На фото Федор Федосеев перед уходом на войну с финнами, 1937 год.
С 11-месячной Галей и женой Евдокией, беременной второй дочкой.
Это письмо нам в редакцию прислала Галина Федоровна Шувалова, жительница поселка Обидимо Ленинского района города Тулы, ветеран педагогического труда, отличник просвещения. Когда началась война, она была еще совсем малышкой.
Галина Шувалова
…Май 1941 года. Буйно цветет сирень. Ничто не предвещает грядущей беды. Но она пришла нежданно-негаданно. Помню, как папа с мамой идут из сада, ведя меня за руку. Вдруг в калитку входит мужчина и вручает папе повестку: «Явиться на сборы на 45 суток». Оказывается, уже назревало вероломное нападение фашистов. Папа к тому времени побывал на войне с финнами, вернулся живым. Вторая война стала для него роковой.
Собрали в вещмешок кружку, ложку, миску, еду на дорогу. Провожали папу его отец Федор Иванович Федосеев, мама Мария Андреевна, братья и сестры – семь человек, моя мама с двумя девочками на руках. Мне еще не исполнилось пять лет, сестре Миле – три годика. Отец прислал одно письмо с дороги, из Богородицка Тульской области:
«Дусенька, береги девочек. Война предвидится жестокой. Жди меня, и я вернусь. Только очень жди!»
И вот грозовое сообщение по радио:
«Говорит Москва! Работают все радиостанции Советского Союза…»
В срочном порядке шло формирование народных дружин. Дедушка-коммунист в 47 лет вступил в партизанский отряд «За Родину», созданный в Тульской области. Перед уходом дедушка соорудил бомбоубежище в саду на случай бомбежки, стены обил фанерой, чтобы нас не засыпало. Он предвидел, что в доме не спастись, – дом двухэтажный, низ кирпичный, верх деревянный, а под домом подвал для заготовок. Такое же бомбоубежище сделали соседи Орловы. Перед уходом дедушка собрал всех и сказал:
«Берегите друг друга!»
Попрощавшись, посадил меня на колени:
«Поцелуй дедушку».
Я прислонилась к его щеке, она показалась мне такой холодной и колючей, не стала целовать. До сих пор жалею, что не попрощалась с ним тепло. Может быть, он бы тогда вернулся с фронта. Но, увы…
Декабрь 1941 года. В город Епифань в трескучие 40-градусные морозы ворвались фашисты. Не щадили ни старых, ни малых. Наш дом они использовали под штаб. Нас всех (11 человек) загнали в одну комнатку. Один случай запомнился на всю жизнь. Фашисты очень любили жареные терунки из картофеля. Нам так хотелось есть, особенно когда запах проникал в нашу комнату. Маленький Вова перешагнул порог, вошел к фашистам, протянул свою худенькую ручку и сказал: «Ням-ням». Фашист вскочил, ударом сапога сбил мальчика с ног и бросил в нашу комнату. Вовочка залился кровью. Тут подоспела бабушка и успокоила его.
Как-то, когда мама вышла во двор, к ней подошел один немец, достал из кармана фото, на котором были его жена и двое детей, и на ломаном русском сказал, чтобы убрала из дома детей и сама уходила, т.к. скоро придут эсэсовцы. Ночью мама со свекровью и золовкой Верой перетащила матрацы, подушки и перины в бомбоубежище и увела нас туда. У бабушки было семеро детей, да еще мы с сестренкой. Самому младшему Вове (моему дяде) было два годика. А мой папа Федор Федорович Федосеев был старшим в семье – ему было 26 лет. В бомбоубежище горела керосиновая лампа, которая постоянно гасла от взрывов.
