на границу с Монголией, так что у сержанта Афанасьева было время познакомиться и изучить советские и японские образцы боевой техники. И умная мысль не заставила себя ждать. В 1940 году сержант Афанасьев разработал оригинальный проект двуствольного авиационного пулемёта на базе пулемёта Дегтярёва. По подсчётам специалистов предполагалось увеличить скорострельность пулемёта до 4000 (четырёх тысяч!!!) выстрелов в минуту.
И вновь в жизни оружейного самородка (можно вспомнить М. Т. Калашникова, правда, это уже позже) является могучая фигура пока что командарма Г. Жукова. Узнав о разработках сержанта, Жуков вызывает того в штаб Армии в Улан-Батор, предоставляет помещение для работы, а поняв, что дело стоящее, направляет на научно-исследовательский полигон стрелкового и миномётного вооружения в пос. Щурово Московской области на должность конструктора (!!!). Всё было почти хорошо.
…А через год — Великая Отечественная…
В сентябре 1941 года сержант Афанасьев добровольцем уходит на фронт. Участвует в оборонительных боях за Рязань, освобождает город Михайлов. После тяжёлых кровопролитных боёв часть, в которой служит сержант Афанасьев, отводится на переформирование, где Афанасьева находят и возвращают для продолжения службы в Щуровский полигон.
Миномёт РККА
…Шел второй год войны. Остановив немцев под Москвой, Красная Армия накапливала силы для решающих ударов по врагу. Все более возрастало значение артиллерии — она становилась главной ударной силой. Минометы тогда применяли очень широко, особенно 120-миллиметровый полковой — его мина массой 16 кг, включая 4,5 кг взрывчатки, позволяла поражать противника на дальностях до 6 км, где бы он ни укрывался.
И вот стали долетать с фронтов вести о загадочных ЧП: при очередном заряжании миномет, вместо того чтобы выстрелить, рвется в клочья — естественно, с тяжелейшими последствиями для расчета и окружающих.
Некоторое время никто не мог понять, в чем дело. Казалось бы, простое и эффективное оружие, многократно проверенное и доказавшее свою надежность, — и вдруг ни с того, ни с сего разлетается на куски, уничтожая тех, кто из него стреляет!..
В армии не принято говорить о недостатках оружия. Но когда по фронтам начинают гулять тревожные слухи, их ведь ничем не удержишь. В Великую Отечественную у нас на вооружении находились минометы калибров 50, 82,107 и 120 мм, из которых стреляли оперенными минами; оружие это обладало высокой огневой мощью и в то же время отличалось необыкновенной простотой. Гладкий ствол с казенником и бойком, опорная плита и двунога — куда уж проще! Но даже элементарная конструкция способна преподнести неприятный сюрприз. Того, что произошло с минометами, не предвидел никто.
Армия в таких случаях реагирует весьма болезненно. Можно вспомнить 1940-й, когда к нам на вооружение поступила самозарядная винтовка Ф. В. Токарева СВТ-40. Первые же ее проверки в боевых условиях в 1941 г. показали, что при стрельбе часто происходит обрыв дульца гильзы — не то чтобы опасная, но трудноустранимая техническая неисправность, вызывающая задержку. И моментально по фронтам прокатилось: винтовка ненадежна!
Солдаты отказывались от нее, просили старую, мосинскую (образца 1891-го!), с ручным перезаряжанием. Кончилось тем, что выпуск СВТ-40 пришлось прекратить.
Но с минометами ситуация была совсем другая — заменить-то нечем… Не снимать же их с производства! Поэтому на Волховский фронт прибыла комиссия из представителей ГАУ (Главного артиллерийского управления) и конструкторов — им предстояло в кратчайший срок разобраться, отчего рвутся минометы.
Экспериментальный выстрел подтвердил правоту экспертов: от миномета, намеренно заряженного двумя минами, остались лишь плита да куски ствола.
