Родом из Медвежьегорска
– Отец — офицер-фронтовик, мать работала в типографии наборщицей. Когда отец умер, мне было семь лет, а брату одиннадцать месяцев. Мать много работала и училась, и на мне, как на старшем сыне, лежала обязанность наколоть дров, истопить печку, наносить воды. Жили мы небогато, но дружно. В то время люди были добрее, помогали друг другу бескорыстно, причем не только родственники, но и чужие люди. Если бы не эта помощь и поддержка, пришлось бы матери отдавать меня в суворовское училище. В школе отличником не был, но все олимпиады по физике, математике и химии выигрывал. Парнем был крепким, занимался спортом. То время сформировало характер на всю жизнь, научило не бояться трудностей, планировать свой день, не тратить время попусту. А главное – как бы ни было трудно, добиваться поставленной цели.
– Как оказались в Туле?
– После школы поступил на вечернее отделение Петрозаводского государственного университета, затем перевелся на дневное отделение в Ленинградский механический по специальности радиоэлектронные устройства. После его окончания был распределен на радиоэлектромеханический завод в Кимовск. Работал инженером СКБ. Жена работала в школе. Денег не хватало, я вечерами и в выходные дни подрабатывать тренером в детско-юношеской спортивной школе. В этот момент поступило предложение перейти на службу в КГБ СССР.
Служба в КГБ – большое доверие
– Удивились этому предложению?
– Расценил его как большое доверие. Ведь не всем же его делали. На собеседовании даже пошутил: «Вы за меня не бойтесь, я привык работать по 26 часов в сутки». Но, видя замешательство на лицах членов комиссии, тут же поправился: «Это я когда работал пожарным, у нас так было принято шутить, что мы спим по 26 часов в сутки».
– А семья как отнеслась?
– Жена меня поддержала. Семья – вообще основа хорошей службы. Однозначно семья должна быть, особенно у людей нашей профессии. В органы госбезопасности холостых даже не брали, только людей уже состоявшихся в этом отношении. Когда много позже я стал начальником в управлении по Калуге, первое что запретил – появляться на работе без особой на то необходимости. Выделил автобус управленческий, чтобы возить в дачный кооператив сотрудников. Но когда надо было работать, они у меня оставались на службе сутками напролет. Потом все равно заставлял брать отгулы. Хотя проще, конечно, заставить сидеть двадцать часов на рабочем месте, не думая, что у ребят от этого аденома простаты, да еще не обеспечивая их ужином. Не надо прикрываться работой. Кстати, это свой результат принесло.
– Кроме семьи какие для вас были определяющие факторы хорошего работника?
– Конечно, эффективность работы, то есть умение добиваться результата. Работать надо с наименьшими затратами, не теряться в сложной обстановке, не перекладывать свои дела на кого-то другого. Никогда не понимал, когда приходят к начальнику, и спрашивают: как прикажете? Я в таких случаях шутил: ну неси тогда мне свою зарплату, научу тебя работать. Чем больше набор хороших качеств у человека, тем более эффективно он может работать. Положительные качества делают человека человеком, а отрицательные личностью. Люди должны быть разносторонними.
– Может быть хороший, но не очень нравственный работник?
– Безнравственные люди не могут работать в органах безопасности. У нас нельзя быть немножко безнравственным, немножко предавать, немножко продавать, немножко быть коррумпированным. Есть десять заповедей христовых: не убий, не укради, по ним и надо жить.
– Вы верующий?
– Я крещеный. У каждого свой путь к вере. Но мы выращены были на справедливости, и в восприятии мира у нас главное – ощущение справедливости. Теперь считаю, что духовная составляющая, отношение к православию, тоже очень важно. Горжусь тем, что в Никольском храме в Епифани есть табличка, на которой написано: «Сей иконостас подарен генерал-майором В. П. Лебедевым в честь памяти погибших товарищей». Иконостас и звонницу были установлены после того, как в 2003 году в Чечне погибли четыре чекиста — трое из Тульской области, один, я его принимал на работу, из Калужской.
Главная награда – возвращение в Тулу
– Как относитесь к событиям, которые происходят с Россией в последнее время? Крым наш?
– Однозначно, наш. Я считаю, что возвращение Крыма, действия России в Сирии – это повод для глубокого переосмысления роли нашего государства в современном мире, основа для нравственного оздоровления общества и власти.
– В своих выступлениях вы всегда касаетесь и важности изучения истории России.
– Достойным гражданином своей страны можно стать только тогда, когда будешь знать ее историю, и с уважением к ней относиться. К сожалению, у нынешнего молодого поколения с этим гораздо сложнее, чем у нас. Хотя это история, написанная кровью и потом наших дедов и отцов. Как мы можем покуситься на нее? А мы же покусились. Мы ее стали коверкать и переписывать. История страны – фундамент государства. Нельзя строить дом на треснутом, разрушенном фундаменте.
