Чёрные риелторы
90-е — расцвет рынка недвижимости: началась приватизация квартир, они тут же стали предметом легальной купли-продажи. До этого желающим улучшить жилищные условия приходилось мухлевать с бюро обмена в мрачной конторке в Учётном переулке за кинотеатром «Родина»: проворачивать родственный обмен, чтобы не потерять комнату в коммуналке, заключать договоры мены с нелегальной доплатой.
Став собственниками жилья, мы избавились от необходимости скрывать истинные намерения сделок, но оказались один на один с другой, более существенной проблемой. Каждый, кто хотел купить или продать квартиру в 90-е, разъехаться с соседями по коммуналке, рисковал потерять либо деньги, либо метры. В качестве гарантов безопасности квартирных сделок на рынок выплыли сотни риелторов — как правило, ушлых женщин, в прошлом активных профсоюзных или иных советских лидеров, потерявших работу после развала всевозможных НИИ, но сохранивших навыки налаживать контакты, договариваться и знавших нужные ходы-выходы во всех инстанциях. Это всё, что тогда требовалось для оказания посреднических услуг. Многие из этих дам сначала работали честно и действительно помогали быстро соединить покупателя и продавца (в цепочках сделок бывали десятки «звеньев») и оформить документы. Однако, видя, какие деньги крутятся в этом бизнесе, далеко не все сумели побороть искушение прикарманить чужие тысячи долларов.
Самая распространённая схема обмана в 90-е — генеральная доверенность на продажу квартиры с покупкой жилья меньшей площади (в общежитии, в отдалённом районе или где-нибудь в Болохово или Липках). Естественно, с доплатой. Именно на неё рассчитывали сотни людей — одиноких пенсионеров, уставших ждать пенсию, вчерашних ИТР, пивших с горя после потери работы.
Наивные сограждане не глядя подписывали бумаги, потом удивлялись, как быстро таяли полученные деньги, одна халупа на окраине сменяла другую, в итоге — оставались на улице у разбитого корыта, пополняя армию бомжей.
Повезло тем, кто остался жив. А скольких просто вывозили в лес, получив доверенность на продажу квартиры!
Из шумных историй 90-х вспоминается дело Елены В. Из-за квартирной аферистки остались без жилья десятки тульских семей и одиноких стариков, а рабочий «Штампа», отказавшийся от принудительного обмена «хрущёвки» на комнату в общаге, был убит по заказу риелторши — она простила киллеру долг в 2,5 млн рублей и выплатила тысячу долларов гонорара.
Авторынок
Не менее рискованным делом в 90-е была покупка машины. Такого разнообразия автосалонов и марок машин, как сейчас, в постсоветскую эпоху не было: на всю Тулу — один магазин «Стрела» на Зеленстрое. Машины покупались с рук, по объявлениям в газетах или на авторынке в Мясново. Выбрать было из чего: не только подержанная советская «классика», но и любые иномарки разного срока «выдержки» — десятки людей тогда занимались перегонкой авто из-за границы.
В 90-е годы начал процветать рынок подержанных машин. Точек продаж пока было немного, денег тоже особенно не было, но желающих сдать на права – предостаточно. (На фото – экзамен в ГАИ, 1990 год)
Покупка машины была сродни лотерее. Знатоки советовали: возьми отвёртку — поцарапай незаметно краску, сразу увидишь, если ржавая. Знакомые однажды купили шикарную чёрную «восьмёрку» с длинным крылом, так оказалось, что у машины вообще нет днища: оно всё прогнило и буквально отвалилось по дороге — на кочке тогда ещё не отремонтированного Демидовского путепровода.
Но это ещё, считай, повезло. Сплошь и рядом были случаи покупки машин, которые числились в международном розыске или в угоне. Или истории с перебитыми номерами двигателя — такие машины потом было проще сжечь, чем как-то продать.
Тогда была распространена схема «продажи по доверенности»: машина оставалась за одним хозяином и переходила из рук в руки десятки раз. Этой методой пользовались и мошенники: могли дважды продать одну и ту же «тачку». Защиты от такого рода обмана почти не было: базы данных ГАИ оперативно не обновлялись.
