1. Моя Слобода
  2. Город
  3. Тула историческая
  4. Туляки в истории
  5. Как автор «Бабьего Яра» сбежал из Тулы в Англию - MySlo.ru
Как автор «Бабьего Яра» сбежал из Тулы в Англию
А. Кузнецов, И. Минутко, Ю. Щелоков, Е. Гаврилин. 9 марта 1961 г. Снимок Л. Чебышевой. Фото: Центр новейшей истории ТО.

Как автор «Бабьего Яра» сбежал из Тулы в Англию

Всякая история с чего-то начинается. История побегов и эмиграции известных деятелей литературы и культуры СССР на Запад началась с Анатолия Кузнецова.

В то время он был очень известным тульским писателем.

Посмотреть в глаза прошлому

Рассказывают, что во времена оны тульская партийная делегация по обмену опытом приехала к соседям в Рязань. Ходят, изучают местные достопримечательности.

- Вообще Тула и Рязань во многом схожи, — разливается соловьем экскурсовод. — У вас есть кремль, и у нас. У вас Толстой, у нас — Есенин.

- У вас Солженицын, у нас Кузнецов, — под общий смех ехидно добавляет кто-то из делегации.

Забавно, но многое в жизни Кузнецова оказалось на «девять». В 1929 году родился. В 1969-м — попросился в творческую командировку в Лондон, да там и остался. В 1979-м умер. Даже прожил в Туле — и то те самые девять лет.

Его дом в Туле стоял, да и сейчас стоит, на углу Мира и тогда еще Механической (теперь Смидович). По воспоминаниям Кузнецова, квартиру ему выделили с подачи первого секретаря обкома Хворостухина. Тут был создан отдельно взятый коммунистический рай. На маленьком пятачке, в шаговой доступности, располагались булочная, домовая кухня, овощной, Дом быта и совсем рядом — гастроном в одной стороне и химчистка в другой. Кузнецов называл этот дом облторготделовским.

Он приехал к нам автором уже нашумевшей повести «Продолжение легенды». Книга была о строительстве Иркутской ГЭС.

А в 1966 году стал по-настоящему знаменитым после публикации романа о своем военном детстве «Бабий Яр».


Советские военнопленные, засыпающие дно Бабьего Яра. Всего здесь было расстреляно свыше ста тысяч человек.

Даже с учетом цензуры это и тогда была одна из лучших и самых страшных книг о войне. В нашей стране впервые в полном варианте роман был издан только в 1991 году. А в Киеве, в Бабьем Яре, поставлен памятник Анатолию Кузнецову. К слову сказать, в 2009 году. Это маленький мальчик, одетый, как большинство его сверстников в 1940-х годах, который при свете фонаря читает вывешенный на стене дома приказ киевских оккупационных властей:

«Приказывается всем жидам города Киева явиться…» Рядом другая надпись: «Чтобы прошлое не повторилось, имей смелость посмотреть ему в глаза — вся правда в романе-документе Анатолия Кузнецова». Мальчик совсем невысокий, ростом 165 сантиметров, и каждый может встать рядом, чтобы мысленно перенестись в то время.


1960-е годы. Анатолий Кузнецов подписывает свою книгу «Бабий Яр». Фото Юрия Жукова.

О времени, когда писался «Бабий Яр», в своих воспоминаниях рассказал известный тульский поэт Владимир Лазарев:

«Работал он над романом так: сперва наговаривал рождающееся содержание романа двум сменяющим друг друга стенографисткам, а затем правил расшифрованный текст, потом еще раз правил, отделывая детали, вставляя в роман по ходу действия подлинные документы того времени, сохранившиеся в архивах. Он выбрал этот метод не только для того, чтобы сохранить живую интонацию рассказчика, но и для того, чтобы не упустить ни одной подробности. Во время немецкой оккупации Киева Толя, тогда еще подросток, был свидетелем многого, связанного с Бабьим Яром, и теперь страстно желал высказаться во всей полноте и точности, не исказив ничего ни на йоту».

Одна из многих десятков тысяч жертв Бабьего Яра — Валентин. Фото 1939 г. из музея Яд Вашем.

«Нехорошая квартира»

Вообще от Тулы бывший киевлянин и выпускник Московского литинститута был не в большом восторге. Об этом он потом рассказал в цикле бесед на радио «Свобода».