Тут, видимо, нужно краткое пояснение. Миномет заряжается с дульной части: мину просто вручную опускают в ствол хвостовиком вперед. При ее ударе о боек мгновенно срабатывает вышибной заряд. Так вот, если случилась осечка, или мина не дошла до бойка, или просто темп стрельбы очень высок и заряжающий, так сказать, вошел в автоматический режим, — он вполне может ошибочно зарядить тот же ствол второй миной: в бою, когда минометная батарея ведет беглый огонь, за всем уследить, чтобы избежать подобных ошибок, практически невозможно. И тогда хвостовик второй мины ударит по взрывателю той, что еще в стволе…
Дальнейшее не подлежало сомнениям: причина найдена — надо ее устранять. Срочно объявили конкурс на разработку предохранителя от двойного заряжания. В нем приняли участие многие известные конструкторы; были представлены и испытаны десятки образцов… и ни один из них не выдержал более трех выстрелов. Единственным исключением оказался предохранитель И. С. Иоффе с «запасом прочности» 83 удара.
Из воспоминаний Афанасьева: «Трудности тут определялись сочетанием двух факторов — разной твердости грунта, с которого ведется стрельба, и различной мощности разных типов зарядов — от 1 -го до 7-го усиленного.
Как я узнал позже, попытку создать предохранитель предпринял и мой тогдашний непосредственный начальник — инженер-полковник Николай Васильевич Рукавишников, известный оружейник, но, по его словам, ничего путного не вышло.
В конце 1942-го я вернулся с фронта на полигон. И вот однажды — уже после безрезультатного завершения конкурса — звонит мне испытатель инженер-капитан Дмитрий Иванович Швецов и говорит: «Что ж ты, Коля — на фронте минометы рвутся, люди гибнут, — ты же изобретатель, неужели ничего нельзя придумать?» Я вспомнил своих фронтовых друзей, бои в 41-м и недавние, под Старой Руссой, откуда меня отозвали… Словом, что-то во мне встряхнулось — я загорелся. Наутро мы встретились со Швецовым в минометном отделе, он повел меня в ангар, где, задрав стволы, стояли минометы разных калибров, а на полке вдоль стены — предохранители. Швецов брал их в руки один за другим, объяснял мне, как они устроены, как должны работать и почему не работают как должны.
Вот и модель № 104 конструкции подполковника Иоффе. Лопатка на оси в корпусе, пружинка, стопор, удерживающий лопатку в открытом положении после выстрела. Сама она цела — 83 выпущенных мины даже не оставили на ней следов касания. Зато стопор начисто срезан. Значит, когда мина проходит дульную часть ствола, этот самый стопор должен быть вовремя убран — впрочем, и так ясно, что снаряд никого и ничего не потерпит на своем пути…
Поблагодарив Дмитрия Ивановича, я поспешил к себе. Результатом следующих двух дней, проведенных за чертежной доской, стали два варианта — пока на бумаге. Мы быстро обсудили их с Рукавишниковым и выбрали лучший. Кратко его суть такова. Лопатка и фиксатор выполнены как одно целое. Перед заряжанием первая отводится в исходное положение — вверх — и удерживается уступом на корпусе благодаря пружинке, работающей одновременно на сдвиг лопатки к оси канала ствола и на ее поворот. При заряжании мина сдвигает лопатку, проворачивая ее и освобождая от упора, и проходит по стволу — после чего пружинка «доворачивает» лопатку вновь до упора, и та препятствует повторному заряжанию миномета.
Экспериментальный образец для 82-мм миномета по моим чертежам изготовили за две недели. Звоню Швецову, докладываю: предохранитель собран, можно готовить для испытаний миномет и мины. «Десятка хватит?» — «Хорошо, — отвечаю, — пусть для начала десяток».
На следующий день — а было это, кстати, в конце мая 1943-го — вместе со слесарем-сборщиком Иваном Федоровичем Блинковым мы пришли на позицию. Осмотрев предохранитель и пощелкав лопаткой, Швецов разрешил установить его на батальонный миномет калибра 82 мм и дал команду: заряжай. Мина пошла в ствол, лопатка закрылась. Орудие, огонь! — мина улетела к лесу, привычно покачиваясь и подвывая, мы выскочили из укрытия, подбежали к миномету, глянули — отлично, все в целости. И опять команда: заряжай! — и так незаметно израсходовали весь десяток.
