В Крыму мест нет
Уже в августе 1920 года отдел народного здравия отправил из Тулы первую партию больных на Кавказские курорты. Всего записалось ехать на лечение 100 человек. Отдел телеграфно сносился с Москвой о количестве мест, предоставленных для больных, едущих из Тулы. Делегировали не всех, сколько могли.
18 октября 1921 года в составе РСФСР была создана Крымская Автономная Социалистическая Советская Республика, которая начала активно развивать курортно-туристическую сферу. Новые санатории и дома отдыха строились в помпезном дворцовом стиле. При этом сам отдых был максимально регламентирован и бюрократизирован. Это тогда пребывание на пляже стали называть водными процедурами и солнечными ваннами. Купались в отведенное время в отведенном месте. Впрочем, на эти курорты, куда стремились трудящиеся со всей республики, еще надо было попасть. Мест на всех не хватало.
«На курорте Красная Поляна близ Сочи все места сданы, — информировал через газету „Коммунар“ заведующий тульским курортным бюро Г. Груберман в мае 1924 года. — В Железноводске в течение летнего сезона открывается специальный детский санаторий для детей в возрасте от 7 до 14 лет без взрослых. На Одесском курорте — в Люстдорфе — в этом году будет функционировать детский санаторий на 100 коек с 15 мая по 15 сентября (Морская климатическая станция). При детях могут находиться и матери за отдельную плату. Пребывание детей на Кавказских минеральных водах при родителях допускается во всех лечебных учреждениях — при условии оплаты за них, как за взрослых — но, зато предоставляется отдельная семейная комната. Мацестинский курорт открывается 1 мая. С 19 апреля введена новая расценка на курортах Крыма, Кавказа и Кубано-Черноморья».
Черноморские курорты поначалу сравнивали с самыми знаменитыми местами отдыха Европы. Здесь пляж Сочи назван кавказской ривьерой.
При этом в те же дни «Коммунар» сообщал, что в Крыму погода еще стоит прохладная и в горах лежит снег, однако уже начался съезд курортных больных, который с каждым днем увеличивается. «Ожидается невиданный еще по своим размерам съезд больных. Гостиницы переполнены. Цены на комнаты сильно взвинчены; в Ялте и Алупке они достигают до пятнадцати-двадцати червонцев в месяц. Много внимания уделено отдыху трудящихся.
В Алупке открыт дом отдыха для железнодорожников и сахарников, в Симеизе — санаторий для инвалидов труда и войны. В бывшем царском имении в Ливадии оборудован курортный городок.
Курорты пропустят в текущем году значительно больше трудящихся, чем в прошлом».
Но что значит «больше»? В том же 1924 году Тульской губернии было дано всего 85 мест на все курорты Крыма, Кавказа и кумысные. Губпрофсовет 85 процентов мест выдал исключительно рабочим от производства и лишь 15 процентов служащим. При этом предупредили: больных, обращающихся в курортно-отборочную комиссию, много. Она строго следит, чтобы никто не попал на курорт по знакомству. В инструкциях Центра указывалось, что в случае несоответствия больного по медицинским показаниям курортному лечению прибывший больной с курорта будет отправляться обратно.
Туляки на отдыхе. г.Сочи. Фото из коллекции Владимира Щербакова.
Рабочим, еще не привыкшим к тому, что в принципе возможна такая организация отдыха, как поездка к морю, расходы на нее казались чрезмерными, ведь лечение и полный пансион стоили 90 рублей в месяц на койку. Поэтому Главкурортуправление разрешило расплачиваться в кредит: пятьдесят процентов больной рабочий вносил перед отъездом на курорт, а остальные Главкурупр раскладывало на несколько месяцев.
На осенне-зимний сезон 1924 года Тульскому курортному бюро разрешили на курортах Крыма, Кавказа и Абхазии самим снимать номера в гостиницах и комнаты на дачах и в домах.
В годы нэпа поездка на юг по-прежнему оставалась преимущественно барской забавой. В 1924 году на море побывал кто-то из журналистов «Коммунара» и опубликовал свои наблюдения рассерженного отдыхающего о Красном Крыме на страницах газеты.
Туляки на отдыхе. Геленджик. 1949 г. Фото из коллекции Владимира Щербакова.
«Мелкобуржуазная, развращенная „сезонами“ стихия упругой пружиной заполняет его жизнь. А рабочие только в Керчи и Феодосии — в городах, мало любимых курортниками.
…Они растворились в этой пестрой по составу массе. Тут вам везде предлагают комнату, квартиру совсем недорого. А в обращении обязательно „господин“. Так живут здесь тысячи и десятки тысяч. Блестят глазастые окна казино. В каждом городе они есть.
Нынче бросили лозунг: курорты Крыма — только рабочим. Дворцы, виллы, дачи — только рабочим. Станками помятое тело, закопченные легкие омыть соленым воздухом. В Ялте и Евпатории ни одного буржуя.
