23 ноября 1919 года ушел из жизни Алексей Васильевич Жабров, именем которого вместе с братом Александром названа в Туле улица – братьев Жабровых. Когда Алексея провожали в последний путь, говорили о его неподкупности и о том, что он был человеком белоснежной чистоты. А это для любого человека, большевик он или беспартийный, высшая похвала.
Алексей Жабров работал в губернском отделе народного образования (1918 – 1919), был инициатором создания музея им. Карла Маркса в Туле. И смерть принял мученическую.
На фронт он просился дважды. Но в ноябре 1918-го его не отпустили, предложив продолжить работу в Агитпропотделе. А весной 1919-го ушел, причем, не комиссаром — поднимать массы на бой, как ему предлагали, а простым красноармейцем.
Храбрость и мужество проявил Алексей и в Красной армии. Осенью 1919-го попал в плен. Однако сумел бежать — из сарая, куда его бросили в ожидании расстрела, выпустил кто-то из местных жителей. Подробности этого эпизода описывались в краеведческой литературе не раз. Якобы это сделал старик лет восьмидесяти, у которого такие же беляки зарубили сына или сыновей.
– Беги, пока казара не нагрянула (в смысле казаки).
Бывали и покрасивее слова сторожа, выпускавшего Алешу, зависели они от богатства фантазии писавшего. Однако никаких свидетелей, кроме самого Жаброва, этой сцены не было. Но Алеша пришел в Тулу в таком состоянии, что мог вспоминать происходившее лишь урывками. В одной гимнастерке и сапогах на босу ногу поздней осенью он прошел 150 верст, чтобы попасть домой. Его подобрали на улице, в снегу, 20 ноября 1919 года на Курском (Московском) вокзале. Узнать его было невозможно – седой изможденный человек, который выглядел вдвое старше своих 23 лет. Он сам узнал своего бывшего товарища Гольямполя. И только когда странный пожилой человек его окликнул и назвался по имени, Гольямполь признал Алешу Жаброва.
Дома Алексея окружили заботой родные и близкие. Из Москвы вызвали врачей-специалистов. Бессменно дежурили у его постели мать, сестра, друзья. Три дня боролся он со смертью.
«Дорогой он сошел с ума. Дорогой он простудился. Минуты, когда он приходил в полное сознание, были крайне редки. И в эти минуты он не мог объяснить, рассказать, что с ним было. В темном бреду он кричал:
– Ты меня предал, ты мне больше не товарищ!
Кто был его предатель, никто не знает.
Он унес эту тайну с собой».
Эти строки из некролога, опубликованные в «Коммунаре», подписанные инициалами Н. Д. (вероятно, Николай Добротвор), многое говорят о том, почему смерть этого почти еще мальчишки так взбудоражила город.
Этих подробностей в поздних очерках об Алексее Жаброве, как и версий о том, кто и каким образом его предал, нет, зато домыслов, что же именно сказал старик, выпуская из подвала, сколько угодно.
Спасти больного уже не могло ничто. 23 ноября 1919 года Алексей умер от крупозного воспаления легких и осложнившегося воспаления мозга…
Хоронили его 26 ноября из дома на Гоголевской улице, где жила семья, а прощание было у дома Карла Маркса на Менделеевской. Поскольку Жабров положил начало тульскому Союзу учителей, занятия в этот день были отменены. В момент опускания тела в могилу в сквере Коммунаров трижды прогремел ружейный залп.
«У каждой революции есть свои мученики, – говорил на траурном митинге Александр Кауль. – Смерть Алексея Васильевича есть одна из тех смертей, которые несет пролетариат в борьбе за свою победу. Он погиб как герой, как мученик, за рабоче-крестьянское дело».