Я вообще уверен в том, что именно переписывание истории привело к величайшей геополитической катастрофе – развалу СССР, к ослаблению России! Как только мы сами занялись разрушением государственности в угоду своим геополитическим противникам, статус великой державы быстро улетучился, и Россия стала считаться региональным игроком, хотя и с ядерной бомбой. Этим моментально воспользовались вновь испеченные натовцы в Прибалтике, Польше и других странах, разрушая памятники нашим воинам, уравнивая СССР с фашистской Германией.
– Как этому можно противостоять?
– Государством принимаются определенные меры по воспитанию граждан России. Например, принимаются законы «О фейковых новостях», «Об оскорблении власти в интернете». Но на их фоне еще один закон – закон «Об уголовной ответственности за распространение заведомо ложных измышлений в отношении истории Российского государства» выглядел бы намного серьезнее и фундаментальнее. Стал бы прорывом в сплочении различных слоев российского общества и достойным ответом переписчикам нашей истории.
– Вы ведь с врагами государства сталкивались отнюдь не виртуально, даже оказались причастными к задержанию вражеского агента в Туле.
– Это было осенью 1984 года, когда у нас был разоблачен агент американской разведки «К», выходивший на связь с резидентурой ЦРУ. Тогда была получена информация о том, что в одном из учреждений города может быть документ, к изготовлению которого причастны сотрудники иностранной резидентуры. Работа была проделана очень кропотливая. Пришлось тщательно изучить огромную гору документации, и по мельчайшим признакам нужный документ был обнаружен. Его доставили в Центр, где обнаружили зашифрованное сообщение о том, что в Москве для агента заложен тайник со всеми нужными материалами. Надо было разработать такой способ киносъемки агента в момент изъятия документа, который стал бы потом главной уликой. Это было очень непросто, но мы это сделали.
– У вас же и в Калуге тоже была шпионская история?
– Именно в Калужской области страна впервые столкнулась с угрозой ядерного терроризма. Ядерные объекты в Обнинске охранялись очень плохо, и в случае совершения на них теракта мог случиться второй Чернобыль, но с еще более тяжелыми последствиями. Ведь до Москвы всего-то около ста километров. Угроза террористического акта была вполне реальна. По понятным причинам я не могу раскрывать всю информацию, но нами было отснято более двадцати видеокассет, доказывающих это. Детали проведенной спецоперации и сейчас под грифом «секретно».
– Каким образом поставили в известность руководство государства?
– В один из приездов в Калужскую область Председателя Правительства Черномырдина я, как начальник Калужского управления, лично докладывал ему о сложившейся ситуации. В результате было принято решение об усилении охраны ядерных реакторов в Обнинске войсками МВД. Да и все другие ядерные объекты в России получили дополнительную охрану. Можно сказать, в результате этого доклада государством была пересмотрена вся система ядерной безопасности.
– После такого успеха обычно уходят на повышение в Москву.
– Я был на приеме у директора ФСБ с рапортом о награждении сотрудников управления, по реализованному делу. Спросили чем наградить меня самого. И я попросил перевода в Тулу. Как раз в то время должность начальника УФСБ была вакантна. Так в декабре 1996 года вернулся домой, и был представлен как новый руководитель УФСБ по Тульской области.
– Конец девяностых – времена-то очень непростые.
– Я считаю, коллектив тульского управления показал тогда свой высокий профессионализм и умение трудиться на благо государства.
– Например?
– Например, в ходе расследования уголовного дела маркшейдерской документации по Подмосковному угольному бассейну, когда мы раскрыли мошенническую схему копирования секретных карт расположения полезных ископаемых на территории восьми регионов России. Стоимость изготовления одного листа горнографической документации в ценах начала двухтысячных годов составляла около 200 тысяч рублей. Всего же мы возвратили более 10 тысяч планов, каталогов и схем.
Большой резонанс получило уголовное дело руководителей московского банка «Еврокосмос», мошенническим путем заполучивших акции ОАО «Апатиты» и ОАО «Ковдорский горно-обогатительный комбинат». Консолидированный пакет акций этих предприятий был возвращен государству. Стоимость их в то время составляла один триллион 88 миллиардов неденоминированных рублей. Когда разделили эту сумму на годовой бюджет управления, то получилось, что зарплату из этих денег чекисты могли бы получать 127 лет. За время моей службы в Туле у нас было самое награждаемое управление – сотрудники получили 28 орденов и 64 медали.
– Что для вас главное в вашей профессии?
– Для меня служение отечеству было всегда. Наша профессия — Родину защищать, причем всегда, даже когда не стреляют.
