Сергей Соловьев представил тулякам свой фильм "2-Асса-2". В откровенном интервью Сергей Александрович рассказал о том, как снимался фильм, своих творческих планах и о том, почему он не может перестать думать на тему "Анны Карениной".
- Сергей Александрович, Вы были в Ясной Поляне несколько раз и даже снимали здесь некоторые сцены "Анны Карениной". С каким настроением приехали сюда сегодня?
- У меня всегда одно и то же настроение, потому что в Москве и по дороге в Тулу непонятно, в какой стране мы живем. Кругом билборды – покупайте, продавайте, снимайте штаны – давайте знакомиться… Чушь собачья! А когда приезжаешь в Ясную Поляну, то понимаешь, что мы живем в России и что есть какие-то места в России, где живут нормальные русские люди, которые понимают, что одна из самых главных задач – даже важнее чем побороть коррупцию и увеличить ВВП – сохранить дух этого места. Очень важно, чтобы в России сохранилась ее духовность. Ясная Поляна для меня не прообраз прошлого, а прообраз будущего. Если у нас хватит сил быть людьми, а не зомбированными уродами, то постепенно облик России будет склоняться к облику Ясной Поляны. Спасибо всем людям, которые стоят на страже Ясной Поляны. Каждый раз, когда меня пускают сюда снимать, у меня совершенно детское чувство благодарности, как будто папа Карло через дырку в стене провел меня в тот мир, где мне интересно и хорошо.
- В фильме "2-Асса-2" снялись очень интересные личности, например Юрий Башмет и Сергей Шнуров. Как Вы их привлекли к участию?
- А их и завлекать не надо было! Они, по-моему, даже зарплату не получили… Я Юре Башмету обещал заплатить, а он мне: «Ты что, смеешься? Разве у меня нет мест, где я сыграю на альте, и мне заплатят!». В фильме Башмет сыграл сам себя, и как он говорил, ему было мало. У него там на самом деле очень маленькая роль, а в одном из интервью он говорил об этой картине, как о важном событии в своей творческой жизни. И еще он здесь сам себе в первый раз понравился, как он выглядит! С Сережей Шнуровым мы были еще на «вы» и незнакомы. Я просто позвонил ему, пригласил в картину, прислал сценарий. Потом он прилетел ко мне в Москву из Питера, просто, чтобы поговорить… Приехал с пробитой головой, как раненый партизан, и говорит: «Я приехал отказаться. Я понимаю, что вы бы в картине хотели иметь героя. А я уже давно не герой, а продукт рыночной эпохи». Но у меня есть способность склонять людей на свою сторону. Через 15 минут он согласился! Вот у него в картине большая роль. А однажды Сережа позвонил мне и попросил приехать на один адрес: «Я вам хочу одну песенку показать!». Я приехал. В квартире сидел Серега Шнуров, мягко скажем, с похмелья. И он, очень смущаясь, сказал мне, что написал песню на слова Анны Ахматовой (смеется). И он мне показал совершенно поразительную песню, которая сейчас звучит в картине. Грандиозная вещь! Сережа боится исполнять ее в концертах, потому что она полностью переворачивает представление о нем.
- Как Башмет и Шнуров общались?
- У них были очень трогательные отношения! Они глубоко уважали друг друга. В фильме есть сцена, как Башмет играет концерт. И на ее съемки пришел Шнуров – просто послушать, как Юра играет… Сидел всю ночь. А потом мы пошли в гостиницу «Европейская». Была очень трогательная картина! Рассвет, четыре часа утра. Идет Башмет в концертном костюме, с бабочкой. Его под руку ведет очень пьяный Шнуров. Шли, всю дорогу разговаривали… Мы пришли в гостиницу и решили перед сном выпить по кружке пива. Пока ждали заказ, Башмет с Сережей сели за рояль и в четыре руки стали играть Шуберта. Эта картина трогательности невероятной! И вот из самых темных закутков гостиницы «Европейская» стали появляться на свет девушки наилегчайшего поведения. Они, открыв рот, стали слушать, как Юра с Сережей играли… Слышу, Башмет шепчет: «Сережа, через четыре такта переходим в си-бемоль». Шнуров отвечает: «Мне нахрен это си-бемоль не нужен, но из уважения к тебе перейдем!». (смеется).