Но…
Днем упругие зонтики — зеленые, желтые, ярко-красные — глаза мозолят. Это не наши тулячки-работницы. И вообще — не работницы. Это те, кто в рабочее время заполняет все магазины столиц. С ними мужчины. Но кто они? Металлисты? Шахтеры? Нет. „Нечистые“ рабочие не носят чистых лаковых гетр на ногах, элегантных костюмов.
Вечером огни кафе и ресторанов. Стосвечовыми лампами яркостью спорят со звездами. Ветер соленый в садах и на пляже не в силах развеять запах пудры и пьяного перегара, не в силах охладить нехорошие страсти.
В Крыму за сезон могут лечиться и отдыхать 10 тысяч людей. В СССР — полтора миллиона рабочих. В одной только Туле — сорок тысяч рабочих и служащих. Могло бы лечиться только в Крыму 250 туляков».
Конечно, наш современный взгляд не может не остановиться на этих цифрах — десять тысяч отдыхающих на весь Крым, из них целых 250 туляков. Но все ведь только начиналось.
Поездка в Сочи
В марте 1925 года в бывшем коммерческом училище состоялась лекция о Кавказе члена центральной комиссии помощи ученым Марии Павловны Преображенской. Рабочим Тулы настоятельно рекомендовали сходить на лекцию, чтобы ознакомиться с Кавказом, куда теперь рабочие ездят на курорты и «где в настоящее время сессия ЦИК».
Можно сказать, что в гости к тулякам приехала настоящая легенда. Все равно как сейчас неожиданно нагрянул бы Федор Конюхов и начал рассказывать о своих путешествиях. Мария Преображенская была первой из русских женщин, которая еще в 1901 году поднялась на вершину горы Казбек.
Знаменитая покорительница Кавказа Мария Преображенская.
В 1902 году в сопровождении проводника она повторила восхождение, установив на вершине Казбека градусник для измерения минимальных температур. Всего до 1914 года она совершила восемь восхождений, обойдя вокруг Казбека, установив там метеорологическую будку. Ей удалось также разметить труднопроходимые участки маршрута восхождения через Девдоракский ледник, который впоследствии получил имя Преображенской и стал основным маршрутом восхождения на Казбек. Девятое свое восхождение на Казбек она совершила в 1920 году в возрасте 57 лет.
В 1923 г. по тропе Преображенской прошла первая группа туристов. Сама она начала работать экскурсоводом и туристским инструктором по массиву Казбека. Так что возможности отдыха на Кавказе с ее приездом и лекцией расширялись для тульских туристов многократно.
С середины 1930-х ударной стройкой был объявлен курорт Сочи. Одним из первых туристов нового курорта был тульский инженер Владимир Полюбин, оставивший увлекательные воспоминания о своей жизни. Воспользуемся его мемуарами, чтобы узнать, как же проходила жизнь на черноморском побережье в конце 30-х годов.
«Летом 1938 года я, Дима и Ваня Михайлов собрались опять поехать в Сочи. Доехали до Сочи хорошо. Помню, вчетвером за дорогу взяли в ресторане и выпили сорок четыре бутылки пива. На этот раз в Сочи мы устроились на частной квартире, а в 1937 году мы жили вначале на турбазе. Хозяйка, молодая беременная женщина, перешла жить в сарай, как делают летом многие сочинские жители, а комнату с террасой сдала нам троим. Андрей с матерью поселились над нами, на втором этаже этого же дома. Прожили мы в Сочи около двух недель и решили съездить в Сухум.
Из сочинского аэродрома летал в Сухум самолет типа У-2. Кроме летчика, в нем могли поместиться еще два пассажира. Сидеть приходилось друг за другом: впереди летчик, сзади мы.
Ваня и Андрей могли вылететь только на следующий день, самолет летал один раз в сутки. Можно было, конечно, добраться до Сухума и не по воздуху, но никто из нас не летал, и всем хотелось попробовать. Мы с Димой полетели первыми. Нам выдали шлемы, и мы как были в белых полотняных костюмах, так и полетели, взяв только деньги и мелочи. Из самолета мы высовывались по пояс. Обзор был прекрасным, высота полета — небольшой, и все побережье было хорошо видно. Весь полет продолжался один час десять минут.
У-2, на котором летали из Сочи в Сухум, это обычный кукурузник.
В Сухуме мы устроились в палатке на турбазе и стали ждать прилета товарищей. Прилетевшие с опозданием на другой день Ваня и Андрей рассказали, что их самолет вынужден был совершить незапланированную посадку прямо на пляж где-то около Гагры. У них чуть не оторвался мотор! Такие тогда летали самолеты. Но все обошлось благополучно: мотор укрепили и долетели до Сухума.
