После того как мы услышали историю всего большого пути, поняли: этого человека не напугать ничем. Сергей Фролов из тех, кто каждую сложность воспринимает как возможность для роста.
— Когда вы поняли, что нужно открывать свое дело?
— Тридцать пять лет назад, и сделать это меня заставила жизнь. Я работал на Рязанском комбайновом заводе, получил направление в Тульский политехнический институт и в 1985 году приехал учиться. А в 1986-м ушел в армию. Тогда был непродолжительный период, когда не было отсрочек, всех студентов призывали в армию на два года.
Я служил в Приморском крае на границе с Китаем, ничего там не видел. А когда демобилизовался, понял, что приехал в другую страну: коммунистический режим закачался.
В 1985 году я поступил в институт, потому что там платили повышенную стипендию 50 рублей, на них можно было прожить. Когда я вернулся из армии, на эти деньги жить было уже нельзя. Семья помочь не могла: я шестой ребенок в семье, мама родила меня в 44 года, а ее пенсия составляла 28 рублей — на них можно было купить пять бутылок водки! Все, что мне могли дать тогда родители, — мешок картошки. Она и была моим основным продуктом в то время.
В таких условиях мозг начал лихорадочно думать, где можно извлечь прибыль. У нас в институте было много студентов из других стран, и вот мы договорились с болгарами, чтобы они привозили нам кроссовки Adidas, спортивные костюмы и т. д. А потом мы продавали все это на мясновском рынке. Так делать было нельзя, поэтому все было втихую. Покупки там совершали в два часа ночи с фонарями, под ногами слякоть — зрелище страшное. Но было интересно!
А потом был первый челночный рейс. Он меня так впечатлил, что я решил: больше никуда не поеду! Мы решили ехать в Болгарию сами. Путешествие тогда было той еще историей. Нужно было стоять сутками в очереди за загранпаспортом, ехать в Москву за билетами на поезд и получить приглашение. Нам его сделали как раз наши знакомые из института. Мы купили какие-то товары, а потом решили: нужно в Турцию. Вот там и начались приключения. Мы привезли туда девять баулов вещей, чтобы продавать. Нас там облепили турки, я думал: «Сейчас все продадим, быстро обменяю лиры на доллары — и на поезд». Прихожу к обменнику, а он закрыт! Нам пришлось купить какой-то мешок кроссовок, джинсов, навьючить все это на себя и ехать.
Это было ужасно. Нужно было сначала добраться до Софии, потом до Стамбула. Ездить было нельзя — проблемы с визами. Я чувствовал себя верблюдом с этими сумками. Приехал и сказал: «Всё, заканчиваем, нужен легальный бизнес».
Я понимал, что есть окно возможностей, но мне нужно принять решение: продолжать учиться или бросать институт и заниматься бизнесом. Для деревенского парня, поступлением в вуз которого гордились все родственники, это было огромной проблемой. Потом я, конечно, окончил несколько вузов, наверстал упущенное, но в том 1989-м решение давалось сложно.
— На какой бизнес тогда решились?
— Я открыл индивидуальное частное предприятие Фролова Сергея Михайловича «Тройка». Именно вот так тогда это называлось. Чтобы взять разрешение, нужно было получить одобрение комиссии райисполкома, а затем разрешение на то, чтобы сделать печать. И вот в 1992 году в подвале на ул. Агеева я открыл магазин специализированной телевидеоаппаратуры. Тогда телевизор был неким символом благополучия, а уж если еще и видеомагнитофон имелся… Люди хотели смотреть фильмы со Шварценеггером и «Рэмбо» — то, чего не видели до этого.
В субботу был самый пик продаж. Я сам с самого утра был за прилавком. Людей было столько, что мы даже проверять технику не успевали, к нам в буквальном смысле телевизоры и видеомагнитофоны тогда приезжали фурами с нижегородского завода «Спектр».
Это был очень успешный бизнес. Однажды в декабре выручка в магазине была миллион долларов!
А тогда же еще везде была наличка, никаких переводов. И я возил поставщикам и партнерам в Москву по 200 000 долларов в чемодане. Это был шик!
Потом была оптовка продуктов питания, а в 1996 году был совместный российско-турецкий проект. Молодежь, может быть, не помнит, но мы открыли первый магазин модной одежды в Туле. Это был другой уровень: красивые девушки-консультантки в форме, манекены. Очередь стояла на улице.
Но моя цель была не продавать вещи — я хотел наладить производство. Турки же хотели продавать и производить ничего не стали, из-за этого мы с ними потом и расстались. Да и вообще, несмотря на бешеный успех проекта, большая часть прибыли оседала в остатках. Мы зарабатывали много, но что-то не продавалось. Мы тогда не понимали в скидках и распродажах, да и учет был примитивным, без компьютеров.
— Когда появилась «Тройка», которую мы знаем?
— Это был первый торговый центр в Туле. Я его задумал, когда здесь был заброшенный цех завода: шестиметровый забор, все разрушено, разбитые окна, оставленные станки, машинное масло... Апокалипсис! Я не видел ни одного человека, который тогда верил в этот проект.
