12 января 1874 г. в Кашире, она тогда принадлежала Тульской губернии, родился Петр Иванович Козлов – сын садовника, который стал одним из самых известных тульских пряничников.
О своем дедушке оставила воспоминания его внучка Ирина Феодосьевна Макарова. Здесь – лишь маленькие фрагменты из них.
…Его никто не звал «дедушка». За глаза звали дедом, а в обращении «диди Пети». Это не из французского языка, а из моего детского. Вслед за мной и другие внуки, и некоторые приятели так и называли деда. Но многие, даже жена и дочь, говоря о нем, произносили: «Петр Иванович».
Слышала, что в юности он заинтересовался археологией, даже собрался учиться на «архиолуха», как сам шутил. Но судьба распорядилась иначе, и поступил он учиться кондитерскому делу в Москве.
Дед часто говорил: «Я начинал с обгоревшей спички», но не исключено, что первоначальный капитал и успешный старт дела в определенной степени сложились благодаря женитьбе на Анне Ивановне Скворцовой, дочери тульского кондитера Ивана Алексеевича Скворцова. В Туле кондитерские Скворцова и Козлова сосуществовали долго. Но в нашей семье поговаривали, что тесть на каком-то этапе не выдержал конкуренции зятя и вынужден был закрыть свое дело.
Кондитерский магазин Козлова до 1913 года находился на углу Киевской улицы и Учетного переулка. Чуть глубже в переулке стоял двухэтажный дом, который снимал Петр Иванович. Внизу была мастерская, а наверху жила его семья: жена Анна Ивановна (1875-1943), сыновья Георгий (1901-1922), Николай (1902-1959) и дочь Галина (1906-1998). Была еще дочка Сонечка, умершая в младенческом возрасте.
В кондитерскую вели двойные стеклянные двери, между которыми в тамбуре стояла большая кофемолка. В первой части кондитерской стояли мраморные столики с металлическими ножками. На них подавали чай, кофе, сладости. У стены – большой медный кофейник с краном. Нижняя часть стены была обита дубовой панелью, которая заканчивалась вверху узкой полочкой. Эту панель я хорошо помню, так как дед забрал ее потом в дом на Хлебную площадь; там она была в его кабинете, который с 1933 года стал комнатой моих родителей, а с 34 по 40 и я там жила. На стене кондитерской висела «зеленая картина» – литография в зеленой раме, сейчас она в моей квартире. Это пейзаж: небольшая речка, опушка леса, туманное утро или день.
За кассой в кондитерской сидела Анна Ивановна Козлова, всегда в нарядном платье, с красивой прической. Она также помогала упаковывать товар, завязывать банты на коробках.
Ассортимент дедовой кондитерской могу представить по рассказам мамы и знакомых. Торты: бисквитные, песочные, шоколадные, безе, фруктовые. Пирожные: миндальное (круглое песочное, посыпанное жареной крошкой из миндаля); «стрижка» (тонкие лепестки слоеного теста и безе, пирожное высокое, продолговатое, посыпано крошкой); «буше» (круглые бисквиты, внутри крем, сверху помадка бледно-розового цвета); эклеры (трубочки гладкие или витые, внутри крем, снаружи глазурь); «бутерброды» из бисквитов с кондитерским изображением колбасы; «картошка» (бисквитная крошка с кремом, дома позже дед делал «картошку» из жареной муки, смешанной с кремом). Конфеты: «какао-шуа» (шоколадные квадратные, чуть больше ириски с начинкой из какао-крема); шоколадные бутылочки с ромом. Самыми известными, самыми любимыми и востребованными были тянучки. О них в первую очередь вспоминают все, кто помнит деда.