«Заглянул в один-другой продовольственный магазин — и охнул. По сравнению с Москвой пусто, шаром покати. В отделе молочном — одни закаменевшие кубы сыра. В отделе мясном — ржавая, распадающаяся „сельдь тихоокеанская“. В магазине под названием „Колбасы, копчености“ ужасающая очередь человек на тысячу, с давкой, свистками милиции. И поперек улиц единственные яркие пятна — кумачовые транспаранты: „Перегоним США по производству мяса и молока!“

Всякий раз, приезжая потом из Тулы в Москву, я чувствовал себя так, словно попадал в сказочный рай изобилия. Невероятно: в Москве яблоки продаются прямо в магазине, рубль сорок кило, яйца бывают по 90 копеек.

В Туле яблоко можно было увидеть только на базаре, грузины привозили, — по 3−5 рублей кило. Яйца только у бабок, и то не всегда, бывало, поднимались до трех рублей десяток. И я сколько раз видел, как обыкновенные тульские люди покупали одно яблоко, два яйца — не для себя, для больного. Сам вставал в пять часов утра и бежал с бидончиком к базару, чтобы уже на подходах перехватить бабку с молоком — для ребенка каждый день надо было».

Впрочем, и Тула вспоминала о писателе не очень добрым словом. Во всяком случае, те, кто бывал в «нехорошей квартире» Кузнецова с черным потолком и вечно задернутыми шторами. Почему черный — вроде как был маленький пожар на кухне, после которого побелку на потолке из каких-то соображений решили не восстанавливать.

«Оргии» — пожалуй, самое расхожее слово, которое при этом употребляют. Хотя оргии в понимании аскетичных советских времен и нынешних — это, конечно, небо и земля. И местная, и московская литературная тусовка очень любила бывать здесь в гостях. Чтобы не быть голословными, воспользуемся свидетельством близкого Кузнецову человека — тоже знаменитого писателя Анатолия Гладилина.

«Я был у него в Туле. Он получил хорошую трехкомнатную квартиру в новом доме, построенном для местной номенклатуры, ему нашли приработок, не помню какой, но деньги какие-то у него появились.

Тем не менее жизнь в Туле Кузнецова деформировала, и какие-то странности у него появились. Я приезжал к нему несколько раз, и как-то завернул, возвращаясь из Крыма, на „Запорожце“ первого выпуска. На этом „Запорожце“ я чесал из Крыма и дочесал до Тулы за один день! Поверьте, тогда это был автомобильный подвиг. Я приехал совершенно измочаленный, еле-еле добрался до Кузнецова, а он под это дело — Гладилин приехал — собрал писателей, те пришли с женами, и начался загул. И Толя, не так уж много выпив, мне говорит: „Между прочим, у нас принято и женами меняться. Смотри, кто тебе понравится, можно и мою Ирку, не церемонься…“ Мне показалось это пьяной ахинеей, и я ответил: „Толь, ты знаешь, я ехал 14 часов за рулем „Запорожца“, я сейчас в трупном состоянии, поэтому закрой меня где-нибудь в комнате, чтобы никто ко мне не входил, я просто валюсь от усталости“ Но на следующий день я вспомнил эти разговоры и несколько озадачился. Интересные у них развлечения в тульской писательской организации…»


Памятник Анатолию Кузнецову в Киеве, на углу улиц Фрунзе и Петропавловской.

Лучший литературный анекдот о Туле

В тульский период был экранизирован один из рассказов Кузнецова, который вышел в прокат под названием «Мы, двое мужчин». Главную роль в нем сыграл Василий Шукшин. Если верить автору, фильм «Мы, двое мужчин» даже стоял поначалу в программе Московского фестиваля — вместе с «8 ½» Феллини. Фильм убрали, посчитав его пошлой бытовухой, хотя кино — хорошее.

Кузнецов оставил о себе память еще одной популярнейшей байкой, которую в разных интерпретациях вспоминают до сих пор.

На собрании литактива Тульского отделения Союза писателей СССР автору «Бабьего Яра» и «Продолжения легенды» досталась общественная нагрузка в виде выпуска стенгазеты. А теперь — внимание!