Повеселевший Швецов пошел звонить в снаряжательную, чтоб прислали «добавку». Обещали еще 40 штук. Наконец, доставили (привез их пожилой дядечка на телеге — лениво так погонял лошадку, сам семенил сбоку…), мы их расстреляли — предохранитель в порядке. Когда мины кончились, мы позволили себе немного отдохнуть, пока остынет миномет…
«Чем занимаетесь, капитан?» — неожиданно грохотнуло откуда-то сверху. Мы и не заметили, как к позиции подошел генерал-майор И. И. Бульба, начальник полигона, человек выдающегося роста. Дмитрий Иванович подскочил, что называется, на полусогнутых: «Испытываем предохранитель Афанасьева, товарищ генерал-майор!» — «Ну и как?» — «Работает, товарищ генерал-майор, вот 50 выстрелов произвели — все нормально.» — «А еще можете?» — неторопливо гудел над Швецовым генеральский бас. «Приготовят — сможем.» — «Так позвоните в снаряжательную, скажите от моего имени, пусть снарядят сколько сумеют, а вечером доложите». И, машинально махнув рукой мимо фуражки в ответ на швецовское «будет сделано», Иван Иович неспешно удалился.
Швецов, на ходу отдав указания, поспешил в снаряжательную. Вскоре оттуда галопом примчалась огромная повозка с минами, и сопровождавшие ее сотрудники спрашивали: что, мол, тут у вас стряслось, отчего сам Бульба звонил и просил на завтра подготовить побольше мин?
.До конца дня успели сделать в общей сложности 90 выстрелов зарядами разной мощности. Заряжающий то и дело облегченно вздыхал, остальные довольно потирали руки. Еще бы — впервые в отечественной и мировой практике заработал предохранитель от двойного заряжания минометов!
А утром следующего дня мне позвонил Швецов и сообщил, что… ПРЕДОХРАНИТЕЛЬ (секретный !!!) исчез.
Не стану томить читателя: недоразумение разъяснилось с похвальной быстротой. Улыбающийся замначальника полигона Н. С. Охотников сказал нам, что вчера вечером Бульба связался с ГАУ и доложил: предохранитель есть и работает; ему тут же приказали привезти его и показать, каковое задание генерал отправился исполнять самолично. У всех, кто знал о пропаже, отлегло от сердца… А если б не отлегло ?!
К сумеркам вернулся Бульба, и с утра опять забухал миномет и завизжали мины. Сто выстрелов! Двести! Еще семьдесят… и стоп. За трое суток наши успешные испытания полностью съели боеприпас на складе.
Посовещавшись с Рукавишниковым, мы решили, что пора переходить к 120-миллиметровым полковым. Спустя несколько дней чертежи пошли в цех, через две недели загремели залпы. Отмечу, что стрельбы велись весьма спешно — по 40 — 60 выстрелов в день. И вот после 400-го появились повреждения на лопатке — первая ласточка. Что делать, даже лучшая сталь не способна выдержать такого «издевательства»…
Повторные опыты потвердили: средняя живучесть лопатки и остальных деталей — чуть больше 400 ударов. Неплохо!
Тогда же мы разработали и тактико-технические требования (ТТТ) к предохранителю — в основу их, естественно, легли результаты испытаний. А в начале 1944-го особым решением ГКО предохранитель от двойного заряжания 120-мм миномета был принят на снабжение войск, и одиннадцати (!) заводам вменялось в обязанность полностью обеспечить им действующую армию в течение двух месяцев.
Как изобретателю мне приходилось бывать на предприятиях-изготовителях — не на всех, но я хорошо помню визиты на заводы в Ярославле, Рыбинске, Саратове, Москве («Красный Октябрь» и завод имени Ильича), на Тульский машиностроительный. Везде меня принимали на редкость тепло, а поперек всего пролета сборочного цеха, как правило, красовался транспарант: «Все для фронта, все для победы. Дадим предохранитель Афанасьева в срок».
…К концу 1944-го, когда задача снабжения войск предохранителями была в основном решена, в ГКО сочли, что живучесть 400 ударов неудовлетворительна, и решили увеличить ее… вдвое! На заводах началось мощное брожение умов. Все, кто мог, бросились дорабатывать конструкцию — и очень быстро выяснилось, что простенькие меры, вроде просверливания отверстий в корпусе для сброса газов, успеха не дадут. Что делать?
Над этим вопросом и бились мы со сборщиками, думая и прикидывая так и сяк. Однажды к нам подошел Алексей Иванович Судаев, прославленный автор «ППС-43″, постоял, послушал — и как бы вскользь заметил: «Лечить надо тем, от чего заболел!» — повернулся и ушел к себе.
Я сразу его не понял и задумался: что же все-таки он имел в виду? Наконец, не выдержал, поднялся к нему и спросил напрямик. Алексей Иванович, не выходя из-за чертежной доски, повернулся ко мне и сказал: «Что разрушает лопатку? — И сам ответил: — Удар. А что разгоняет лопатку до удара? Газы. Так вот, газами и тормози!» — закончил Судаев и опять углубился в работу.