«Люди гибнут за металл»
В 90-е Тулу захлестнула «металлическая лихорадка». Вмиг из дач и деревень исчезло всё, что содержало алюминий, — вёдра, тазы, бидоны. Целые деревни оставались без света — ушлые молодчики по ночам срезали провода. С кладбищ пропадали надгробия и ограды. За ночь «растворялись» рельсы узкоколеек, соединявших шахты под Венёвом и Киреевском. Машинисты ездили с особой осторожностью: не было гарантии, что целы стрелки и прочие детали железнодорожного полотна. Тротуары и дороги в городах зияли пугающими глазницами технических колодцев — чугунные крышки люков становились добычей «металлистов».
Пункты приёма цветного металла в Туле открывались повсеместно: в гаражах, частных домах, на заброшенных промбазах. Бизнес процветал
Это был мощный бизнес. За лом сразу платили живые деньги, не требовали документов. Пункты приёма открывались повсеместно. Но это была лишь верхушка айсберга: огромные партии металла уходили за валюту в Прибалтику. О том, насколько отлаженной была система сбыта металла на экспорт, стало известно в 1996-м, когда под Новомосковском расстреляли четверых прибалтов, приехавших на фурах за товаром.
Об этих разборках широкой публике не было известно, но все знали, что по осени надо увезти с дачи всё ценное.
Менялы
До 1990 года в Туле не было частных банков — только сберкассы, а до 1992-го года не существовало и легального рынка обмена валюты: доллары и марки приобретались только с рук. Мест, где можно было разжиться валютой, было немного. Менялы стояли у «КСЭРТ-банка» на Гоголевской.
16-этажка на углу Красноармейского проспекта и ул. Советской. Здесь была одна из крупнейших нелегальных точек обмена валюты в Туле
Тайный обмен проходил и в сберкассе напротив. Лишь в мае 1993 года в Туле появились первые официальные пункты обмена валют от «Туласетстройзапбанка» и «КСЭРТ-банка». Но услуги частных менял всё равно оставались востребованными. У этих парней всегда были купюры нужного номинала, более выгодный курс. Они не просили документов: ещё свежи были в памяти народа истории из советского прошлого об ответственности за валютные операции.
В Туле все прекрасно знали места, где можно было купить баксы: у главпочтамта, на Центральном рынке, у «Спутника» на Октябрьской, у бизнес-центра на Красноармейском проспекте или у 16-этажки на углу Советской и Красноармейского. Почти все менялы были молодыми парнями от 20 до 30 лет. Но был и старожил — дядя кавказской внешности, торговавший баксами в центре города. Он продавал валюту ещё при старом УК, за что имел условный срок.
Конечно, обращаясь к меняле, каждый рисковал получить «куклу» вместо денег. Этим особенно грешили парни с Кавказа и цыгане, наводнившие Тулу в начале 90-х. Но постепенно этот вид мошенничества сошёл на нет, уступив место сбыту фальшивых купюр. Позднее выяснилось, что они шли в Тульскую область партиями с Северного Кавказа. Этот ручеёк в итоге перекрыли тульские чекисты: в ноябре 1999-го у чернского кафе «Каприз» спецназовцы скрутили преступников, которые привезли из Назрани партию искусно сделанных фальшивок, намереваясь продать $180000 за 35% от стоимости номинала.
Частный рынок обмена валют держался до начала нулевых и канул в Лету после череды заказных убийств и разбойных нападений — с февраля 1999 года по сентябрь 2000 года жертвами преступлений стали пятеро менял, в том числе один из крупнейших предпринимателей Тулы, занимавшийся валютными операциями, Михаил Знаменский.
Эти нападения связывали с переделом криминального рынка, столкновением «крыш» и «авторитетов». Но «братки», «рэкет», казанские, исаковские и прочие ОПГ — это уже другая история.
Продолжение следует.
Автор: Ирина Парамонова.
