… Долго думала, писать этот блог или нет. Это очень личное, то, что вызывает трепет в душе и тепло в сердце. Мне в жизни повезло. У меня есть человек, про которого хочется рассказать в конкурсе. Не для конкурса, а из чувства благодарности и ученической безмерной любви, позвольте мне поделиться своими воспоминаниями…
С самого раннего детства я мечтала об одном — стать музыкантом. Мне снилось в радужно-волшебном сне, что у меня в комнате стоит пианино. Эта мечта сбылась. Новенький инструмент «Аккорд» занял свое место в квартире. Моему счастью не было границ! Я шла к своей цели, упорно занимаясь в детской музыкальной школе. Так прошло 7 лет.
В 1987 году я поступила в Тульское музыкальное училище им. А. С. Даргомыжского, на фортепианное отделение. Конкурс был большой, набирали всего 10 человек, а поступить мечтали многие.
О педагогах училища, я, девочка только что закончившая детскую музыкальную школу, думала как о некоем божественном ареопаге. Мысль, что я буду учиться у кого-то из них, приводила к благоговейному трепету. В педагогическом коллективе училища особенно выделялись 2 педагога-мужчины. Блестящие пианисты, профессионалы. Но почему-то мне не хотелось попадать к ним. Можно сказать, что мне, воспитанной женским обществом, было просто некомфортно в обществе мужчин.
Меня распределили к молодой женщине, с которой отношения не сложились совсем. Может быть, это была моя вина, может, характеры разные. С высоты возраста, сейчас, я понимаю, что можно было искать компромисс, но… Специфика работы, обучения, предполагает абсолютное доверие. Педагог специальности (инструмента) — это не один человек на 25 человек. Занятия проводятся индивидуально — учитель-ученик, должен присутствовать тактильный и эмоциональный контакт, и крайне важно найти взаимопонимание в работе. Это вопрос доверия, вопрос нормального профессионального взаимодействия. Именно так у меня было со школьным педагогом фортепиано — Урюпиной Ириной Александровной. (Спасибо ей огромное!)
Прошедший же год в училище не был похож на эти ощущения, на занятия идти не хотелось. Юношеский максимализм сделал свое дело, встал вопрос о переводе к другому преподавателю.
В классах преподавателей-пианистов не было вакансий, и никто особенно не хотел брать лишнего студента, год проучившегося у кого-то другого. Только один педагог решил меня взять ученицей. Но Боже мой… Мужчина… Меня зачислили в класс Антонова М.В.
Класс Антонова в училище называли «Класс умниц и красавиц». Когда я узнала, что попала к нему, меня сковал ужас. Щёки пылали, мне казалось, что не смогу перебороть страх и смущение. А однокурсники, провожая меня на урок специальности, радовались, что они не на моем месте. Ходили байки, что будто бы сначала из двери кабинета Антонова вылетали ноты, а затем их обладатель-студент, не выучивший урок. Память избирательна. Видимо, от ужаса я вообще не помню свой первый урок с новым педагогом.
Мой новый Учитель! Импозантный, интеллигентный, всегда в строгом костюме и с проницательным взглядом, чем-то напоминающий профессора Соколова из любимого многими фильма «Приходите завтра». Он, окончивший Московскую государственную консерваторию им. П. И. Чайковского в классе Я. Зака, П. Мирвис, прекрасный концертмейстер, талантливый педагог, всегда привносил в исполнение особую содержательность и собственное глубокое понимание музыки. Концертмейстерское мастерство моего нового педагога не раз было отмечено на международных конкурсах и фестивалях в городах России и в Европе. Вот к какому человеку попала я в класс!
Начались занятия, а вместе с ними начались мои самостоятельные тренировки в дикции. Каждый день я произносила как заклинание имя-отчество своего педагога: «МстиславВсеволодовичМстиславВсеволодович.», до тех пор, пока это не начало получаться безукоризненно.