Некоторое время я стоял, ошеломленный неожиданной простотой решения. Как же я сам не догадался?! Придя в себя, быстро набросал эскиз: в опорной площадке (подушке) корпуса предохранителя высверлены два отверстия, открывающиеся внутрь ствола, но не простые, а с коническими уширениями на выходе. При выстреле газы, идущие впереди мины, отбрасывают лопатку вверх, та проворачивается на оси и, поджимая пружинку, притормаживается газами, выходящими из отверстий подушки!
Оставалось подобрать оптимальный диаметр последних, с тем чтобы лопатка касалась подушки только при стрельбе усиленными зарядами. Словом, появилась надежда — и опять загрохотало на полигоне. 600,700,780 выстрелов… 800! Порядок! Двойное увеличение живучести, истребованное сверху, обеспечено.
Не обошлось и без острых моментов. Поясню: мы вели беглый огонь, поэтому работали по очереди двое заряжающих — один подбегал справа, другой слева. И вот один из них сбился с ритма — бросился к уже заряженному миномету с миной на вытянутых руках, пытается затолкать ее в ствол… а она не идет. Все правильно, сработал предохранитель — лопатка закрыта. Заряжающий машинально попытался ее открыть… Господи, да что же он делает?! Еще не осознав ужаса того, что может произойти буквально через секунду, мы выскочили из укрытия, ринулись к заряжающему, схватили его за руки — и тут он (пожилой мужичок, явно из ополченцев) от нервного потрясения плюхнулся на землю, обнял мину обеими руками и зарыдал. Рядом высился миномет, из его ствола медленно курился сизый дымок…»
Над аналогичным предохранителем работали и американцы и немцы — видимо, у них проблема двойного заряжания стояла столь же остро, что и неудивительно, ведь почти все минометы заряжаются с дульной части. Судя по всему, у них, в отличие от Афанасьева, ничего не получалось, минометы продолжали рваться, а солдаты — гибнуть.
Во второй половине 1944 г. наши союзники-американцы через Наркомат иностранных дел СССР (НКИД) изъявили желание купить лицензию на производство предохранителя.
На полигон, где работал Николай Михайлович, поступило распоряжение Главного Артиллерийского Управления (ГАУ) — подготовить документацию и образец, что и было исполнено.
Через несколько дней Афанасьев был вызван в ГАУ, а оттуда препровожден в известное здание на Лубянке для беседы с глазу на глаз в кабинете за двойной дверью «с невысоким человеком в гимнастерке под ремень и брюках, заправленных в хромовые сапоги, которого я никогда до этого не видел» (вспоминал сам Николай Михайлович).
Через неделю после разговора на полигон вернули и подготовленную документацию, и образец, а еще несколько позже в минометном отделе ГАУ Афанасьева ознакомили с совместным представлением НКИД и ГАУ в Совнарком СССР о продаже лицензии, в правом верхнем углу которого стояла резолюция: «Отказать. И.Сталин. 22.VI.44 г.» «Увидев знакомую всему миру подпись, я похолодел…», рассказывал Николай Михайлович. Вот на каком уровне «завернули» американское ходатайство и какое последствие возымел визит на Лубянку.
В 1944 г. по решению Государственного Комитета обороны началось производство предохранителей на нескольких заводах, в том числе на Тульском машиностроительном. Сколько жизней сохранил этот предохранитель?..
О семье
Война — дело плохое. А любовь — дело хорошее!
Выдающийся тульский оружейник Николай Михайлович Афанасьев и его супруга Лидия Ивановна прожили вместе 64 года — до его кончины в 2009-м. А познакомились они как раз в то время, когда рядом шли бои.
Лидия Ивановна вспоминала:
— Я родилась в пригороде Коломны и в 1941 году только окончила девятый класс, — рассказывает она. — Была общая мобилизация, и нас, комсомольцев, отправили работать на завод. А когда перешла в десятый класс осенью 1941-го, немцы уже подходили к Москве, были в тридцати километрах от Коломны, и мы рыли окопы, делали завалы, а на зимних каникулах школьников отправили в Шатуру на торфоразработки.
Окончив школу, Лидия поступила в институт на учителя физики и математики, но отца убили, и учебу пришлось отложить: пошла работать в ремесленное училище чертежницей.
