Искусство договариваться
На базаре, как известно, два дурака — один продает, другой покупает. В начале девяностых дураками стали все. Каждый, кто мог что-то продать, продавал. Каждый, у кого хватало денег купить, что-то покупал. И хотя в стране был взят курс к рынку, на самом деле она превратилась в огромный базар.
Торговля с рук на ул. Пирогова.
Собственно традиционные рынки вообще исчезли как класс. На вещевых продавали продукты, а на продуктовых — шмотки и всякое барахло. Новые порядки стремительно захватили и Хлебную площадь со всеми прилегающими окрестностями. Теперь дорога к ней проходила по забитым до отказа торгующим людом улицам Пирогова и Каминского.
Продавцов было так много, что они раскинули свои палатки на Пирогова в несколько рядов.
Да еще вдоль стен жались реализаторы товара попроще — всякого старья, вещей домашнего обихода советской выделки, видеокассет с боевиками и некогда запретной любовью, которая продавалась в открытую, несмотря на действовавшие статьи уголовного кодекса.
Символом перемен и здесь стали платные туалеты в павильонах рынка, которые, как грибы после дождя, начали расти еще в перестройку. Туалеты были теми же, что и раньше, но теперь у входа сидела женщина и собирала со всякого сюда входящего дань. При необходимости даже отматывала некоторое количество туалетной бумаги. В самом туалете бумаги, разумеется, не было.
В торговле продуктами с земли в то время не видели большой беды.
Всем остальным, чтобы заработать, приходилось изрядно трудиться. Уличные продавцы старались успевать везде сами — ездить за товаром в Москву или челночить в Польшу за дешевыми турецкими свитерами, а потом продавать привезенное сонму желающих купить хоть что-то, иначе любые накопления съест инфляция и не подавится.
Торговля водкой в Туле из автофургона. От элитного алкоголя до демократичного спирта «рояль».
Как и в советское время, рынок остался интернационален. Но только теперь здесь появились кварталы оборотистых вьетнамцев, торгующих джинсами. А вот торговцы с Украины до Хлебной площади практически не доезжали. Свой нехитрый товар — сало, колбаса, сыр, масло — они продавали в ближайших окрестностях Московского вокзала. Больше всего их было на перекрестке улицы Дмитрия Ульянова и Красноармейского проспекта. Новые украинские власти ставили этому бизнесу неимоверные барьеры, запрещая проносить дополнительные сумки с товаром. Но баулы просто передавали в окно или брали с собой в провожатые родных, и у каждого случайно в руках по сумке. Что-что, а обманывать государство в те времена умели как нигде.
Павильон на Центральном рынке. 1990-е гг. Детский мир тоже мог быть комиссионным.
Практически каждая третья покупка в те времена совершалась на рынке, где все было хоть чуть, но дешевле. И это не оборот речи, а статистика.
В середине девяностых пробраться в число торгующих в вещевом павильоне Центрального рынка было большой проблемой. Да и удовольствие это было недешевое. По прейскуранту один день торговли здесь обходился в 35 тысяч рублей, что в месяц — около миллиона. Торговцы на улице платили по 20 тысяч. С тех, кто продавал всякую фигню с рук, хоть по две тысячи, но все равно брали. Плюс торговцы павильона выкладывали по сто тысяч в месяц страховки от воров, чтобы не тырили с прилавков. Страховка была действенной, без обмана. Коммерция, как и политика, — это искусство договариваться.
Для сравнения. Килограмм куриных окорочков «ножки Буша» стоил от 8 до 10 тысяч рублей, килограмм сливочного масла — 13 тысяч рублей.
В марте 1993 года в Туле впервые организовали фермерскую ярмарку. Приехавшие фермеры торговали по всему рынку под креативно раздававшиеся из репродукторов песни несравненной Руслановой. От изобилия товаров разбегались глаза: арсеньевская колбаса, копченая мойва, особая водка, сахар, горбуша, мед, домашний сыр. А также, разумеется, традиционные фермерские продукты нового времени — яблоки, бананы и ананасы. Наибольшим спросом пользовалось подсолнечное масло — ввиду дефицита его цена в течение одного дня выросла на четверть.