Что привлекло меня в педагоге? Непререкаемый авторитет в музыкальных кругах, чувство юмора, профессионализм, необыкновенный кругозор. Нельзя сказать, что я была неподготовленной. Моя мама уделяла огромное внимание моему эстетической развитию. 2 раза в год мы ездили в Питер, посещали все мыслимые и немыслимые экскурсии, музеи, выставки. И, всё-таки, общаясь с Мстиславом Всеволодовичем, я понимала, как непростительно мало я знаю. Мы разговаривали о Сальвадоре Дали («Не бойтесь совершенства, тебе все равно его не достичь. Тем более, что в совершенстве нет ничего хорошего»), о Бахе, музыкальной гармонии и старинной записи нот, позиционной игре и работе над собой в зеркале над пианино, о традициях дворянского воспитания, о педагогических приемах, о методике преподавания фортепиано, греческих философах, шахматах, братьях Стругацких, музыке Метнера, трагической судьбе Германа Галынина. Я постепенно раскрепощалась от своих гендерных комплексов. Осмелела. Юность слишком прямолинейная, так и я имела глупость сказать педагогу, что не люблю Моцарта. В мою пользу сыграл только один факт — я смогла привести аргументы, объяснить почему — Моцарт для меня слишком «правильный», безукоризненный, с чистыми гармониями, предсказуемый в мелодике. Я же люблю исключения, а не догмы. Любая «неправильная» нарисованная живая ветка мне милее рисунка по линейке. «Светочка, ты дилетант» — только и сказал педагог. И я шла счастливая домой. Счастлива я была ровно до того момента, пока не залезла в словарь, чтобы прочитать значение слова «дилетант». «Дипломант» и «дилетант» до этого были для меня где-то рядом — очень умными словами. Однако, педагог прислушался к моим музыкальным предпочтениям. Мстислав Всеволодович имел такт и мудрость не ставить мне в программу своего любимого Моцарта, добиваясь результатов другими способами, не принуждая. Хотя, долгое время припоминал мне этот случай, с восторгом и смехом рассказывая его в кругу друзей.
Он проводил конкурсы на исполнение одного произведения среди своих учеников, когда к определённому дню все его ученики выучивали одну и ту же пьесу или этюд, а потом играли и обсуждали удачные моменты каждого. Мы играли с ним в 4 руки потрясающие ансамбли, и это было само вдохновение! Я до сих пор с гордостью несу звание ученицы Антонова. Это всегда вызывает уважение в профессиональных кругах.
А ещё я очень ценила то, что он ставил мне уроки последней. Это предполагало любую длительность занятия, не ограниченную 45 минутами. Бонусом шла дорога из училища на остановку транспорта, когда можно было еще поговорить на любую тему.
Время моего обучения в училище совпало с пресловутой Перестройкой. Горбачев, эпоха путча, смуты, светлых надежд на будущее, талонов на продукты питания, жуткого дефицита. Жила я небогато, меня воспитывала одна мама, являющаяся инвалидом, которой по состоянию здоровья работать разрешали только половину дня. Зарплата, сами понимаете, тоже была за половину дня. Мстислав Всеволодович знал об этом. Часто, придя на урок, я слышала историю, что он «не успел пообедать» и предлагал мне разделить с ним трапезу. Я отказывалась, но его история о пропущенном обеде выглядела так правдоподобно и естественно, что упираться было неуважительно, и я, стараясь не привлекать к себе внимания лишними уговорами, присоединялась. Стакан чая и бутерброд перед занятием были необыкновенно вкусны. Только спустя годы я поняла, что так он пытался подкармливать меня, зная, какая я гордячка. Когда я, пытаясь хоть как-то улучшить свое материальное положение, устроилась на работу, в училище разразился скандал. В то время работа у студентов была категорически запрещена, даже по специальности, в сфере музыки. Меня вызывали к директору, требовали уволиться, грозили отчислением и единственным человеком, который меня поддержал и помог, был мой педагог.
