1. Моя Слобода
  2. Блоги
  3. Блоги
  4. Моя история
  5. История Любови - Блог «Моя история» - MySlo.ru
История Любови

История Любови

Л юба, Любочка, Любовь. Губы так и складываются для поцелуя, когда произносишь это имя. Какой мужчина устоит перед Любовью? 

Люба с раннего детства, с тех пор как её впервые свозили в Москву, мечтала найти себе богатого мужа и жить в пентхаусе московской многоэтажки. Её не прельщала красота природы, окружавшей её большой дом с тенистым садом, расположенный на берегу быстрой речушки. Она ненавидела хозяйство со всеми курами, овцами, коровами. Её шустрая мамка, пять раз побывавшая замужем и наплодившая полдеревни детей, души в Любке не чаяла. 

– Красавица ты моя ненаглядная, – говорила она ей, – отдыхай, береги свою красоту – она тебя в люди выведет…

Но Любка, неугомонная, как мать, ни минутки не сидела без дела, всё у неё в руках горело. Когда ей исполнилось шестнадцать, мать решила отправить её к родственникам в Москву. Они были свои, деревенские, зацепились там, уже и прописку получили и жильё какое-никакое. Любку обещали приютить и присматривать за ней.

Реальность оказалась не столь радужной. Жила её родня в крохотной панельной квартирке на окраине. От метро надо было ещё минут тридцать трястись в переполненном автобусе.

– Да ты, Люб, не переживай, устроим тебя работать поблизости от дома, и транспорт тебе никакой не понадобится. 

Устроили называется. На заводской конвейер. Это что ж за жизнь такая в Москве? Вокруг одна лимита, ни одного богача. 

В скоре Любка приобрела вполне столичный вид. Её шикарные светлые волосы заблестели, слегка подведённые лазурные глаза стали казаться ещё больше и выразительнее, идеальные ножки на высоких каблучках притягивали взгляды мужчин. 

Как-то раз на улице её остановил молодой хипповый парень. 

– Девушка, – спросил он, – вы москвичка?

– Почти, – ответила она.

– Но сейчас вы живёте в Москве? Дело в том, что я хочу попросить вас попозировать для меня. Я художник и уже давно мечтал нарисовать русскую красавицу типа васнецовской  «Алёнушки». 

Любке и раньше говорили,  что она очень похожа на девушку с этой картины.

– А платить будете? 

– Да-да, – и он назвал ей такую сумму, о которой она и мечтать не смела. 

Договорились встретиться в выходные. 

Парень, его звали Глеб, приехал за ней на крутой тачке.

Он привёз её к высотке на берегу Москва-реки, и они поднялись на лифте на самый верх. 

Студия была просторной, с окнами во всю стену. От открывшегося вида у Любы захватило дух. Теперь она была готова на всё, чтобы зацепиться за этого парня. 

А он деловито достал из сумки пакет и велел ей переодеться. В пакете оказался просторный, почти прозрачный сарафан и сандалии. 

– Сарафан надень на голое тело, – распорядился Глеб. – Можешь переодеться за ширмой.     

Любке было неловко предстать перед незнакомым мужчиной почти в чём мать родила, потому что сарафан скорее подчеркивал, чем скрывал наготу.

Позирование оказалось тяжким трудом, утомительнее работы на конвейере. Глеб расспрашивал её, кто она, что знает, что умеет, а сам в это время накладывал слои краски на холст. Он её сразу предупредил, что пока картина не будет готова, он её не покажет.

Так прошёл месяц. С завода она уволилась, несмотря на протесты родни, а вскоре перебралась жить к Глебу, у которого была квартира в одном доме со студией. 

Он стал её первым мужчиной. Радости она не испытывала, слишком разными они были. Она зачастую вообще не понимала, о чём он говорит. Глеб употреблял какие-то имена, названия книг, фильмов, говорил о каких-то направлениях в живописи, слушал скучнейшую музыку, смотрел совершенно дурацкие фильмы ни о чём.

– Учиться тебе надо, – говорил он Любке, видя её пустые глаза. 