- А откуда вообще взялась вторая «Асса»?
- Расскажу! «Анна Каренина» действительно была мучительной и долгой картиной. Причем творческих мук и разрывания рубашек не было. Мучения были финансово-организационные. Формулировались они очень смешно: «Кому сейчас нужна Анна Каренина? Подумаешь, жена изменила мужу! Да все, кто ходит сейчас в кинотеатр, по 10 раз в день изменяют кому только можно! И никто этим не мучается. А здесь – какая дикая философская притча! Ну, не надо было изменять мужу, а то попадешь под паровоз!». Вот мы боролись с таким тотальным идиотизмом. Нам то давали деньги, то отбирали их. И когда я снял уже больше половины, то подумал, что надо срочно «вытащить» этот материал, чтобы он не пропал. Под этим девизом я за неделю сочинил сценарий «2-Асса-2», для которой была необходима «Анна Каренина», потому что эти две картины связаны неразрывно. И как только я начал снимать вторую «Ассу», то понял: как только закончу фильм, все встанет на свои места. По существу, вторая «Асса» и «Анна Каренина» - дилогия. «Асса» может быть или предисловием, или послесловием в «Анне Карениной». Сейчас я пребываю в странном маразме – я не могу остановиться! В музыке есть такое понятие – тема и вариации. Однажды я попал на концерт Петра Мамонова. А он когда-то, очень давно, пробовался у меня на роль Алексея Каренина. Петя вышел в халате и стал петь какие-то куплеты о любви, жизни и смерти. Грандиозное сочинение! Я подумал: «Елки-палки! Это же внутренние монологи Каренина, не написанные Толстым!». С большим трудом я пытаюсь выгнать из себя эту мысль, но уже, наверное, не смогу… Я хочу сделать вариацию «Анны Карениной» с Карениным – Мамоновым, и с Анной – совершенно чудесной молодой девочкой Юлей Снигирь (Юля Снигирь – наша землячка. – Прим. авт.). Тем более, многие театры уже заинтересовались этой идеей. Мамонов и Снигирь – пара очаровательная! (улыбается). Я уже много раз говорил, что «Анна Каренина» - это русский магический текст, от которого вообще невозможно отвязаться! Для меня это навязчивая идея, с которой мне не к худрукам театров пора обращаться, а к психиатру!
- В картине «2-Асса-2» снялась Ваша дочь Анна. Расскажите о ее работе.
- Это наша общая дочка с Таней (Татьяной Друбич, актрисой и музой режиссера. - Прим. авт.). Она унаследовала и от меня, и от Тани фанатический трудоголизм. Аня окончила музыкальную школу в Москве, а в 14 лет поступила на бюджетное отделение в Мюнхенской школе искусств по классу фортепиано, аспирантуру. Когда я работал над «Анной Карениной», то привязался к ней: «Аннушка, быстренько напиши мне какой-нибудь вальс, чтобы было маме подо что танцевать». Аня пришла в ужас, но вальс написала, и он вошел в фильм. Сейчас она продолжает писать музыку, выиграла грант на конкурсе «Лучший молодой кино-композитор Европы». В результате она год стажировалась в Голливуде, а каждый месяц записывать 30 минут музыки с оркестром «ХХ век Fox». Сейчас она живет в Америке и пишет музыку.
- О первой «Ассе» вы говорили, что это романтическая история с честным концом. А как бы вы охарактеризовали вторую «Ассу»?
- На самом деле, я испытываю некоторое чувство вины за «Ассу» первую. Причем я ее очень люблю, ведь такого зверского успеха я в жизни не испытывал. Есть такое понятие «козел-провокатор». Вот в «Ассе» я выступил в роли такого козла. Я вместе со всеми повелся на то, что начинаются новые времена. Мы, как пел Виктор Цой, все «ждали перемен». На съемках этой сцены было десять тысяч человек, и все они подпевали: «Мы ждем перемен!». Ни один из этих людей не имел в виду тех перемен, которые произошли. Произошла дьявольская подмена. Вторая «Асса» для меня стала еще и поводом рассчитаться со своими долгами.