Летом на каникулах он мог пригласить позаниматься к себе домой. Я никогда не видела таких маленьких квартир. Как говорили про Владимира Этуша его друзья-актеры: «Такие маленькие квартиры бывают только у очень порядочных людей». Однушка (!!!) рядом с Кремлём, с крохотным балконом и микроскопической кухней. В квартире жили мой учитель, его жена Светлана Васильевна (тоже педагог училища и завуч), их дочь, мать и кот. Главным в комнате было пианино и огромная для этой комнаты нотная библиотека. Обычному человеку не понять, что в то время означало приобретение сборника нот. Ну, может быть, это можно сравнить с приобретением редкой книги, и то вряд ли. Большим счастьем считалось купить ноты в специализированном отделе «Книжного мира» Москвы или Питера. Моя мама, узнав, что я поступила в муз.училище, накопила деньги на поездку в Москву, планируя купить мне что-то из обуви и одежды. Все её планы на приобретение нарядов для меня провалились в тот момент, когда я зашла в нотный отдел «Книжного мира» на проспекте Калинина. Я купила столько нотных сборников, что получился полный, неподъемный по весу, чемодан. Но это было великое счастье — обладать личными нотами. Интернета в те времена не было, даже сделать копию нотного листа понравившегося произведения было огромной проблемой. Чаще всего приходилось переписывать ноты от руки. Это было муторно, долго, не всегда аккуратно.
Я никогда не забуду поистине королевского подарка от своего педагога. Сборник ноктюрнов Шопена!!! Шопен был и есть один из моих любимых композиторов. С чем сравнить счастье обладания этим сборником? Не знаю, что может быть ценнее этого подарка. Мне завидовали все студенты нашей группы. Я до сих пор с благоговейным трепетом и теплотой беру в руки этот сборник. Да, он рассыпается в руках на листки, но на нем есть надписи рукой моего педагога — моя фамилия на обложке и его бесценные пометки-указания в самих нотах.
Чему научил меня мой учитель? Самое главное — не фальшивить ни в чем, быть профессионалом, любить дело своей жизни, расти, думать, аргументировать, отстаивать свою точку зрения.
Какой бы вопрос ни задала я ему — редко получала прямолинейный ответ. Хотя это самое простое — сказать как, показать и всё. Но таким образом можно получить копию, добротную, талантливую, но копию, а не самостоятельную думающую единицу. В качестве ответа был либо наводящий вопрос, либо намёк на вариант. Его сравнения были образными, доходчивыми, ассоциативными, смешными и понятными. Он никогда не «жадничал» своими учениками — на занятия камерным ансамблем или концертмейстерским классом он отдавал учеников другим педагогам, которые, по его мнению, были бы более полезны конкретному ученику. В частности, я попала на ансамбль к великолепному педагогу-виолончелистке Нине Алексеевне Казачковой, которая очень много мне дала как музыкант.
Жаль, что в годы моей учебы не было такой технической возможности снимать видео, записывать уроки. Даже фотографироваться мой учитель не любил.
Это очень редкая вещь и очень дорогая для меня — единственная фотография с ним, годы спустя.
За высокий профессионализм Мстислава Всеволодовича наградили значком ВЦСПС «За достижения в самодеятельном искусстве», значком Министерства культуры «За отличную работу», медалью «Трудовая доблесть» III степени. Но самое главное его достижение — сотни благодарных учеников. Каждый ученик его класса чувствовал себя любимым, единственным, талантливым.
Каждый концерт Мстислава Антонова был событием в музыкальной жизни города и собирал огромную зрительскую аудиторию, состоящую, в том числе и из выпускников его класса разных лет.
У Мстислава Всеволодовича была замечательная традиция — отмечать свой день рождения на сцене. Каждый год, 7 декабря, в планах музыкального училища стоял концерт М. В. Антонова. После концерта мы шли в его кабинет, в котором раньше занимались с ним. Обсуждали выступление, поздравляли его с днем рождения, музицировали, шутили, знакомились с новыми или старыми поколениями его учеников. Это большое счастье — находиться в кругу единомышленников, заниматься любимым делом с людьми, которые любят, доверяют и понимают.
Моя мечта сбылась — я стала музыкантом, самостоятельно освоила клавишные гусли.
Он очень хотел услышать мое выступление лично. Не сбылось.