«Центральное место занимала карикатура следующего содержания. Помня, как секретарь обкома жаловался, что до революции в Туле была большая литература, был Лев Толстой, а после Толстого писателей нет, я нарисовал грандиозную диаграмму. Слева очень низкий пункт, дата — 1910 год, количество писателей в Туле — один. Крутая головокружительная стрела вверх, дата — 1960 год, количество писателей — пять. Глава Союза Лаврик с указкой в руке демонстрирует рост за 50 лет.

Карикатура имела успех. Леонид Соболев увез свою делегацию в Москву, где они рассказали, как родился славный тульский Союз. Пока история, с разными вариациями, шлифуясь от рассказчика к рассказчику, дошла до Михаила Шолохова, в ней вместо не такой эффектной цифры фигурировало уже, кажется, двадцать восемь. … На XXIII съезде КПСС в числе прочего Шолохов использовал для своего конферанса и анекдот о росте числа писателей в Туле. Он выдал, „Правда“ его речь напечатала».

Так родился любимый в Туле анекдот, как докладчик с трибуны съезда советских писателей бодро рапортует: «До революции в Туле был всего один писатель, а сейчас — уже двадцать восемь!» Голос из зала: «Да, но этот один — Лев Толстой».

Рождение Анатоля


По книгам Кузнецова в библиотеках Тулы устраивались читательские конференции. Фото Ю. Жукова.

Последние годы, которые Кузнецов провел на тульской земле, получились для него весьма неоднозначными.

По всей видимости, если бы вовремя он не сбежал, с высокой вероятностью мог загреметь за решетку, по вовсе не политической статье, связанной с развлечениями в его «нехорошей квартире».


А может, и не загремел бы — ведь первое, о чем писатель поведал миру, оказавшись на свободе, было его признание в сотрудничестве с КГБ, за что многие видные советские диссиденты так Кузнецова и не простили.

Поводом для поездки в Лондон стало написание романа к столетию со дня рождения Ленина, которое отмечалось в 1970 году. Писатель просил о возможности побывать в городе, где проходил Второй съезд РСДРП, написать роман о рождении партии, о деятельности молодого Ленина. Для того чтобы роман получился живой, необходимо посмотреть дома, где жил Ленин, места, где он встречался с людьми, все те залы, помещения, библиотеки, которые связаны с Лениным и Вторым съездом.

Уехал в июле 1969 года. А через несколько дней по иностранным радиоголосам пришло известие, что советский писатель Анатолий Кузнецов по­просил в Англии политического убежища. Он вошел в историю как первый действительно знаменитый писатель Советского Союза, который захотел остаться на Западе, и скандал разразился грандиозный.

Советские газеты особенно смаковали статью в «Дейли Телеграф», из которой явствовало, что прежде чем прийти в редакцию и попросить политического убежища, Кузнецов ринулся в район Сохо — средоточие лондонских злачных мест, развлекался там стриптизом, а потом пожелал найти себе проститутку. Отчасти это было похоже на него. У того же Гладилина в воспоминаниях есть эпизод из студенческой жизни, когда они с Кузнецовым жили вместе в общежитии. Получив гонорар за «Продолжение легенды», писатель купил себе огромную банку черной икры и ухомячил ее в один присест, после чего на икру смотреть не мог.

В Туле, как это водится, тут же полетели головы направо и налево. В Англии, на воле, Кузнецов уже не смог ничего путного написать — за исключением пропагандистских еженедельных бесед на радио. Да еще публично отрекся от всего, написанного им в СССР.

«Ответственно заявляю, что Кузнецов — нечестный, конформистский, трусливый автор. Отказываюсь от этой фамилии. Я хочу быть, наконец, честным человеком и честным писателем. Все опубликованные после сего дня произведения буду подписывать именем А. Анатоль. Только их прошу считать моими».

Скончался беглый писатель от сердечного удара в 49 лет.

Следите за нашими новостями в удобном формате

Перейти в Дзен

11 июля 2019, в 11:00 +11

Главные новости за день в нашей имейл-рассылке

Спасибо, вы успешно оформили подписку.
Произошла ошибка, попробуйте подписаться чуть позже.
Как отдыхали тульские пионеры
Как отдыхали тульские пионеры
Городские легенды Баташевского сада
Городские легенды Баташевского сада

Только главные новости!

Получай уведомления от Myslo.ru о самых важных событиях.