- Сергей Александрович, расскажите о своих творческих планах.
- Планы даже на полчаса вперед составляют только идиоты, потому что где-то Аннушка уже разлила масло (смеется). Я сейчас в Нормандии снимаю фильм «Елизавета и Клодиль» о начале серебряного века. Героини – две 16-летние девочки – русская и француженка. В основе сюжета – экранизация фотографий гениального французского фотографа Жака-Анри Лартига, который с 9 до 19 лет снял цикл о том, как начинался ХХ век. Я хочу рассказать об этом всем!
- Борода у всех что-то выражает — или патриотизм, или народничество. Моя — не идеологична. Я ее отрастил, в Калуге, в 1973-м. Не мог побриться, не работала розетка в номере.
- Пишу сценарии голым. Голый сажусь перед компьютером — и пишу. Пока на мне хоть что-то одето — я не свободен.
- Ненавижу мужеподобных женщин. В чем бы это ни выражалось: в феминизме или метании молота. Все остальные женщины мне очень нравятся.
- Отец умер рано. Меня воспитывала такая декадентская мама. А папа был разведчиком, человеком необыкновенной созидательной воли. В детстве я играл с Ким Чен Иром. Мой отец его отца — Ким Ир Сена — посадил на этот пост. Готовил в СССР — и привез туда. Детство мое прошло в Пхеньяне. И пока отцы стояли на трибуне, мы с Ким Чен Иром гуляли.
- Что для меня значит Друбич? Когда мы познакомились, ей было лет 13. С тех пор мы ежедневно перезваниваемся.
- «Асса» началась с провала картины «Чужая, белая и рябой». На премьеру привезли солдат — заполнять зал. Тогда я решил: надо снять так, чтобы висели на люстрах. Стал думать, где такой модуль. Вспомнил — индийское кино. А что такое индийское кино? Пожилой человек, который губит душу девушки. Она влюблена в молодого человека , которому нехороший пожилой человек со множеством денег откручивает голову. И там должны петь и танцевать. Так что «Асса» — не социальное прозрение и не мое приветствие новым временам.
- Всегда хотел быть спортивным, думать о здоровье. В смысле — только хотел.
- Пивные отличаются, как цифра и винил. Винил передает все погрешности инструмента как живого предмета. Цифра — идеальное звучание. Пивных в Москве много. А живых, человеческих — одна — две.
- Как ни странно, я дружу с Ричардом Гиром. Лет уже 15. Встречаемся то в Нью-Йорке, то в Токио. Выпиваем.
- Снимать кино — генетическая необходимость.
- Я изобрел презентацию. До «Ассы» презентаций не было. Через два года мы с Гребенщиковым объявили, что закрываем эпоху презентаций, потому что все стали презентовать неизвестно что. Но мы уже выпустили из клетки дьявола.
- Не рукастый я. Руками могу делать только фотокарточки.
- Не могу встречаться по делу в ресторанах. Если ешь — надо замолчать, а не какие-то проценты делить.
- Друбич для меня как любимый браунинг для Дзержинского. Или играет Башмет на альте, он за него трясется. Я говорю: он что дорогой? Дорогой, говорит, но не в этом дело. В качестве звука. Таня для меня как инструмент, который я знаю очень хорошо. Когда она снимается в других картинах, я иногда вижу, как все топорно. Можно микроскопом забить гвоздь? Можно. Иногда Таней забивают гвозди.
- С цифровыми технологиями невозможно не работать — они уже сами работают с тобой. Да, я верю в великую силу серебра, но я спокойно отношусь к цифре — у меня первый компьютер появился в 70-х.
- Когда фотографирую, голова отдыхает.
Правила жизни прочитаны в журнале Esquire