Если с началом дикого рынка к торгующим не было особых претензий, лишь бы успевали оплачивать место, постепенно требования ужесточались. К середине девяностых даже запретили торговать продуктами питания с земли, стали требовать удостоверение личности, разрешение на продажу, сертификат на товар.
Рейд по центральному рынку с проверкой уровня радиации. 1991 г.
Самое же немыслимое — весы теперь допускались к торговле только с клеймом центра стандартизации и метрологии. А ведь еще недавно едва ли не у каждого продавца имелись собственные весы. О последствиях говорить не надо — в пользу покупателя ни одни весы не работали. Особенно ужесточились требования после того, как в Белеве несколько десятков людей разом попали в тяжелом состоянии в больницу, отравившись селедкой, которую продавал на рынке местный предприниматель.
Рынок тоже отдыхает
У каждого времени свои воспоминания. В конце девяностых мы с фоторепортером Андреем Лыженковым проводили в разных точках города «слободские забавы» — веселые конкурсы, по результатам которых победители получали хорошие, иногда очень хорошие призы от организаторов и газеты «Слобода». Часто местом проведения «слободских забав» становились окрестности Хлебной площади.
Одна из них запомнилась особо. Известный в Туле шоумен и певец Сергей Железняков договорился, чтобы конкурс прошел в магазине, который арендовали его друзья. На месте, как всегда, выяснились нюансы. Вход в магазин был не со стороны улицы Каминского, а со двора. Это в непростые времена, когда опасностью грозила любая подворотня.
Другим же нюансом оказалось то, что в понедельник, когда мы решили проводить конкурс, на рынке выходной. Соответственно, уже в районе двух часов улица Каминского была абсолютно пустынной. От слова совсем. Ни души! Оказывается, находиться в местах, где не работает рынок, совсем ни к чему. Даже просто дождаться одиноких прохожих оказалось непростым делом. Как правило, это были молоденькие девушки, возвращавшиеся с проводившихся неподалеку учебных курсов.
У части из них наш с Андреем внешний вид не вызвал подозрений, и они готовы были принять участие в конкурсе; тем более что газету знали и читали. Но большинство из согласившихся отказывались следовать дальше, как только понимали, что надо идти во двор. Также внушительные потери мы понесли после того, как выяснялось, что для входа в магазин надо сделать несколько шагов по ступенькам в полуподвальное помещение.
И все-таки смельчаки нашлись. Конкурс вышел на самом деле веселым. Главный приз получал тот, кто соорудит самую высокую башню из коробок с зубной пастой. Не припомнить уже, каков был рекорд, но где-то в старых подшивках газеты репортаж об этом историческом событии сохранился.
Вот так неожиданно выяснилось, что и Центральный рынок иногда отдыхает. Отдыхают продавцы. Отдыхают жулики. Отдыхают товарищи милиционеры. Отдыхают все те, кто в базарные дни наполняет эти места невероятной энергетикой под девизом «купи — продай».
Наперсточники и рэкетиры
Мы незаметным образом подошли к самой актуальной теме десятилетия. С расцветом торговли на рынке воцарился криминал. Одни ехали на Хлебную площадь купить, другие продать, а третьи — поживиться за чужой счет.
Объектом преступления могла стать любая вещь. Мелкие воришки тащили все, что под руку попадется, — хоть даже катушку ниток. Лишь бы можно было унести домой или тут же перепродать, выручив живые деньги на водку.
Искусством украсть из-под самого носа моментально овладели очень многие. И это действительно было искусством.
Для примера скажу, что у меня на Центральном рынке в Варшаве в то время увели с прилавка довольно большую коробку с елочными игрушками, я даже не успел понять, как она исчезла. А ее ведь в карман не спрячешь. Что уж говорить о наших, доморощенных ворах.