Она не спорила, но в душе была уверена – всё, что надо для нормальной жизни,  она знает и умеет. Порядок в квартире навести – пожалуйста, обед приготовить – пальчики оближешь. За детьми ухаживать, если появятся, – да сколько угодно. 

О днажды Люба не выдержала, уж очень ей хотелось хоть одним глазком увидеть, что там Глеб малюет. И когда он вышел зачем-то из студии, она повернула к себе лицом мольберт, который он, выходя, неизменно поворачивал к стене. То, что она увидела, повергло её в шок: на неё смотрела какая-то лупоглазая каракатица серо-буро-малинового цвета в жёлтых и синих пятнах. Люба вернула картину на место. Глеб отсутствовал довольно долго, она за это время успела прийти в себя, решив, что надо промолчать. Но на следующий  день она попросила у Глеба отгул и отправилась в модельное агентство. 

Роста Любе для подиума не хватало, но ведь можно стать фотомоделью. Разве нет? Одним словом, она уверенно вошла в офис первого же агентства, объявление которого она нашла в газете. Она ведь как думала: увидят там её неземную красоту и сразу хватятся за неё руками и ногами. Но её встретили, мягко говоря, прохладно и попросили показать портфолио. 

– А это ещё что такое? – недоуменно спросила Люба. 

– Это подборка ваших фотографий, выполненная профессиональным фотографом. Мы должны видеть, насколько вы фотогеничны, как умеете позировать. Вы где-нибудь учились? 

– Ну да, я школу почти закончила.

Женщина почему-то усмехнулась, но всё же написала Любе адрес, по которому располагалась фотостудия. 

– Ждём вас с портфолио, – сказала она Любе на прощанье.

За фотографии пришлось отвалить целое  состояние, но оно того стоило. Фотограф работал с Любой долго и с большим удовольствием, фотографировал её с развевающимися от поддувки волосами, в бикини, в джинсах и топике и приходил в восторг от каждого кадра. Он не напрягал её умными разговорами, а только льстил ей и пел дифирамбы. Через неделю Люба покинула художника и перебралась жить к фотографу.    

Фотограф помог Любе составить портфолио. Он говорил ей:

– Ты чудо. Тебя ждёт большое будущее!

Но Люба с сомнением смотрела на фотографии, они ей совсем не нравились. В зеркале она видела добрую, весёлую, искреннюю хохотушку, а с фоток на неё смотрела хитроватая стерва.

Однако в агентстве пришли в неописуемый восторг и сразу предложили заключить контракт, пообещав отправить поработать сначала в Азию, а затем в Париж. 

– Париж? – у Любы перехватило дыхание. – Неужели я смогу увидеть Париж?

Однако при заполнении договора выяснилось, что она несовершеннолетняя и для её выезда нужно согласие родителей. Люба не представляла, как мама среагирует на её решение стать моделью, она ведь была простой труженицей, убеждённой в том, что деньги можно зарабатывать только честным тяжелым трудом.

Зря Люба так волновалась. Шёл 1996 год. Предприятия закрывались одно за другим, а на тех, где жизнь ещё теплилась, люди месяцами не получали зарплату. Колхозы разваливались. Её многочисленная семья жила на мизерную зарплату матери, выручало подсобное хозяйство. Появление нарядной, сытой, благоухающей Любочки с толстеньким кошелёчком произвело фурор. Мать без звука подписала все бумажки и отпустила дочь в большое плавание.

Первый зарубежный опыт Любу разочаровал. Их было 10 девчонок, одна другой краше. Они прилетели в Бангкок, где их поселили в недорогой гостинице. Было несколько фотосессий, но ни с кем из девочек по отдельности не работали. Вообще всё было странно и непонятно. У Любы сложилось впечатление, что их привезли в Бангкок на продажу, но не сошлись с покупателями в цене.

А потом был Париж. К этому времени Люба нахваталась французского – у неё был природный дар к языкам – однако французы всё же предлагали говорить с ними на английском, который она учила в школе. Парижское агентство сняло ей квартиру, выдало аванс на питание и расписание кастингов, на которые ей следовало ходить. Всё было как в сказке! Она гуляла по Елисейским полям, пила кофе в маленьких кафешках, обзавелась кучей друзей. А вернувшись в Россию, узнала, что на ней висит долг в три тысячи долларов, который она должна погасить в кратчайшие сроки. Эта новость оглушила Любу. 