Мстислава Всеволодовича не стало 22 октября 2020 года. Почти три года он боролся с онкологическим заболеванием, не жалуясь, мужественно борясь за жизнь. При малейшем улучшении состояния он выходил на работу, не мысля себя без музыки, без учеников, без сцены. Беспощадная, страшная, выматывающая болезнь. Однако, добил его пресловутый ковид.
Мстислав Всеволодович как будто чувствовал и «попрощался», позвонил мне. И, вроде бы, ничего не предвещало — обычный телефонный звонок, обычные вопросы о моей работе, семье, жизни и приветы общим знакомым. Но какая-то непонятная тоска осталась в душе после этого разговора. Я искала причину этого ощущения и не находила.
Когда умерла его мама, мой учитель сказал мне такую фразу: «Мы — дети, пока живы наши родители». У меня до сих пор зияющая пустота в сердце и ощущение, что я потеряла очень близкого человека. Я осиротела и повзрослела, стоя в Храме Николы на Ржавце на отпевании, и не верила, что его больше нет. Мне больше некому сказать «Спасибо». В День Учителя и другие праздники я теперь пропускаю его номер в телефонной книге смартфона. Удалить номер не поднимается рука. Меня никто больше не окликнет девичьей фамилией и не скажет деликатно: «Светочка… Ты здесь не совсем права».
И всё равно, он незримо присутствует теперь в моей жизни. Я, по-прежнему, задаю ему вопросы, теперь не лично или по телефону, а мысленно. Только ответы получаю позже и через призму своего опыта. То, что мне объяснил мой педагог, теперь я несу своим ученикам. Я не ищу лёгких путей, не выбираю беспроблемных и способных. Я являюсь педагогом детей, имеющих различные проблемы здоровья. Началось всё с одной талантливой девочки. Многие из вас читали о ней здесь.
Хочу сказать, что мы идём вперёд!
В моих перспективных планах — поучаствовать в конкурсе педагогического мастерства фонда «Эмпатия». Может, решусь на следующий год. Буду счастлива, если мой опыт будет интересен и полезен другим. Работа на инклюзивном отделении многому учит. Прежде всего, постоянному профессиональному росту, безграничной любви к музыке, людям и терпению. Мне важно быть для кого-то Настоящим Учителем. Таким, каким для меня стал Мстислав Всеволодович Антонов.
P. S. Каждый свой концерт Мстислав Всеволодович заканчивал Мазуркой ля-минор Фредерика Шопена в память о своих родителях. Теперь звуки этой Мазурки всегда напоминают мне большого музыканта и замечательного человека — Мстислава Всеволодовича Антонова.
Спасибо, мой любимый Учитель! СПАСИ БОг. Царствия Небесного! Скучаю, помню, люблю.
P. P. S. Позвоните своим учителям. Скажите, как сильно вы любите их, как благодарны им. Пока не поздно. Они очень этого ждут.
Ваша Светлана Тульская (Шувалова Светлана Викторовна)
Расскажите на страницах городского портала Myslo о вашем педагоге, которого вы считаете лучшим, которому благодарны или которого просто часто вспоминаете.
До 28 августа 2023 года (включительно) присылайте свои трогательные и душевные истории об учителях на почту [email protected] или загружайте сами сюда на сайт — регистрация в два клика.
А по итогам конкурса Myslo подготовит интервью с героями самых интересных историй.
Три автора-победителя получат памятные призы от портала Myslo и подарочный набор от Фонда «Эмпатия»: сумку-шопер, ежедневник и уютный свитшот или стильную футболку в модных бежевых тонах с сердечным принтом.
Жюри выберет трех победителей:
- по мнению редакции — будет оцениваться стилистика, наличие фото и видео в публикации, эмоциональность и содержание текста;
- по мнению Фонда «Эмпатия» — будет оцениваться стилистика, наличие фото и видео в публикации, эмоциональность и содержание текста;
- по мнению читателей — публикация, набравшая больше всего лайков в народном голосовании.
Победителей объявим после 1 сентября на сайте Myslo. Следите за новостями.