Воровали также карманники. Воровали бомжи, но за ними легче уследить, и алкоголики. Воровали подростки. Вокруг рынка сложилась целая группа детей из неблагополучных семей, которые, совершая свои первые преступления, приобщались таким образом к миру криминала. Милиция это понимала, выявляла, боролась, но в условиях того времени беспризорные подростки были практически неразрешимой проблемой.
Но символ времени — это, конечно, игра в наперстки. «Кручу, верчу, запутать хочу», — это как раз оттуда. Наперстки — это телефонные лохотроны девяностых. Оказалось, что простаков, верящих в то, что у наперсточников можно выиграть, немало. Особенно азартны были женщины. А может, их азартнее окручивали. Ведь с обычного мужика что моментально возьмешь, кроме шапки?
А женщины, войдя в раж и желая отыграться, ставили под залог кольца и серьги. Само собой, проигрывали.
Поскольку термин «наперстки» быстро стал нарицательным, для разнообразия в Туле около рынка играли в календарики. Такая же умная и логическая забава, что и наперстки, только календарики. Прохожему лоху предлагалось угадать картинку одного из трех календариков, с понятным финалом.
Нельзя сказать, что милиция совсем не боролась с аферистами. Боролась, как могла. Иногда игра прерывалась в самом разгаре, ее организаторы хватали картонку, на которой крутили наперстки, и отходили в сторону в связи с приближением милиционера. В 1991 году, например, в районе Хлебной площади привлекли к ответственности около пятидесяти человек, а толку.
Зато осенью 1992 года именно на центральном рынке тульская милиция одержала свою первую большую победу над рэкетом. Правда, операция эта готовилась долго и тщательно, в нее были вовлечены оперативники со всего города.
В первый раз, когда переодетые блюстители порядка появились под видом продавцов, к ним никто не подошел. Через неделю повторили, и опять безрезультатно. К бабке не ходи, кто-то предупредил.
Тогда операцию организовали на уровне ФБР, нынешнего ФСБ. Теперь в роли продавцов выступили курсанты школы милиции. Подготовились к операции и с технической точки зрения, что по тем временам тоже практиковалось нечасто, да и организовать было непросто. Все происходящее записывалось на диктофоны и на видеокассетах.
И вот, наконец, на рынок утром выходного дня въехала машина с обувью немецкой фирмы «саламандра», специально закупленной для операции. В то время места на рынке не были расписаны. Достаточно было просто приехать машине с товаром и найти свободное местечко.
Вскоре к новичкам подошли крепкие ребята из местных и в категорической форме потребовали тридцать тысяч рублей.
По меркам 1992 года тридцать тысяч были куда тяжелее, чем тридцать тысяч 1995 года, о которых говорилось выше. Завязался разговор. Продавцы оправдывались тем, что еще даже не успели расторговаться. А нет покупателей, и нет денег. Пока в наличии лишь три тысячи, что подошедших, конечно, не устраивало.
Беседа быстро набирала обороты. Крепкие ребята перешли к угрозам — не будет денег, заберут весь товар.
Машину тем временем окружили еще с десяток человек. Переговоры продолжались еще минут двадцать, в конце концов растерявшихся продавцов стали просто оттеснять от машины. Их решили наказать. Один из рэкетиров взял коробки с обувью и уже собрался с ней уходить.
Тут все и началось.
Выскочили милиционеры, сидевшие в засаде. Повязали всех, около десяти человек, в том числе ближайшего помощника главаря группировки. Однако ни оружия, ни даже газовых баллончиков у вымогателей при обыске не нашли. Все они были молодыми людьми — от 19 до 30 лет. Проблемы вымогательства это, конечно, не решило. Однако тульская милиция наглядно показала, что при действенной поддержке со стороны закона порядок навести все же можно.