– Как это? Почему? – недоумевала она. – Я же работала, мои фотки появились даже в Vogue и Cosmopolitan.

– Да, но агентство оплачивало аренду квартиры, насчитывало свой процент с каждой твоей сделки, дало тебе аванс на питание, оплатило дорогу. Да не волнуйся ты так. Придётся отработать долг. У нас же есть разные варианты, например, выступишь эскортом какого-нибудь VIPa, поснимаешься в более свободных позах для жёлтеньких изданий. При первой же возможности отправим тебя в Японию, там о-о-очень прилично платят. 

В подавленном настроении отправилась Люба в своё временное жилище у фотографа. Что оно временное, она ни капли не сомневалась, потому что Фёдор не пропускал ни одной юбки и её приютил у себя скорее из жалости, чем из реального интереса.

Интерес у Фёдора всё же был. Свой интерес. Узнав о её сложностях, он тут же предложил ей:

– А давай я тебя поснимаю в порнушечках. Какая тебе, в принципе, разница – в бикини, без бикини? Приведём тебя в порядок, подбреем, покрасим, где надо, и готово.

– Нет уж, я пока попробую другие варианты.

– Ну смотри. Моё дело предложить. Помни, моё предложение неотзывное, оно всегда будет в силе.

Любе повезло – в Россию при­ехал один известный киноактёр и попросил себе девочку для эскорта  в русском стиле. Увидев Любины лазурные глаза, окаймлённые пушистыми ресницами, её русую косу (специально заплела!), её нежнейший румянец и почти полное отсутствие грима, он воскликнул:

– Oh, my God! Now I believe that Russian girls are the best in the world.

Любе сначала (минут пять) было трудно его понимать, но потом она освоилась и начала  весело щебетать. Уж что-что, а говорить ни о чём Люба всегда умела. Актёр был настолько доволен проведённым вечером (кстати, интима он ей не предлагал), что заплатил Любе 700 долларов.

– Ничего себе, – думала она. – Сколько бы пришлось горбатиться за эти деньги на конвейере.

Но такие удачи выпадали редко. Следующий VIP  быстро напился, начал её лапать, зазывать в свой номер, устроил скандал и разогнал Любу, сунув ей в руку только сотню баксов. 

Вскоре её всё же отправили в Японию, где она заработала достаточно денег, чтобы погасить все долги и даже приготовить 1 000 долларов в подарок родственникам. Но в селе обменников не было, и по пути домой она зашла в обменный пункт. Там была очередь. За Любой пристроился приятный мужчина среднего возраста. Он нетерпеливо посматривал на часы.

– Девушка, вы покупать или продавать? – обратился он к Любе.

– Продавать.

– А давайте я у вас куплю по более выгодному курсу. У вас сколько? 

– Тысяча.

– Как раз мне столько и надо.

Они отошли в сторонку, и он начал отсчитывать ей деньги. Потом, недосчитавшись какой-то суммы, он полез в карман, достал оттуда купюры, подложил к уже отсчитанной пачке. 

Гордая и довольная, Люба похвалилась Фёдору:

– Смотри, как я удачно поменяла тысячу баксов! – и небрежно бросила деньги, которые веером рассыпались по столу. Фёдор глянул на деньги, потом недоумённо спросил у Любы:

– А деньги-то где?

– Ну вот же они!

– Здесь какая-то мелочёвка. Ты их хоть считала?

Люба кинулась к столу. В глазах потемнело – не хватало больше половины суммы.

– Вот так вас, лохов, разводят. Ты что, не могла постоять в очереди 10 минут? Знаешь, сколько сейчас мошенников? Ну, слезами горю не поможешь. Как насчёт моего предложения?

– А, – махнула рукой Люба. – Снимай как хочешь. 

П рошло несколько лет. Наступило новое тысячелетие. Люба стала успешной востребованной фотомоделью. Она даже ухитрилась ещё немножко подрасти,  и её уже выпускали на подиум, только не на показы New Coutur (высокой моды) – там ниже 185 см не брали. 

