63-летний Александр Николаевич неохотно вступает в диалог: первым делом предупреждает, что всегда носит с собой нож. Мол, отсидел 32 года и теперь все вопросы привык решать силой. Смачно отхаркиваясь, мужчина садится на потрепанный матрас и неторопливо закуривает.
— Я, между прочим, не просто оборванец — на СВО родину защищать уходил. Ранение получил за тебя, братишка. А ты меня грузишь ****** какой-то. Только вот обманули меня военные — всего 275 000 рублей заплатили. Сказали: «Больше ты не стоишь». Вот я и приехал в Тулу, никому не нужный. Со мной из колонии еще человек 30 уезжали, только я один и выжил, — несколько патетично говорит Александр.
В своём рассказе мужчина делает упор на то, что он абсолютно бесстрашный товарищ, который последний срок отмотал за убийство сотрудника полиции:
— Я и так никого не боялся, а после СВО мне сам чёрт не страшен. Что уж говорить про жалобы бабок каких-то.
Мы в жизни не дебоширили: выпить не откажемся, но чтоб кричать и орать — это не про нас.
На самом деле, за углом есть магазинчик, и вот там каждый вечер скандалы. А у нас тишина. Бывает, конечно, гости приходят, но они тоже мирные друзья-подруги. Костры жжём, тут отрицать не буду. Но нам греться же надо. Другого способа не замерзнуть ученые пока не придумали, братишка.
Александр уверяет, что если бы в социальной гостинице на улице Мартеновской к нему относились по-человечески, он никогда не ушел бы оттуда.
— У меня ноги больные, а мне говорят, что не поработаешь — не поешь. Оно мне надо? В самом конце директор вообще заявила, что я должен чуть ли не в колени ей кинуться и вымолить шанс жить в приюте. На *** видал я такое поведение, я же мужик! Плюнул и поковылял прочь от этой надменной ****, — бахвалится мужчина. — С тех пор тут и обосновался с Ольгой и Димкой. Иной раз в день получается по 400 рублей заколотить: либо милостыню прошу, либо на свалке найду металл. Много денег не надо — на курево и еду. Алкоголь сам находится, было бы желание выпить.
В залихватских речах мужчины есть ряд неточностей: например, в колониях он провел не 32 года, а 11 с половиной лет. Два раза мотал срок за кражи, один раз — за убийство. Только убил он не полицейского, а собутыльника: оглушил деревянным брусом, а потом 4 раза ударил ножом. Освободился в прошлом марте, отбыв все 8 лет назначенного наказания.
История с ранением на СВО тоже далека от действительности: мужчина заинтересовался возможностью скостить срок, а потом отказался от контракта. При этом Александр повторял, как мантру, что является надзорным. На резонный вопрос о том, а как же осуществляется надзор, Александр Николаевич с деловым видом рассказывает, что стражи порядка сами приезжают к нему из Донского раз в месяц, ведь именно там он прописан. Звучит очень правдоподобно, не правда ли?
Таким же «правдоподобным» оказался пассаж и про его уход с улицы Мартеновской. Мужчину попросили покинуть приют из-за систематического злоупотребления спиртным, предварительно оказав помощь с восстановлением утерянных документов.
Пока бездомный продолжает витиевато рассуждать о несправедливостях, которые преследуют его на протяжении жизни, на него влюбленными глазами смотрит Ольга. Женщина познакомилась с Александром в соцгостинице. Вместе парочка и ушла оттуда — якобы потому что их заставляли работать день и ночь.
— Я инвалид, а крутилась там как пчёлка, — рассказывает Ольга, распространяя вокруг себя аромат перегара. — Прожила 6 лет в приюте и не заслужила такого отношения. С администрации мне жилье давали — обоссаться можно со смеху. Комната в общаге размером с туалет. Удобств в ней не предусмотрено, само собой. Сказала: «Живите там сами, а мы и на улице проживём». Условия даже получше будут — свежий воздух постоянно.