Людям были привычны рынки. Палатки, примерки за шторкой и на картонке... Идея сделать комфортный торговый центр мне пришла, когда мы с женой пошли на рынок и она хотела что-то примерить, а для этого нужно было разуться и встать на картонку зимой. Отвратительно!
Я понимал, что есть потребность перенести все это в цивилизованное помещение. Идея была, а денег на ее реализацию нет. Что я сделал? Навел порядок на первом этаже здания, расчистил территорию, сделал красивый проект и листовки.
Мы ходили и вручали продавцам на рынке листовки, на которых была написана дата, адрес здания и информация о том, что будет собрание для всех. Будем обсуждать открытие первого торгового центра в городе. Добавили: «Если придете — получите хорошие условия».
Люди тогда пришли, просто чтобы посмотреть на фрика, который придумал ерунду. Все понимали: не пойдут люди в ТЦ, все ходят на рынки.
Но я умею хорошо говорить и презентовать. Говорил, что не нужно будет убирать шатры каждый день, что будет туалет, кафе, охрана. Будут официальные договоры, не нужно платить дань бандитам. Я на схеме «нарезал» всем маленькие бутики по 6 кв. метров. Говорил, что не успеете сейчас — потом шанса уже не будет. Люди поверили, подписали договоры и внесли предоплату.
Все так и вышло. Покупатели быстро полюбили торговые центры. Когда мы открылись, очередь из желающих занять место была в два раза больше, чем бутиков. Прошло 25 лет, появилось много торговых центров. «Тройка» находится не на первой линии, но тем не менее у нас нет ни одного свободного квадратного метра, а у меня — долгов по аренде. Это говорит о том, что предприниматели успешно работают тут.
Не вся моя история была радужной. Были не только победы, но и трудности. Меня хотели закрыть, на меня давили, но по стечению обстоятельств получилось отбиться.
— Сейчас началась новая история. Вы открыли SQER, который изначально назывался «Огонек». В пандемию, когда все закрывались. Как удалось выжить?
— «Тройка» не могла всегда оставаться просто торговым центром, ее нужно было «взбодрить». Именно поэтому здесь появился фитнес-клуб, потом «Мята». Но я всегда хотел ночной клуб. Я приглашал тех, кто потенциально мог его открыть. Говорю: «Смотрите, помещение хорошее пустует, нужно делать». Никто в эту идею не верил, говорил, что это неактуально.
Но как это может быть неактуально? Люди — социальные создания, они хотят общаться, знакомиться, отдыхать, выгуливать свои новые вещи. Я не сомневался, что клуб «выстрелит». Есть такая бизнес-стратегия голубого океана — когда бизнес создает несуществующий ранее на рынке спрос. Мне это близко, я всегда так работаю.
Я изучил рынок: клубов нет, только бары. И решил делать сам. И тут ба-бах — пандемия! У меня арендаторы, которых я решил освободить от арендной платы на три месяца, нужно платить зарплату, коммуналку... Мне пришлось взять кредит, чтобы закрыть этот кассовый разрыв.
Про клуб я вообще забыл. А потом потихоньку все устаканилось, я снова про него вспомнил в 2021 году. Я тогда хотел сделать лучший проект в ЦФО. Меня троллили, не верили. Из-за пандемии пришлось открыть клуб в усеченном формате. Но в итоге он вырос. Сейчас к нам в SQER приезжают люди из Рязани, Орла, Калуги и говорят, что у них подобного нет. У нас порой стоит полный тамбур людей, и мы закрываем вход, потому что посетителей слишком много.
Конечно, мы не будем сравнивать с московскими клубами. Там другие условия, другие цены, другая аудитория. Но я считаю, что SQER — один из самых успешных подобных региональных проектов по всей России.
— Я знаю, что есть история о том, что сын даже посмеялся над идеей открыть клуб…
— Да, я с Ваней делился, что хочу открыть клуб. Он говорил: «Да ладно! Ну, ты старый уже, какой клуб!» Меня это перевернуло сильно. Может быть, если бы не случился тот разговор, я бы клуб и не открыл.
Кстати, официальное открытие тогда еще «Огонька» было 15 января, в день рождения Вани.
Я вышел на сцену, взял микрофон и сказал: «Ваня, ты проиграл. Я смог». Он до сих пор не понимает, как этот проект стал успешным.
— Как потом ресторан появился?
— Это самый сложный мой проект. Рестораны — отдельный мир. Тут охранники, официанты, повара, хостес, клининг, артисты, диджеи, MC... Продумать надо все: как это выглядит, кого привлечет.
Здесь были арендаторы, которые тоже открывали общепит. Они совершили все ошибки, которые можно было совершить, и прогорели. У них были огромные долги по аренде. В итоге я выкупил оборудование и открыл свое.
