Купальный сезон на Упе открывался 15 мая и заканчивался 15 сентября. С учетом, что календарь тогда опаздывал по сравнению с нынешним почти на две недели, то с конца мая по конец сентября. Купались в то время не просто ныряя с берега, а в специально оборудованных местах между Троицкой церковью и почтово-телеграфным двором. То есть примерно по левую сторону от Чулковского моста, если ехать из центра. Каждый год заключалось арендное соглашение на организацию купальни. В условиях специально оговаривалось, что никакой другой купальни на реке больше не будет. Арендатор за свой счет должен был оборудовать три купальни. Одну женскую и две мужских: простую и дворянскую. Каждая купальня представляла собой некий деревянный больших размеров ящик и была не менее 20 саженей в длину и не менее 6 саженей в ширину. То есть 40 с небольшим на 12 метров. В дамских и дворянских купальнях оборудовались отдельные номера.
Полноводная река Упа. Фото со старой открытки.
Функционировали купальни для публики ежедневно с половины шестого утра и до половины десятого вечера. Открывать раньше и закрываться позже не возбранялось, но было необязательно для арендатора.
Вообще к организованному купанию в то время относились крайне серьезно.
На курортах рядом с купальнями открывались даже читальни, буфеты, парикмахерские. То есть пришедшие просто освежиться получали здесь максимальный комфорт.
Тем более загар в те времена был не в моде, так что, выходя из воды, большинство отдыхающих стремились посидеть в тенечке.
Устраивались купальни не только в море и на реках, но и в живописных уединенных местах барских усадеб — на прудах и в специальных отводах реки.
Так, например, в 1890-х годах в Ясной Поляне на Среднем пруду в английском парке была устроена купальня, которую сколачивали из досок либо делали из плетневых и соломенных щитов. У Льва Николаевича Толстого была и любимая дорожка, усаженная дубами, в купальне у пруда.
Софья Андреевна с дочерьми и знакомыми около купальни на реке Воронке в Ясной Поляне, 1896 г. Сейчас купальня сохранена на Среднем пруду усадьбы.
«Даже построили из соломенных щитов купальню. Лили стала купаться, и для Дарьи Александровны сбылись хотя отчасти ее ожидания, хотя не спокойной, но удобной деревенской жизни», — писал он в «Анне Карениной».
Конечно же, была своя купальня и у его знаменитого современника — Тургенева в Спасском-Лутовиново. Она тоже нашла свое отражение в произведении писателя, известном нам со школьной скамьи. Герой «Отцов и детей» Николай Петрович Кирсанов «устроил большую, полотном покрытую купальню, в том из своих прудов, который еще не совсем ушел».
— Ох, Николай Петрович! Да пока до пруда дойдешь — умрешь, и назад пойдешь — умрешь. Ведь тени-то в саду нету, — вздыхала Фенечка, когда Кирсанов предлагал ей почаще купаться.
Самые простые купальни представляли собой мостки с навесом. Более основательными были сооружения в виде домика, состоящего из двух частей. Та, что под крышей, — раздевалка, без навеса — бассейн для купания.
Вот какие требования предлагались арендным соглашением по организации купальни на реке Упе в Туле.
Купальня должна была изготовляться из прочного материала и крепиться к большим сваям прочными канатами или цепями. Высота стен в 3 с четвертью аршина (чуть меньше двух с половиной метров). Тесовая обшивка купальни — прочная, без щелей, для ветра непроницаемая. Крыша над местом, где раздеваются купающиеся, делается тоже крепкая. С наружной стороны все купальни и крыши над ними должно быть выкрашены прочной краской. Например, крыша красная или зеленая, а стены светло-серые.
Дамские и общественные купальни ставились на одной линии вдоль берега на расстоянии одна от другой на 30 аршин (условно 60 метров). Между ними были дворянские купальни — перпендикулярно берегу и выдвигаясь на середину реки.
Дорожки к купальне по берегу, бывшему прежде под водой, арендатор обязан за свой счет вымостить или застлать досками, которые должны быть очищаемы от грязи.
В купальне делалось дощатое дно. Для схода в воду в каждой купальне предусматривалось не менее двух лестниц, до самого дна ящика каждая. Глубина ящиков не должна превышать два аршина, то есть полтора метра. Через каждую купальню на поверхности воды были натянуты канаты, за которые можно было ухватиться.
Вокруг открытой воды внутри всех купален устраивались прочные барьеры. В дворянских купальнях барьер делался крашеный, да еще украшался цветами и зеленью.
В отдельных номерах, как мужских, так и женских, кроме обыкновенных скамеек должны были находиться стол, два стула, зеркало, металлический таз, коврик и стенной фонарь. В каждой из общих купален — не менее двух зеркал и двух человек трезвой (!) прислуги.
Вход был, разумеется, платным. Разовое посещение дамских и общих купален стоило 5 копеек, в отдельный номер — 10 копеек. Мужское отделение — 5 копеек, дворянское — 10, в номера — еще 10 копеек. Стоимость абонемента на все лето разрешалось устанавливать по соглашению с купальней, но не более 3 рублей в общих и дамских и 5 рублей в отдельный номер или дворянских купальнях.
При каждой купальне в достаточном количестве должны были иметься запасные простыни, полотенце и мыло. Желающим пользоваться этими вещами все продавалось «за умеренную цену». Причем такса на них вывешивалась на видном месте. В 1908 году городской санитарный врач постановил также в особом углу иметь еще и выносное ведро для справления нужды.
К купающимся выдвигались и определенные санитарные требования, о чем свидетельствует, например, возмущенная заметка в «Тульской молве» 20 июля 1913 года:
«Вчера утром в половине девятого часа нам пришлось быть очевидцами мытья с мылом в общей мужской купальне на Упе, что проделал какой-то чиновник, и прислуга купальни его не остановила».
Дело было достаточно прибыльное. В 1906 году торги на оборудование купален начинались с суммы в 350 рублей в год. Ровно столько платилось все предыдущие годы. Уже знакомый нам Васильев предлагал 465, но в итоге проиграл, потому что его конкурент предложил 500. Причем от заключения договора на пять лет управа тогда отказалась.
Впрочем, далеко не все желали платить за купание.
«С наступлением теплой погоды ежедневно с раннего утра и до позднего вечера на реке Упе можно видеть следующую картину: многие берут лодки для катания, отплывают немного от пристани, раздеваются и, оставшись в костюме Адама, так и продолжают путь, иногда располагаясь в лодке самыми живописными группами, — рассказывала „Тульская молва“ 23 мая 1913 года. — Кроме того масса таких „Адамов“ унизывает берега р. Упы, предпочитая купаться с берега, чем в платных купальнях. С этим, конечно, можно бы еще примириться, если бы „Адамы“ не задирали проезжающую публику, среди которой много дам и девиц, отпуская по их адресу постоянно разные шуточки и замечания».
Излюбленным местом для купания Упа оставалась еще долго.
«С Чулковского моста, который был значительно выше 10-метровой вышки, мы, пацаны, преодолевая определенный страх, прыгали в воду. А сейчас в местах нашего приводнения из воды торчат кусты каких-то растений, — писал в своей книге воспоминаний „Хроника судьбы“ Александр Черносвитов. — Там же, на реке, где стояли скутера, я в 1962 году, как допризывник, в водолазном костюме опускался на дно реки. И в этом же месте, но восемью или девятью годами раньше я на глазах Сашки Гришина тонул и, в который раз выныривая из воды и глотая воздух вместе с водой, из последних сил все же сумел ухватиться за край скользкой деревянной дорожки открытого бассейна. Так мы самостоятельно учились плавать».
Окончание следует.