Как и Александр, женщина живет в мире фантазий: после оформления инвалидности она посвящала все свободное время распитию алкоголя. Терпеть ее поведение не собирались даже соседи по приюту, что уж говорить о руководстве.
— Мы уют наводим в комнате, а это тело пьяное лежит и храпит посреди бела дня, — говорит один из постояльцев соцгостиницы. — Уходим на работу — она пьяная. Возвращаемся, она еще пьянее чем была. При этом мимо столовой не ходила — являлась туда как по часам. Лентяйка и лгунья, добавить нечего.
Хочется ей на улице жить, имея жилплощадь, пусть живет. Но очернять приют не надо. Руководство этого точно не заслуживает.
Третий обитатель сараев на улице Кутузова — мужчина по имени Дмитрий. Во время нашей беседы он скромно сидит на обшарпанной тумбочке и беззаботно потягивает электронную сигарету. Не поддерживая нападки Александра и Ольги на приют, он лишь осторожно заявляет, что «не сошелся с руководством характером». Якобы на него давили стены учреждения, а он не привык к неволе.
Как удалось выяснить Myslo, давили на Дмитрия вовсе не стены, а исковое заявление о взыскании алиментов от его бывшей супруги.
— Парень — запойный алкоголик, — утверждает наш источник. — Какое-то время пытался собраться и жить как все. Но хватало на пару месяцев. А как прилетел иск, так он просто слинял из приюта, чтобы не платить, и совсем опустился. Так хоть какая-то работа была официальная, а сейчас снует по свалкам — лишь бы на чекушку хватило. И жалко его, и противно от такого поведения.
Завершая разговор, Александр высмаркивается в руку и степенно вытирает пальцы о джинсы. Ольга подаёт ему костыли и заботливо спрашивает, не желает ли он картошечки перед «работой».
— Вот такие дела, братишка, — протягивает бездомный, закуривая очередную сигарету. — На нас легко наговаривать, мы же отбросы общества, а к нам хоть кто-то с улыбкой бы подошел приветственной, мы бы ни в жизнь **** не послали бы. Так что пусть со своими жалобами люди идут в ж***. Дым от костров им мешает, видите ли. Подумаешь, неженки! Мы здесь обосновались хорошо и надолго. Так и можешь написать в газетке своей.
В администрации Пролетарского округа Myslo сообщили, что вопрос о сносе бесхозных сараев на улице Кутузова решается. Правда, точные сроки назвать затруднились, заявив, что «ни один человек в здравом уме не может такого предположить».
Кажется, что с такими соседями ничего нельзя сделать. И по сути, так оно и есть: полиция не имеет права забрать их в отдел — у каждого из свободной троицы есть прописка. И проживание на улице — их личный выбор.
Комментарий эксперта:
Кто и как становится бездомным? О психологических и психиатрических причинах напомнила клинический психолог ТОКПБ № 1 им. Н. П. Каменева Юлия Курачинова:
Юлия Курачинова
— Я бы выделила две категории людей, которые склонны к бродяжничеству. Первая категория — это те, кто осознанно выбрал этот путь и не хочет его менять. А вторая — люди, которые действительно нуждаются в помощи и хотели бы социализироваться.
Одной из причин осознанного выбора жизни на улице можно считать отсутствие у человека обязательств и ограничений. Некоторые сознательно стремятся к такому образу жизни: иногда таким образом они хотят избежать выполнения гражданских обязанностей (отбывать наказание за преступление, рассчитываться с долгами по кредитам, платить алименты и т. д.). В этом случае о психическом заболевании здесь речи не идёт.
Не стоит забывать про алкоголизм и наркоманию. Человек, попавший в сложную ситуацию, уходит в деструктивное поведение, начинает пить либо принимать наркотики. И вот — замкнутый круг, из которого очень сложно выйти без помощи. Для возвращения в нормальную жизнь ему нужна работа с врачами и психологами.