И всё у неё было вроде бы хорошо. Она подолгу жила то в Лондоне, то в Париже, то в Милане, встречалась с разными мужчинами, некоторые из них предлагали ей руку и сердце, но она ждала Любви с большой буквы. Ни один из встретившихся на её пути мужчин не заставил её сердечко забиться в радостном предчувствии счастья. Не видела она в окружающих её мужчинах того сильного мужского начала, которое позволило бы спрятаться за его спину от всех жизненных бурь и невзгод, почувствовать себя действительно «замужем». 

Однажды на исходе своей карьеры приехала она в родные места. Вся семья уже давно перебралась в большое село, дом в деревне с берёзовой рощей использовался как дача.

– Хорошо-то как дома! – говорила она своей постаревшей мамочке. – Правы англичане, когда говорят «East or West home is best». Я побывала и на Востоке, и на Западе, но нет лучше наших мест.  Люблю свои бескрайние степи, берёзки и клёны, небольшие речушки и неспешную жизнь с повседневными хлопотами. Хочу нарожать детишек, как ты, мам.

– Кто ж тебе не даёт? Вот соседский Колька не хуже тебя намотался по миру, в десантных войсках контрактником был, а теперь вот вернулся домой.

– Колька вернулся? И что, навсегда? Он тоже переехал в село? 

– Пока нет, но вроде собирался. 

Люба повеселела, сердце забилось в радостном предчувствии. Ей всегда нравился этот соседский мальчишка – серьёзный, деловой, ловкий и сильный.

Она встретила Николая около магазина. Он вышел из японского джипа и, увидев Любу, радостно улыбнулся: 

– Любашка, ты всё такая же красавица, ничуть не изменилась.

– А ты стал таким крутым мачо, не подступись!

– Да нет, в душе я всё тот же маленький мальчишка, влюблённый в свою соседку Любочку.

Свадьбу играли всем селом. Молодые не могли надышаться друг на друга.

– Неужели кончились мои мытарства по свету? Неужели у меня будет дом, семья, дети? – думала Люба, замирая от счастья.

Всё, о чём мечталось, сбылось. И дом построили, и детишек (пока двоих, но ещё не вечер) нарожали, и ферму свою создали. Появились рабочие места для всего огромного Любиного семейства. Земледелием они практически не занимаются. Разводят индеек, овец и свиней.

В наши дни жизнь в селе мало чем отличается от городской. Спутниковые антенны, интернет, различные гаджеты скрашивают досуг. В Любином доме есть бассейн, джакузи, сауна, тренажёрный зал. В гараже на выбор несколько машин, квадроциклов, газонокосилок. На третьем этаже муж устроил себе бильярдную.

Кстати, о телевидении. Люба теперь пристроилась к познавательным каналам. 

Однажды она смотрела передачу о современных художниках и вдруг услышала знакомую фамилию Глеба. 

А потом крупным планом на экране появилась она, молоденькая девушка, от которой исходил особый свет чистоты и невинности. Она сидела на листе кувшинки, плавающей в заросшем пруду. Ведущий объяснил, что картина написана в духе импрессиониста Огюста Ренуара, но Глеб сумел создать свой неповторимый  свет. От картины веяло свежестью и прохладой.

Люба, может быть, и пожалела бы об ошибках молодости, если бы не было с ней рядом Николая. Они с ним «одного поля ягоды», понимают друг друга с полуслова. Они вычеркнули из своей жизни «заграничный» период. Николаю досталось увидеть много крови и людских страданий, но он не ожесточился и за свою семью он всегда сможет постоять. Когда в интернете он наткнулся на Любины «горячие» фотки, выложенные коварным Фёдором, он быстренько вычислил его и поговорил с ним как мужчина с мужчиной. Федя понял, что Николай слов на ветер не бросает, и очистил все сайты от Любиных фотографий. 

Главные новости за день в нашем Telegram. Только самое важное.

Перейти в Telegram

27 сентября 2013, в 09:32 0
История Софьи
История Софьи
История Надежды
История Надежды