В 1912 году в Италии, в Риме, состоялась международная выставка. Я никогда ни от кого не слышала, чтобы дед ездил за границу. Но продукция его на выставке была представлена и получила там Гран-при, подтвержденный дипломом и золотой медалью. Диплом (на итальянском языке) много лет висел у деда над кроватью. Медаль выглядела так: изготовлена она была из бронзы, к короне подвешен двуглавый орел, в центре - герб Рима, по овалу вокруг надпись: «Esposizioni internazionali riunite Roma. 1912», к лапам орла была прикреплена платиновая табличка «П. И Козлов» русскими буквами. В детстве я всегда видела эту медаль в коробочке, в тумбочке деда (без таблички, которую, видимо, «проели» в трудные времена). В конце жизни дед ее подарил коллекционеру Сергею Фейгину, брату моей подруги. После смерти Сергея я решила разыскать эту медаль и намеревалась отправиться в Суворов, где Фейгин жил в последние годы. Каково же было мое удивление, когда, зайдя к его дочери, жившей в Туле, я увидела эту медаль, прикрепленную к стенке буфета! Утраченная реликвия была возвращена и передана в музей «Тульские самовары».
По рассказам мамы, в период нэпа дед заведовал магазином Тульского кооперативного товарищества садоводов (Тулсад) в Москве на Кузнецком мосту, 14. Рекомендовал его на это место Прохоров Макарий Амвросиевич. Кем он был, я не знаю, а отец его Амвросий Павлович – белевский почетный гражданин, основатель производства «огневой» сушки плодов и овощей, изобретатель знаменитой белевской пастилы. В Туле также была кондитерская «Тулсад» – на углу улиц Советской и Фридриха Энгельса. В ней был «широкий выбор тортов, пирожных, печенья, белевской пастилы и тульских и миндальных пряников».
Пережил дед и реальную угрозу оказаться в застенках НКВД. Первый раз на допрос его вызывали в связи с тульским арестом О.В. Волкова, затем в «архиереском подворье» оказался не только он сам, но и жена с дочерью. По воспоминаниям Волкова – это было где-то в начале 20-х годов, но если судить по отдельным деталям маминого рассказа, то случилось это скорее в начале 30-х. Хотели от деда золота. Мама предлагала золотые часы, но нужны были золотые монеты, слитки, которых у деда в помине не было. Сутки деду не разрешали не только лечь, но и сесть. Опухли ноги. Ничего не добившись, отпустили. По воспоминаниям мамы, баба Аня и в заключении не унывала, была спокойна, добродушна и всех утешала. Маму и бабушку заставляли мыть полы. С ужасом и отвращением мама рассказывала, что однажды увидела на своей синей бостоновой юбке вошь.
В конце сорокового года или в начале сорок первого дед продает дом на Хлебной пл. спортивному обществу «Спартак» и покупает часть дома на улице Коммунаров, напротив ликеро-водочного завода. Кондитерская «деятельность» деда в этом доме была уже в рамках семейного угощения или заказов знакомых. Заказывали торт по случаю чьего-нибудь торжества, или дед по своей инициативе сооружал кому-нибудь торт в подарок.
До 1917 года и в советское время Петр Иванович Козлов трудился немало. Однако справок необходимых не накопил. В результате с 1917 по 1959 или 1960 годы дед не получал от государства ни копейки.
Хлопотал дед о пенсии совсем не потому, что мои родители-музыканты получали скромную зарплату. Ему очень хотелось иметь самостоятельный доход, собственные деньги. Только после смерти сына Николая невестка Екатерина Сергеевна (ляля Катя), знающая порядки и лазейки - бухгалтер с большим опытом, работавшая во многих учреждениях, добилась для деда пенсии «по потере кормильца». И стал он, наконец, получать... 20 рублей. Основные статьи расхода составляли четвертинки водки, которая настаивалась на березовых почках для угощения друзей, а также сахар для домашних кондитерских дел.
В свои 85-86 лет дед еще возвращался к делу своей жизни - кондитерскому мастерству. Свой последний торт смастерил на свадьбу внучки Жени, то есть в 87 лет!
У деда был светлый разум до последних дней. Он со свойственным ему юмором говорил: «Умирать не так страшно, как трудно без привычки...»
Умер Петр Иванович Козлов 29 августа 1966 года в возрасте 92 лет.