— Неподалеку у нас был Щуровский полигон, и мой будущий муж там работал конструктором. И вот как-то пошла с подругой на Щуровский в кино — там и познакомились. А в апреле 1945 года уже расписались. Свадьба была 13 мая, на Красную горку, так что для нас День Победы был двойным праздником. Война забрала у меня отца и старшего брата, но для всех людей это был большой праздник, огромная радость, все были счастливы.
Отдавая всего себя делу, жене Афанасьев долго не позволял работать.
— У нас было двое маленьких детей, девать их было некуда, так что только в 1962 году я пришла в теоретический отдел ЦКИБа. От тех 18 лет, которые я провела на предприятии, остались очень хорошие воспоминания. Сложились хорошие отношения и с коллективом, в котором трудился муж, и с моими сослуживцами. Никогда о нас не забывали — не забывают и теперь.
В начале войны Николай настойчиво просился на фронт. Только в сентябре 1941-го его направили в Рязань в отдельный запасной автотранспортный полк. Когда Николай Михайлович прибыл к месту назначения, полк уехал на Урал. Здесь же остался один батальон. К этому времени враг взял город Михайлов и подошел к Туле.
В октябре-декабре 1941 года Афанасьев участвовал в обороне Рязани и освобождении Михайлова, после чего был отправлен с частью в тыл, а в феврале 1943-го отозван на полигон НИПСВО.
Он перебрался из Коломны в тульское КБП в 1948-м и проработал здесь до 2001 года, пройдя путь от старшего инженера-конструктора до начальника отдела — главного конструктора проекта. Николай Михайлович — создатель крупнокалиберного пулемета А-12,7, одиннадцати различных высокотемпных авиационных и зенитных пушек различных калибров (в том числе авиапушки АМ-23, о ней мы рассказывали в блоге о Н.Ф. Макарове)), целого ряда образцов стрелкового оружия.
В 1949 г., разрабатывая 12,7-мм авиационный пулемет, Николай Михайлович Афанасьев предложил конструктивную схему автоматики газоотводного типа с ударным ускорительным механизмом досылания и клиповым запиранием. Эта схема стала важным этапом в развитии автоматического оружия газоотводного типа. В 1953 г. был принят 12,7-мм авиационный пулемет конструкции Афанасьева А12,7 с темпом стрельбы 800−1000 выстрелов в минуту; он устанавливался на вертолетах Ми-4, Ми-16 и самолетах Л11−2, Як-18, МИГ-17У, МИГ-19У, МИГ-21У.
Пулемёт А-12,7 стал одним из самых долгоживущих образцов отечественного автоматического оружия. Он выпускался па Ковровском механическом заводе (КМЗ) в течение 30 лет, до 1983 года включительно! Этим пулемётом вооружались вертолёты Ми-4, Ми-6, самолёты Ан-2, Як-18! МиГ-17У, МиГ-19У, МиГ-21У. Но в качестве оборонительного вооружения перспективных бомбардировщиков пулемет А-12,7 к моменту принятия на вооружение уже не годился.
23-мм авиационная пушка АМ-23
В 1954 г. принята на вооружение 23-мм авиационная пушка АМ-23 конструкции Афанасьева-Макарова с темпом стрельбы 1250−1350 выстрелов в минуту, которую ставили на самолеты ТУ-16, ТУ-95, М-3, АН-8, АН-12Б, БЕ-6, БЕ-8.
23-мм авиационная пушка АМ-23
Кроме этого оружия Николай Михайлович создал 23-мм зенитные автоматы 2А-14 и 2А-7 для спаренной зенитной установки ЗУ 23, счетверенную самоходную зенитную установку ЗСУ-23−4 «Шилка»…
в 1960 году Н. М. Афанасьев переходит в ЦКИБ СОО, где сосредотачивается на конструкции новых образцов стрелкового оружия, например, по теме «Абакан»,
ТКБ-011М
ТКБ -011М
ТКБ-011 2 М. Красавец, правда же?
Стенд из тульского оружейного музея с автоматами разработки Николая Михайловича Афанасьева.