Началось наше сухумское времяпрепровождение. Город нам очень понравился, пляж — лучше, чем в Сочи. Жили мы в парусиновой палатке турбазы, много времени проводили на пляже, купались, загорали. Здесь не было охраны, не разрешающей плавать далеко в море, и мы с Андреем заплывали так далеко, что катера и пароходы проходили между нами и берегом. Люди на пляже были еле видны. Нам говорили, что плавать так далеко опасно из-за дельфинов, которые подплывают к людям, начинают с ними играть и обдирают до костей кожу своей шкурой. Но с нами ничего подобного не случилось, хотя плавать так далеко было все же опасно».
Владимир Полюбин вспоминает, что на улицах Сухума продавали шашлык по-карски: над листом железа с горящими углями был укреплен вертикальный стержень. На нем были нанизаны ломтики баранины и жира. Вся эта башня была повернута к огню одним боком. Когда он обжаривался, продавец срезал его ножом в тарелку и подавал, а стержень поворачивал другим боком к углям.
«Иногда по вечерам мы сидели в ресторане, выдававшемся на сваях в море. По морю плавали лодки с фонариками, развозили публику. Было очень красиво. По вечерам на турбазе было оживленно. Собирались туристы, и от палаток слышались веселые разговоры и музыка».
Белые ботинки
«Под конец нашего восьмидневного пребывания в Сухуме мы наметили поездку в Новый Афон, — писал Полюбин. — Отправились туда катером утром. В Новом Афоне мы целый день гуляли, купались и только под вечер спохватились позаботиться о ночлеге. Но везде уже все было занято отдыхающими, и куда бы мы ни обратились, везде получали отказ. Так мы оказались бездомными. Решили просидеть в ресторане до закрытия, а потом ночевать на диванчиках бульвара, благо ночь была теплая и ясная.
Ресторан в Новом Афоне расположен на возвышенности, и наш столик оказался около барьера над обрывом. Мы поужинали, выпили хорошего вина и просидели до закрытия, развлекаясь тем, что выбрасывали за борт пустые бутылки, стаканы и прочие ненужности.
Это граничило с хулиганством, но мы считали, что мстим этому ресторану, отвратительно и дорого кормившему нас. В полночь ресторан закрылся, и мы ушли на бульвар.
…Утром наблюдали сцену, как из задних дверей ресторана вышел человек в белом фартуке и стал выбирать из кустов под рестораном бутылки, тарелки, стаканы. Он набрал их столько, что стало ясно: не мы одни развлекались, выбрасывая посуду».
В Сочи они вернулись морем и узнали, что очередь в кассу предварительной продажи билетов пропала. Надо было ежедневно в шесть часов утра и в шесть вечера отмечаться, но мама их товарища несколько раз пропустила отметки, и теперь возникла проблема — как вернуться в Тулу. Обещала помочь достать билет их соседка, которую Полюбин в своих воспоминаниях называет Кармен, но все тянула. Тогда он купил случайно оказавшийся в кассе билет на самолет до Москвы за 200 рублей: дороже билета на скорый поезд с плацкартой, но дешевле билета в мягкий вагон.
Это был маленький моноплан с кабиной на четырех пассажиров. Пилот сидел за перегородкой впереди, в его кабину вело окно. Над окном висели два прибора: указатели высоты и скорости полета. Три других пассажира — молодожены и какой-то мужчина. Когда самолет резко взял вверх, чтобы перелететь Кавказский хребет, даму постоянно рвало. Потом она упала в обморок, а у мужчины пошла кровь из ушей. «У меня тоже заломило в ушах и в голове».
Туляки на отдыхе. Турбаза на Кавказе. 1952 г. Фото из коллекции Владимира Щербакова.
В Ростове женщину увезли на скорой помощи, а ее муж решил продолжать путь поездом. Долго ремонтировали мотор, поэтому в Харьков, на следующую посадку, опоздали и вылетели оттуда только утром. Ветер был попутным, и долетели до Москвы за три часа.
Ну и под финал — о курортных романах, как без них.
«Когда Дима вернулся домой, выяснилось, что билет на поезд ему достала та самая карменистая женщина, которая жила у нас на террасе. Но она достала один билет, а второй — Ване Михайлову — обещала на другой день. Когда возвратился домой Ваня, он рассказал следующее. Эта самая Кармен в тот же вечер, как только отправила Диму, ночью забралась к Ване в постель. Ей это, видно, так понравилось, что и на другой день вместо билета она была в постели у Вани. То же повторилось и на третью ночь. Видя, что этому не предвидится конца, а билета все нет, Ваня днем отвез вещи в камеру хранения вокзала, вечером тайком сбежал из дома и кое-как ухитрился уехать без билета. Мы много смеялись, когда он рассказал, что для отвода глаз оставил на террасе две пары своих белых ботинок».
