Полина Дашкова после пятилетнего молчания выпустила новую книгу «Горлов тупик». Об этом романе и о своем творчестве она с удовольствием рассказала тулякам.
Как стать писателем
«Я росла в обычной интеллигентной семье. Закончила школу, поступила в литературный институт им. Горького. Сначала просто писала стихи. На поэтическом семинаре моим руководителем был Лев Иванович Ошанин. Он меня и благословил на прозу. Потому что когда я приносила ему сюжетные поэмы, он говорил: «Это прекрасно, только зачем ты это зарифмовала?» Я, конечно, обижалась. Но он тогда сказал, что когда-нибудь я стану знаменитым писателем, и эти его слова сбылись.
Первую свою повесть написала в 1996 году. Она называется «Кровь нерожденных». Села обзванивать издательства, и третье из них откликнулось — сказали: «Пожалуйста, приносите». Это еще была рукопись, отпечатанная на машинке. Там была маленькая комнатка, где до потолка лежали папки, папки, папки с такими же рукописями. Мне сказали: «Оставляйте. Месяц подождите, если не позвоним, то сами приходите и забирайте». Позвонили они мне на третий день. Сказали: «Срочно приходите подписывать договор». С этого всё и началось. Хотя потенциально я знала про себя, что это мое призвание. Единственное дело, которым мне реально нравилось заниматься, — это писать».
О псевдониме Полина Дашкова
«В издательстве поставили только одно условие — я должна взять псевдоним. У меня фамилия заканчивается на «о» — Поляченко, а у фамилии автора-женщины должно быть женское окончание. Псевдоним — совершенно нормальное дело в литературе, и мы стали над ним думать. В то время моя младшая дочь Даша была мамин хвостик, я всюду ходила с ней: Даша, Даша. Первый раз пришла — Даша, второй — Даша. Предложили: пусть будет Дашкова. А Полина — это от Поляченко. Сейчас бы я, конечно, так не сделала. При этом, когда я родилась, моя бабушка очень хотела. чтобы меня назвали Полиной. Но родители тогда решили, что это старомодно».
О том, как пишутся романы
«Сюжет рождается так. Сначала возникает некий детский вопрос. В частности, «Горлов тупик». Я задалась таким вопросом — все эти следователи, которые сочиняли дела и придумывали про ни в чем не повинных людей какие-то жуткие истории, зная, что этим обрекают их на смерть, что они чувствовали? В какой момент они сами начинали верить в то, что приписывали этим людям? Ведь сами-то они знали, что всё не так. Вот из такого простого наивного вопроса родился роман. Это не значит, что ответ здесь найден, расставлены все точки над «и», но это повод думать об этом, размышлять.
Архивы при подготовке играют очень большую роль. Был короткий период, когда все архивы были доступны. При этом сохранилась лишь очень небольшая часть. Было несколько этапов уничтожения. Каждый новый глава органов слоями уничтожал архивы. Это не только в МГБ, но и в МВД. Например, уничтожено очень большое количество уголовных дел по серийным убийцам. Но очень многое осталось. Чтобы понять то, что происходило, не надо читать все протоколы, достаточно нескольких.
Иногда в день я могу выдать только одну страницу, иногда ни одной. Мой рекорд — пятнадцать страниц.
Но на следующий день я буду вычитывать, править то, что написано накануне, и могу вообще не сдвинуться с места. Просто энергию, которую ты тратишь, надо как-то восстанавливать. Писательский труд очень тяжел. Я не представляю авторов, которые ежедневно выдают на-гора определенное количество страниц. У меня такой нормы нет. Я очень радуюсь, если написала много, но не ругаю себя и не занимаюсь самоедством, если ничего не получилось. Это процесс творческий, не конвейерный.
Мне тяжело начинать новую книгу, потому что сначала я собираю материалы. Наступает момент, когда эту махину надо складывать в сюжет, в текст. Это очень сложно. Потом всё легче, легче, и наступает момент, когда роман сам себя пишет».
Про интернет
«Я не читаю комментарии о своих книгах в интернете. Раньше читала и нервничала очень из-за этого. Сейчас неохота. Но мои близкие друзья почитывают. Очень много хороших комментариев на роман «Горлов тупик». Один мой друг рассказал о таком отзыве, он мне очень понравился: «Я прочитала роман. Так здорово написано. Я теперь тоже что-нибудь напишу».
Экранизации
«Больная тема. Особенно с романом «Место под солнцем». Я очень долго не соглашалась — для меня болезненно, чтобы кто-то трогал мои тексты, вмешивался в них. Со студии «НТВ-профит», которая на тот момент выпускала очень хорошую продукцию, меня уговаривали долго, я, в конце концов, уступила им права на экранизацию.
