Скверы, центральные улицы, рынки, площади и даже проезжая часть — эти многолюдные места уже давно стали рабочей зоной для нищих. Инвалидные коляски, костыли, жалостливые фотографии — в ход идет все. И порой трудно понять, кто просит, чтобы как-то прокормить себя, семью или собрать деньги на лечение, а для кого это бизнес. Так подавать милостыню или нет?
Наталья с улицы Кауля
Улица Кауля, небольшой продуктовый рынок. Среди торговцев сидит женщина лет 50 в инвалидной коляске, в руках табличка: «Помогите инвалиду на лекарства». Обе стопы у нее ампутированы. Решаю завести разговор: «Как вас зовут?» Медленный и едва различимый ответ: «Наталья». Как выяснилось, Наталье всего 39 лет.
После инсульта ее речь заметно ухудшилась, понимать женщину стало проблематично. Сквозь слезы она поведала свою грустную историю:
— Десять лет назад наша семья переехала в Тулу из Узбекистана. Поселились в Криволучье. Нам говорили, что район опасный, но разве ж мы поверили? Я устроилась работать грузчиком. Впахивала наравне с мужчинами, не щадила себя. Шесть лет назад случилась беда. Получив зарплату, я зашла в магазин за продуктами. Видимо, кто-то увидел, как я расплачиваюсь: в кошельке была довольно большая сумма. Направилась домой. А на улице — сильный мороз, больше тридцати градусов. Помню, шла, съежившись, и мечтала поскорее добраться до уютного дома. Осталось пройти всего несколько дворов. Но вдруг удар, потемнело в глазах, оборачиваюсь — несколько здоровых мужиков. Я поняла, что уже ничего не будет так, как прежде. Меня сильно избили. Не знаю, сколько времени я пролежала на лютом морозе в снегу. Слава Богу, меня обнаружил прохожий, вызвал скорую. Вердикт врачей: обморожение конечностей. А дальше — операция, инсульт, боль. На операцию понадобилась большая сумма, поэтому квартиру пришлось продать.
Мы с мужем и сыном остались без крыши над головой. Стали жить на автомойке в Центральном районе города: добрые люди нашли для нас закуток. Тяжело было привыкнуть к тому, что теперь мы нищие. Но это оказалось не самым страшным. Три года назад умер мой сын, три месяца назад — муж. Я осталась совершенно одна — без родных, работы, дома и желания жить. Единственное мое занятие — просить у людей денег на еду. А ведь мне всего 39 лет: когда люди об этом узнают, недоумевают. Но ведь цифры в паспорте не лгут…
Наталье сложно не верить. Женщина просила не рассказывать, на какой именно автомойке она живет: боится, что ее выгонят. У нее есть постоянные благодетели — люди, которые помогают ей каждый день. Они подтвердили: Наталья действительно потеряла всё и осталась без средств существования.
Валентина из подземного перехода
Валентина обитает в подземном переходе на улице Каминского. Сначала женщина дружелюбно общалась с нами, но, завидев камеру, схватила свою огромную сумку и побежала, крикнув: «Я больше не буду просить деньги».
История Валентины пугает. А ведь она так хорошо начиналась.
— У меня есть сын. Он встретил красивую женщину, я была счастлива за них, — рассказывает Валентина. — На радостях передала им все документы для перевода моей квартиры в их собственность. Но потом началось страшное. Поначалу сноха воровала у своего мужа сигареты, потом стала настраивать его против меня, а дальше — хуже: меня начали избивать. Ни с того ни с сего невестка могла накинуться на меня с кулаками. Самое ужасное — она приказывала делать то же самое моим внукам. Я превратилась в рабыню. Мое наследство уже делят многочисленные «любимые» родственники. И это при жизни! Денег у меня не хватает, приходится просить у людей.
Николай с улицы Кутузова
У Николая — совсем другая история. У него есть квартира, правда, без удобств, но всё же — прописка в Туле. «Да Бог с ней, с квартирой, — говорит мужчина. — Лучше бы я на улице жил, зато ноги и пальцы на руках были бы целы. Я бы всё за это отдал».
Николай живет в Туле всю свою жизнь. Как и Наталья, он работал грузчиком. Удивительно, но причина ампутации всё та же — обморожение. По словам мужчины, схлопотал он его на работе. Как именно — умалчивает. Теперь каждую пятницу его можно встретить около ДК комбайностроителей.
