Начало - здесь.
Провокатор Кудрявцев
Прапорщик Мануйлов в своем рапорте от 1 февраля 1917 года так описывал, с чего все началось: «При проходе моем через проходной корпус Приборной мастерской в 10 часов утра был замечен первый оратор на только что собравшемся сборище рабочих – мастеровой контрольной мастерской Иван Кудрявцев, которого я знал раньше по своей мастерской как нетерпимого в мастерской плохого работника, постоянно ссорившегося с рабочими и мастерами, и расстраивал работу того прихода, на котором он был.
Дружный коллектив штыковой мастерской. Такие групповые фото делались в 1912 году в канун 200-летия оружейного завода.
Заметив меня, он соскочил со станка, с которого призывал рабочих бросить работу, крича: «Пусть нас раньше накормят и тогда требуют от нас работы!»
В 12 часов дня я увидел Кудрявцева у дверей 4-го корпуса вверенной мне мастерской, призывающего рабочих бросать работу и идти в ствольную на митинг. Так как толпа рабочих коробочной мастерской и других хлынула за ним, запрудила часть ствольной мастерской, то я предложил им разойтись по местам.
Толпа стала расходиться. В это время Кудрявцев бросился мимо меня наперерез и закричал: «Товарищи! Не расходитесь! Начальник коробочной мастерской меня знает. Не выдавайте. Поддержите. Я за вас пострадал в 1905 году».
Возбужденная толпа подняла оглушительный угрожающий шум. Голос Кудрявцева однако перекрикивал всех: «Россия в огне! Все поднимаются! Стойте крепко! Бейте крепко!»
Оружие с клеймом Тульского оружейного завода сразу же отправлялось на фронт. И этому всячески пытались помешать.
Случившаяся смута оказалась неожиданна для всех. Ведь по сообщению 13 декабря 1915 года агента Варшавского, он же Александров, входящего в руководящую верхушку социал-демократического движения Тулы, настроение среди рабочих оружейного завода было покойное: «заработки там хорошие, и поэтому всякая почва для неудовольствия отпадает».
И всех взбаламутил один мутный тип. Еще за несколько лет до случившихся событий, в 1908 году, Кудрявцев предлагал жандармскому подполковнику Павлову свои услуги – осведомлять за деньги, что происходит на заводе. По собственной инициативе он поставлял охранке другие интересные сведения. Так, в том же 1908 году рассказал о готовящейся у купца Суханова экспроприации.
Полиция, однако, ему не очень поверила, и экс был совершен.
Когда начались волнения на оружейном заводе, генерал-майор Третьяков усиленно настаивал, чтобы объявить рабочим, какую двойную роль играл Кудрявцев. Однако полицмейстер Иелита фон Вольский был против. Он небезосновательно полагал, что такое разоблачение может лишить его возможности иметь агентуру на заводе.
Но и большевики тоже считали Кудрявцева провокатором. Он ни у кого не был своим. В октябре 1917-го по подозрению в провокаторстве Кудрявцев был арестован вместе с Василевским, Елисовым и Александровым, вина которых не вызывала сомнения. Потом все-таки выпущен на свободу, и тут же уехал в Харьков. Дальнейшая его судьба неизвестна.
Хлеб для рабочих
Зароненная Кудрявцевым искра быстро дала пламя. Оружейный оказался во власти смуты. Приехали начальник завода Третьяков и его помощник генерал Кубасов, предложили избрать выборных от каждой мастерской, с которыми они будут разговаривать. На это предложение рабочие поначалу ответили отказом – боялись, что выборные-то пострадают в первую очередь. Лишь после того, как их уверили, что выборные не понесут никакого наказания, согласились с предложением.
Но брожение не улеглось, и начальник завода Третьяков приказал вторую смену на завод не пускать, объявив, что по случаю праздника Сретенья 2 февраля завод прекращает работу до утра 3 февраля.