Однажды мама с бабушкой потихоньку выбрались из бомбоубежища, чтобы пробраться в подвал и принести нам что-нибудь поесть (дедушка заранее порезал всю живность, посолил мясо и спустил в подвал). В этот момент фашисты схватили маму и бабушку и поставили у ворот двора. Оказалось, врач, который жил напротив нашего дома, спасая свою семью, начал работать на фашистов и указал, что в нашем доме живет семья партизан. Маму и бабушку стали допрашивать: где пан партизан? Они отвечали, что не знают, тогда на них наставили пистолет. В тот момент в подвале что-то загремело (то ли кошка, то ли крыса), фашисты кинулись к двери подвала, начали ломать – думали, что там партизаны. А мама схватила свекровь и по проулкам убежала с ней к своей маме на другой конец города. Три дня они не могли пробраться к нам. Не знаю, как мы выжили без света, воды и еды.
Фашисты, отступая, не щадили ничего. В саду, недалеко от нашего бомбоубежища, упала бомба, снесла деревянный верх дома и оставила глубокую яму на огороде. Глыбы замерзшей земли завалим вход в бомбоубежище. Ночью мама с бабушкой растаскивали их, чтобы открыть люк. Когда они с трудом проникли внутрь, на них пахнуло гарью и смрадом. Мама по одному вытаскивала нас наружу, чтобы мы могли глотнуть свежего воздуха, и давала по комочку снега, чтобы мы могли утолить жажду. У нас были слипшиеся глаза.
Помню, когда мама вынесла меня наружу, в кромешной тьме я увидела зарево пожарищ, как будто горели и земля,
и небо.
Я громко закричала от испуга. До сих пор вспоминаю, как полыхали дома Ишутиных, Радюкиных, Рыбиных. От нашего провинциального городка не осталось почти ничего, только Никольский собор уцелел.
Не успели уйти фашисты, как стали приходить черные вести с фронта. В феврале 1942 года пришла похоронка и в нашу семью. Погиб папа. Помню, как сильно кричала мама и все мы. Потом она взяла себя в руки и стала терпеливо ждать – а вдруг это ошибка? Но чуда не произошло. Ей тогда было всего 26 лет.
Потихоньку подлатали то, что осталось от дома, и стали жить. Остались почти одни женщины, жили дружно, помогали друг другу.
В 1946 г. после операции умер папин брат Толя, который должен был пойти в армию. В 1947 году умерла сестра Тамара – медсестра, в 1948 г. – сестра папы Нина, инженер. И все это легло на хрупкие плечи моей мамы. Она устроилась работать в совхоз, была стахановкой, ударницей, за это ее премировали – дали нам телочку. Теперь у нас было свое молоко. В 1944 году, еще до окончания войны, я пошла в первый класс, а через два года – сестра. Понемногу налаживалась жизнь.
Федор Федосеев (справа) написал на обороте фотографии:
«Жене Дусе, дочкам Гале и Миле. Дуся, люблю тебя!»
Одна мысль не оставляла меня: очень хотелось узнать о судьбе отца и деда. Они числились без вести пропавшими. Начались поиски, которые продолжались более 30 лет. Шла переписка с разными архивами. Написала в Германию – не знала адреса, написала просто: Германия, Международный Красный Крест. И очень быстро получила подробности – отец захоронен в братской могиле, установлен памятник. Приглашали посетить место захоронения.
В 2003 году я случайно заглянула в Книгу памяти Тульской области и в томе №5 нашла фамилии отца и деда. Теперь знаю, что папа погиб в фашистском плену 12 ноября 1941 года. Пришло очень теплое письмо из Калужского райвоенкомата: мой дед, сержант Федор Иванович Федосеев, погиб под деревней Карповка Смоленской (теперь Калужской) области, захоронен в братской могиле в Спас-Деменском районе, его имя занесено в Книгу памяти. Очень душевно отнеслись к запросу работники военкомата, сам полковник Э. И. Кириченко прислал три письма и даже фото памятника на братской могиле.
Все-таки я нашла вас, отец и дед! Теперь знаю, когда и где оборвалась ваша жизнь.