— Гангрена сделала меня инвалидом, — говорит мужчина. — После этого от меня ушел самый дорогой человек, который только был в моей жизни, — жена. С тех пор я понял: в этом мире я никому не нужен. Я один.
Мы застали Николая с сигаретой, зажатой единственным уцелевшим большим пальцем. «На сигареты хватает?» — интересуюсь. «Да, люди добрые дают: покурить, на хлеб и до дома доехать хватает. Но не больше».
Пенсионерка из подземного перехода на ул. Каминского
Каждый день в подземном переходе можно увидеть эту женщину. Она заметно выделяется среди других нищих: чистая одежда, добротный зонт, ухоженный вид. По ее словам, она пережила два инфаркта.
«Кому я такая нужна? Разве кто возьмет на работу инвалида?..» — говорит она. Ее дочь уехала в Москву, оставив матери маленького ребенка. Воспитание внучки — все, чем сейчас занимается пенсионерка. Денег не хватает. Единственное подспорье — то, что дадут неравнодушные прохожие. «Стыдно тут сидеть, а что делать? Другого выхода у меня нет», — с отчаянием говорит женщина.
Татьяна с улицы Октябрьской
Татьяна «делит территорию» с пенсионеркой. Мак-авто ресторана «Макдоналдс» — довольно хлебное место. Ты, сидя в машине, делаешь заказ, а, расплачиваясь, замечаешь человека с протянутой рукой. Почему бы не отдать ему сдачу? Рублей 20−30 же вряд ли ударят по кошельку. На то и расчет.
— У меня нет квартиры, я — жительница улиц. Нет и работы. И в моем возрасте при моем состоянии здоровья ее уже поздно искать. Бесполезно! Два раза в неделю я прихожу просить деньги сюда, к «Макдоналдсу». Его не так давно построили, раньше было сложнее найти место.
Как говорит женщина, ее «конкурентка» — вполне обеспеченная старушка. Она, правда, застолбила место уже давно, раньше Татьяны. Но у пенсионерки есть двухкомнатная квартира. Есть и семья.
— Не понимаю, зачем она попрошайничает, ведь деньги-то есть, — негодует Татьяна. — Только мешает зарабатывать тем, кому реально не на что жить!
Мария Куприянова, психолог
Несмотря на то, что все знают о мошенниках, «бизнес нищих» процветает. Всё ведёт к эмоциональному компоненту: добрые дела позволяют нам чувствовать себя лучше, светлее, нужнее
Что грозит просящим милостыню? Строго говоря, понятие «милостыня» в российском законодательстве даже не прописано. Наказание для попрошаек очень гуманно: по закону Тульской области № 388 «Об административных правонарушениях» предусмотрен штраф от 500 до 1000 рублей за приставание к гражданам в общественных местах.
Мы спросили у туляков, подают ли они милостыню.
Владислав Власов, 25 лет, программист
Мне почему-то кажется, что в Туле попрошаек не так много. А может быть, потому, что я на машине езжу… Присутствие этих людей на улицах, на мой взгляд, — недосмотр. Вот только вопрос: с чьей стороны? Если я и подаю деньги, то только бабушкам, которые стоят возле церквей. Мне их по-настоящему жалко.
Зинаида Острикова, пенсионерка:
Денег я никому не даю, потому что считаю, что многие люди обманывают. Конечно, ситуации разные бывают… Но как объяснить поведение попрошайки, у которого есть квартира и зарплата/пенсия? Таким людям надо научиться грамотно планировать свой бюджет, а не надеяться на чужой кошелек.
Виктория Мишечкина, 23 года, специалист в налоговой
Не всем, только пожилым больным людям — рублей 20−30. А вот алкоголики около магазинов могут даже не рассчитывать на мою помощь. Еще меня смущает бабушка, которая сидит около «Гостиного двора». Мне кажется, это молодая женщина, которая прячется за мешковатой одеждой.
Артем Панфилов, 28 лет, бармен
Подаю крайне редко, действую, полагаясь на интуицию. Если вижу, что человек пожилой и нуждается в деньгах, конечно, не отказываю. Обычно даю рублей 70, не больше, — как правило тогда, когда в кармане есть мелочь. Думаю, многим людям она нужнее, чем мне. Здесь жадности не место.
Ольга Выскочкова, 30 лет, кассир
Редко. Прежде чем дать деньги, смотрю на то, как выглядит человек. После одного случая я стала более осторожна в этом вопросе. Я увидела, как пожилая женщина сидела и попрошайничала. А потом за ней подъехала шикарная машина. И как после этого верить людям?