Это распоряжение создало резерв времени для того, чтобы передать в пекарни Филиппова городской запас пшеничной муки. 3 февраля все рабочие получили из заводских хлебных лавок по полфунта положенного им белого хлеба. Для чего было приказано выделить по два человека от каждой смены, которые будут отправляться в булочную Филиппова, получать там хлеб, привозить его на завод и выдавать рабочим. Однако от привезенного в изобилии белого хлеба рабочие или совсем отказывались, или брали, но говорили, что берут хлеб для того, чтобы передать своим голодным детям. Тульский полицмейстер Иелита фон Вольский докладывал Тройницкому: растет озлобление рабочих против губернского и заводского начальства.
Начальник завода П. П. Третьяков в окружении семьи. В дни забастовки он действовал решительно и жестко, благодаря чему производство практически не останавливалось.
Хотя осведомители среди рабочих информировали, что ситуация не столь критична. Со слов некоего «Ивана», на оружейном с прежним усердием начнут работать, если они сами и их семьи будут удовлетворены хлебом. Примерно о том же доносил и некий «Механик», и другие завербованные среди рабочих доносчики.
Третьего февраля некоторые мастерские приступили к работе на заводе. Из других мастерских врывались и путем угроз заставляли остановиться. Также рабочие требовали освободить своего защитника Кудрявцева, который 1 февраля, пока не был наконец арестован, феерил вовсю.
По сообщению агента «Федора», Кудрявцев предлагал оставить работы, собраться у памятника Петру Великому и отсюда пойти к дому губернатора.
А там потребовать ответ, как получилось, что он довел рабочих до голода и этим лишает возможности доставлять нашей доблестной армии оружие, то есть помогает врагу. И ведь говорил-то как по писаному, несмотря на то, что у него даже провокаторская кличка была весьма показательная: «Неграмотный».
Тулячки запечатлены на фоне Тульского оружейного завода. Фото начала XX века.
Подвиг вахтера
Тем временем начальник цеха №2 пулеметной мастерской гвардии штабс-капитан Апарин заметил, что у него появились посторонние лица, подбивающие других на прекращение работ. Он потребовал от посторонних удалиться, заметив, что остановка работ пользы никому не принесет. Тут же оказался некстати помянут Кудрявцев, на что Апарин возразил, что тот провокатор и еще с 1908 года состоит на службе местного охранного отделения. Эти слова проникли в самое сердце стоявшего рядом рабочего Василия Баташева.
С криками «Врешь!» он бросился на начальника мастерской и даже успел врезать ему по лицу.
Затем разбросал в стороны бросившихся на него рабочих и пустился наутек. За ним погнался вахтер Алексей Павлович Веселов и догнал аж в Успенском переулке.
3 февраля, когда Кудрявцев уже рассматривал небо в клеточку, на заводе едва не случилась и самая настоящая диверсия. Группа возбужденных забастовщиков, сломав запор на двери электростанции, ворвалась внутрь с целью сокрушить все вокруг и остановить работы на заводе. Заказчики диверсии просчитались только в одном – далеко не все русские люди похожи на продажную шкуру Кудрявцева.
И тут опять нельзя не сказать добрых слов о вахтере Алексее Павловиче Веселове. Несмотря на всеобщее возбужденное состояние, он, хорошо знакомый с обстановкой на заводе, не стеснялся под злобными взглядами рабочих давать советы по организации охраны территории. А если кто пытался проникнуть нелегально на завод, брал таковых в охапку и на глазах возбужденной толпы рабочих, готовых на самосуд, выбрасывал на улицу.
И когда несколько десятков дебоширов ворвались в помещение электростанции, Веселов был в числе первых, кто бросился в эту толпу и начал поодиночке вышвыривать всех вон. Благодаря ему и таким, как он, стратегически важный для всей России завод практически не понес ущерба.
Сразу после тех событий поступило предложение присвоить Алексею Павловичу звание почетного гражданина Тулы.
Ибо «получаемое вахтером жалование не воздаст справедливо за его честный труд». Но уже скоро события стали развиваться совсем непредсказуемо, и о простых защитниках Отечества просто забыли.
Четвертого февраля 1917 года администрация оружейного завода объявила о том, что все рабочие уволены. Желающие вернуться будут приниматься обратно 7, 8 и 9 февраля. С утра 8 февраля начались работы в первых принятых мастерских. Потом заработал и весь завод.
