Сто лет назад, 5 сентября 1918 г. в качестве акции устрашения в Москве были расстреляны первые жертвы красного террора – люди, чью деятельность новая власть признала контрреволюционной. Среди казненных были бывший министр Внутренних дел Николай Алексеевич Маклаков, председатель Государственного Совета Иван Григорьевич Щегловитов, бывший директор Департамента полиции, сенатор Степан Петрович Белецкий и бывший тульский вице-губернатор Алексей Николаевич Хвостов.
В Туле Хвостов работал с октября 1904 года. После событий 21 октября (3 ноября по новому стилю), когда произошли кровавые столкновения на Киевской улице с многочисленными жертвами как среди социал-демократов, так и простых горожан, и отставки губернатора Михаила Осоргина власть в городе перешла к вице-губернатору Хвостову. В условиях практически изоляции – Тула была лишена телеграфного и железнодорожного сообщения с Москвой, он действовал решительно и твердо, насколько только могла решительно и твердо действовать такая неоднозначная в российской истории личность, как Хвостов. На улицах появилась народная охрана – в основном из членов Союза за царя и отечество, они же «союзники» и черносотенцы, железнодорожное и телеграфное сообщение восстановлены. Никаких серьезных происшествий в дни, когда в Москве проходили бои, в Туле более не случилось.
В 1906 году Хвостов уехал на повышение, и при расставании получил подношение с благодарностью от думы. «Своеволие вы подчинили закону, а свободе указали ее истинные границы. Враги закона и порядка сразу присмирели», – говорилось в адресе в его честь.
Во всех других городах, где после Тулы нес государеву службу Хвостов, память о нем оставалась весьма неоднозначная. Однако при всем при этом умел себя подать, быстро находил союзников в новой губернии. С июня 1906 по 1910 годы был вологодским губернатором. Особенные симпатии Хвостов питал к членам националистического «Союза за царя и отечество», и сам любил поиграть на патриотических чувствах. Так, приняв после Вологды руководство Нижегородской губернией, он публично заявил о своей неприязни к немцам, и добился разрешения, чтобы его дочь-гимназистка была освобождена от занятий немецким языком. В Нижнем Новгороде Хвостов был принят в почетные члены «Союза русского народа» и знак его вызывающе носил на мундире.
После Нижнего Новгорода Хвостов был председателем фракции правых в 4-й Государственной думе, и дослужился до министра внутренних дел России. Пост свой он получил благодаря протекции Распутина и настояниям императрицы. Но, в конце концов, стал тяготиться отношениями со святым старцем, который одолевал своего ставленника записочками о помощи. Распутин называл его Алешкой и Министером Хвост.
Министер Хвост предпринял попытку физически устранить старца. Одного из современников тогда поразило его циничное заявление:
– Я ведь человек без задерживающих центров. Мне ведь решительно все равно ехать ли с Гришкой в публичный дом или его с буфера под поезд сбросить...
Разговоры о готовящемся покушении дошли до Распутина и Вырубовой, а следом и до императорской семьи. Хвостову поначалу удалось выйти сухим из воды, но, в конце концов, он был уволен с поста министра внутренних дел без каких-либо наград и предоставления новой должности. Есть версия, что это именно Хвостов первым пустил сплетню о том, что Распутин – немецкий шпион, которая была с воодушевлением подхвачена во всех кругах общества.
Во время Февральской революции Алексей Николаевич был арестован, заключен в Петропавловскую крепость, допрашивался Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства – его подозревали в растрате казенных денег. После Октябрьской революции был оставлен в заключении, в августе 1918 г. перевезен в Москву. В первые дни Красного террора после покушений на Ленина и Урицкого 5-го сентября 1918 года (23-го августа по старому стилю) Хвостов был расстрелян как заложник в Петровском парке Москвы вместе с группой священнослужителей и правых политиков.