Открывать ресторан было сложно. Рынок очень конкурентный. Я думал: «Чем мы будем отличаться? Люди хотят веселиться — значит, сделаем упор на это». Мы создали большой активный бар, хорошее музыкальное наполнение. Людям понравилось. Через какое-то время мы разбили кувалдой стену и увеличили площадь ресторана в два раза.
— Я знаю, что вы ночью почти всегда лично находитесь в своих заведениях. Контролируете?
— Нет. Работа персонала выстроена, следить за ней не нужно. Но я хочу знать, зачем люди приходят. Они же могут заказать еды, купить напитки, попросить «Алису» включить вообще любую музыку. Мне важно знать, какие именно эмоции люди получают в клубе и ресторане. И кто вообще эти люди? Как они себя ведут?
Важны все точки контакта: как людей встречают, какая температура в помещении, хорошо ли их обслужили в гардеробе, нравится ли им интерьер. И музыка. Мы сменили 15 диджеев. Ребята подходили и спрашивали: «Вам нравится?» И бывало такое, что мне нравится, а гостям — нет. Должно быть наоборот.
Мне иногда хочется надеть наушники и смотреть только на эмоции. Восхищаем ли мы людей?
Поэтому, как правило, я тихо стою на балконе или где-то незаметно и смотрю.
— А теперь личный вопрос: как все успевать и быть в такой отличной форме?
— Я себя не жалею. Единственное мое упущение — что не начал заниматься спортом в раннем возрасте. Сейчас у меня, помимо работы, занятия в тренажерном зале три раза в неделю. Кроме того, я каждый день делаю растяжку, занимаюсь хатха-йогой. Без погружений, йога помогает мне держать мышцы в тонусе. Плюс беговые и горные лыжи, велосипед, ходьба.
Я точно знаю, что «нет времени на спорт» — это бредовая отговорка.
Здоровый образ жизни и спорт в разы увеличивают производительность труда, уходит прокрастинация, как сейчас модно говорить.
Человек — это вообще такая динамо-машина: чем больше движешься, тем больше заряжаешься. Вот сейчас у меня энергии больше, чем было в тридцать лет.
Еще большую роль играет здоровое питание. Я лет пять уже не употребляю алкоголь. Да, странно, учитывая, что в моих заведениях огромные бары. Но это мой выбор.
— По поводу питания. Это какая-то серьезная система?
— Никаких схем и диетологов. Соблюдаю базовые правила. Стараюсь не есть быстрые углеводы даже утром. На завтрак у меня всегда каша. В ней медленные углеводы, они хорошо насыщают. Туда бросаю банан, изюм, орехи. Получается вкусно и полезно.
Еще ем яйца в любом виде, это прекрасный белок и аминокислоты. Свинину не ем вообще, иногда говядину, в основном кролика. Рыбу тоже ем, хороший твердый сыр люблю.
Теорий насчет питания сейчас много. Мнения по поводу разных продуктов меняются. То говорят, что яйца плохие, то молоко нельзя. Но я уверен, что все индивидуально. Понятно, что есть торты неполезно, особенно те, что в магазинах продают, свинину и баранину — тоже тяжело. Но в остальном каждый может настроить питание под себя.
— С образом жизни разобрались. А как быть в строю, улавливать тренды?
— Следить. Я, например, смотрю реакции на посты в соцсетях. Я не специалист, но вижу, как реагируют люди. А еще слушаю современную музыку, топ-100 например. Там иногда бывают неожиданности, то песня на татарском языке, то «Ласковый май». Песня «Седая ночь» была популярна в 1988 году, когда я приехал из армии. Никогда бы не поверил, что она будет играть в моем клубе, а молодежь от нее будет с ума сходить.
— А как оцениваете нынешних молодых бизнесменов?
— Помельчали. Думаю, сказывается еще и воздействие инфоцыган. Они все учат, дают советы и формируют у бизнесменов завышенные ожидания. Они терзают человека, все портят. В предпринимательской среде много суицидов, как раз из-за этих психологических проблем.
Вот вы представьте: живет человек, ходит на работу, пусть даже развивает свое дело потихоньку. Ест, пьет, что-то покупает и чувствует себя счастливым. И тут появляется инфоцыган, который уверяет, что через пару месяцев он будет зарабатывать миллионы. Человек в это верит. Ничего не получается. И так неудавшийся бизнесмен становится несчастным. У него жизнь испорчена.
Предпринимательство — дело непростое и подходит не всем. Из ста новичков через пару лет в деле остаются пять.
— Каким нужно быть человеком, чтобы построить успешный бизнес?
— Роль играют гены. Это, правда, не всем дано. А еще среди предпринимателей много людей с синдромом дефицита внимания. У Ингвара Кампрада, основателя IKEA, был такой. У Ричарда Брэнсона, основателя корпорации Virgin Group, одного из самых богатых людей Великобритании, он тоже есть.
Все крупные руководители ненормальные. У большинства нет семей, они живут непонятно как. Но благодаря этому они бросают все силы на свое дело, не боятся и добиваются всего.