Потом у них что-то случилось и они перепродали права другой студии — в договоре есть такой пункт, что это можно сделать без ведома автора. А та, другая студия, была под покровительством небезызвестного криминального авторитета Тайванчика, и у него тогда были какие-то отношения с небезызвестным гламурным персонажем Волочковой.
Помню, я была за городом, мне позвонил мой друг и стал кричать: «Ты что, с ума сошла? Как ты могла это сделать? У тебя Катю играет Волочкова. Сейчас по НТВ показали анонс. Она еще сказала, что роман ей посвящен». Я позвонила на студию, мне там говорят: «Скандальте, мы ничего не можем сделать».
Хотя там снимались и очень хорошие артисты — Ия Саввина, Лазарев, но всё было ужасно.
Многие потом возмущались: «Как вы могли, сколько вам за это заплатили?» А заплатила мне только первая студия — «НТВ-профит». Потом мне позвонил режиссер фильма, это был Али Хамраев, как говорят, близкий друг того самого Тайванчика, и говорит: «Хватит уже давать такие интервью». Я ему отвечаю: «А то что?» Он мне: «Давай обсудим ситуацию вместе, втроем: ты, я и Тайванчик». Я, конечно, отказалась.
Что же касается «Херувима» — там немножко другая история. Главный персонаж истории — полковник Райский, который занимается борьбой с терроризмом. У него есть прототипы, они это читали, и возражений не было. Сказали: «Хорошо, что он не сахарный, а реальный человек». Но студия решила, что неэтично показывать по первому государственному каналу такого жесткого полковника. И мне было сказано, что его надо переделать. Я ответила, что ничего переделывать не буду, и они всё сделали сами. Наляпали там глупостей. Например, полковник ФСБ занимается наружным наблюдением, что в принципе невозможно. Влюбили его в главную героиню. Он ее везет на место теракта, где лежит куча вещей потерпевших. Откапывает оттуда какой-то детский башмачок, поднимает его за шнурок. Героиня плачет и соглашается сотрудничать. Бред сивой кобылы.
С тех пор я не хочу больше работать с телевидением».
О названиях романов
«Два самых загадочных моих названия — «Легкие шаги безумия» и «Горлов тупик».
Словосочетание «Легкие шаги безумия» у меня возникло, когда мне было лет четырнадцать. И я знала про себя, что когда-нибудь напишу роман, который именно так будет называться.
А «Горлов тупик» — есть такая улица в Москве, рядом с Бутырской тюрьмой. Названа она в честь реального купца Горлова, который имел доходные дома. Ну что там еще рядом — парк, где когда-то стоял храм Александра Невского. Строительство было завершено в 1917 году, поэтому ни одной службы здесь не было. И мой папа был свидетелем, как взрывали этот храм. Это было в 1949 или 1950 году. Храм трижды поднялся и опустился целехонек. Тогда приехала техника с этой чугунной штукой и стала его разбивать. Сейчас на этом месте стоит Дом пионеров имени Фадеева, в который я в детстве ходила. Когда проезжала мимо на троллейбусе и видела табличку, всегда думала, какое странное сочетание. А он ведь еще и упирается в Казенный переулок.
Когда начала писать эту книгу, у меня коммуналка была в Горловом тупике. И я поняла, что лучше названия не придумаю.
Название — это всегда сложно. Иногда возникает некое сочетание слов, которое западает в душу. А бывает, что оно рождается в последний момент. Я, например, долго не знала, как назвать роман «Приз», у меня было с десяток вариантов. Вообще самое лучшее название — максимум три слова. В идеале — одно».
Читательские вкусы
«Не могу жить без Пушкина. Очень многое знаю наизусть, перечитываю. По-иному воспринимаю его в разном возрасте. В общем, скажу банальность: Пушкин — это наше всё. Очень люблю Пастернака, Твардовского. Мне проще сказать, кого не люблю. Я отдаю должное Шолохову, но для себя его читать не буду. Отдаю должное Горькому, но, мне кажется, этот тот случай, когда его жизнь гораздо интереснее написанного им. Опять же, я его прочитала, в том числе «Жизнь Клима Самгина», никогда не говорю о том, что не читала.
«На дне» — гениальная пьеса, «Дети солнца» — просто мощная. Горький был очень добрым человеком, сделал много добра, но сделал и достаточно зла. Его фраза «если враг не сдается, его уничтожают» — это фраза человека, который обречен быть писателем ниже того уровня, которым мог стать. Потому что для писателя любая человеческая жизнь, даже жизнь врага, должна быть абсолютной ценностью. Нельзя описывать то, чего ты не любишь.
Что меня очень впечатлило из прочитанного в последнее время? Я открыла для себя канадскую писательницу Маргарет Этвуд. Ее очень хорошо знают в Канаде, в Америке, у нас она не так известна. У нее глубокие, прекрасно написанные тексты. Считаю, что «Рассказ служанки» — прекрасная антиутопия в стиле Оруэлла. Только не социальная, а гендерная».