а затем на пистолетах-пулемётах, столь нужных спецслужбам и МВД, результатом чего стало принятие на вооружение пистолета-пулемёта «Кипарис»
Пистолет-пулемёт «Кипарис»
ПП «Кипарис»
- Калибр: 9×18 мм (ПМ, ПММ)
- Длина со сложенным прикладом: 318 мм
- Длина с откинутым прикладом: 590 мм
- Ширина по прикладу: 45 мм
- Ширина по рукоятке затвора: 62 мм
- Высота с магазином на 20 патронов: 176 мм
- Высота с магазином на 30 патронов: 226 мм
- Масса без патронов: 1.57 кг
- Начальная скорость полета пули: 335 м/сек
- Темп стрельбы: 600−900 в/мин
- Емкость магазина: 20, 30 патронов
- Прицельная дальность стрельбы: 100 метров
ПП-91 «Кипарис» (также называется ОЦ-02) предназначен для вооружения спец. подразделений милиции и армии. На стадии разработки пистолет-пулемет имел обозначение ОЦ-02. Серийно производится на заводе ПО «ЗМЗ» ПТК «Оружейное производство» в городе Златоусте. Официально состоит на вооружении МВД России.
Автоматика у ПП-91 «Кипарис» работает за счет свободного хода затвора. Ударно-спусковой механизм позволяет ведение одиночного и автоматического огня. Флажок предохранителя объединен с переводчиком огня и расположен над пистолетной рукояткой с левой стороны оружия. Предохранитель механический, при включении блокирует ударно-спусковой механизм и затвор. Стрелянная гильза выбрасывается вверх и назад. На ствол пистолета-пулемета возможна установка быстросъемного глушителя, который входит в стандартную комплектацию. Также возможна установка ЛЦУ, который крепится под передней частью ствольной коробки. Магазины к ПП-91 «Кипарис» аналогичны магазинам к ПП-71 «КЕДР».
Николай Михайлович Афанасьев никогда не называл себя единственным автором «Кипариса»; вместе с ним работали Валерий Панфилов, Дмитрий Плешков, Николай Трухачев.
Им, своим ближайшим помощникам и ученикам, передавал Николай Михайлович Афанасьев свой опыт и мастерство оружейника. В первую очередь конструкторы стремились сделать оружие безотказным, технологичным и всегда готовым к применению. В общем, ОЦ-02 таким и вышел: он надежно работает в самых разных климатических условиях, штампо-сварная конструкция не требует сложного дорогостоящего оборудования. Пистолет-пулемет снабжен прибором бесшумной беспламенной стрельбы, снижающим звук при выстреле буквально до хлопка, и лазерным целеуказателем, убыстряющим прицеливание. Надежность и эффективность «Кипариса» подтверждается тем, что в настоящее время он состоит на вооружении МВД, ФСО, Минюста, Таможенного комитета России; о его великолепных боевых качествах, высокой кучности, точности одиночного и автоматического огня поступают благодарные отзывы профессионалов из различных регионов страны. На дистанции 25 м при одиночной стрельбе из «Кипариса» тремя сериями по 20 выстрелов все пули укладываются в круг радиусом 10 см, лучшая половина попаданий находится в пределах 4 см. Стрельба очередями (3−4 выстрела) дает результаты 22,5 и 9 см соответственно.
Николай Михайлович достойно награждён :
- Герой Социалистического Труда (1986г.),
- лауреат Государственной премии СССР (1967г.),
- премии им. С. И. Мосина (1962 г.),
- кавалер орденов — Ленина (1962 г., 1986 г.),
- Октябрьской Революции (1977 г.),
- Отечественной войны II степени (1985 г.) и многочисленных медалей;
- обладатель почётных званий — «Заслуженный изобретатель РСФСР» (1968 г.),
- «Заслуженный ветеран труда Конструкторского бюро приборостроения», Почётный гражданин г. Тулы (2001 г.).
Николай Михайлович Афанасьев умер 15 марта 2009 года, похоронен в городе Туле. 6 сентября 2012 года на доме по улице Гоголевской, 86а, где он жил с 1952 по 2009 гг., была открыта мемориальная доска.
В фондах государственного музея оружия г. Тулы хранятся разработки конструктора — крупнокалиберный авиационный пулемет системы Афанасьева А-12,7 и опытный образец автомата ТКБ — 011−2М.
Думается, что на примерах таких великих людей и должны воспитываться последующие поколения: книги, фильмы, картины, галереи героев, музеи одного конструктора, пусть непостоянные, но привлекательные. Эти ГЕРОИ обеспечили всем нам мирную жизнь! Нам её нужно сохранить, порох только должен быть сухим.
