На страницах дневника Августа Слесарева вспоминает о годах жизни
в Туле, друзьях, школе, техникуме, первой любви и военных днях.
В редакцию Myslo принесли дневник с пожелтевшими от времени страницами, который вела тулячка Августа Александровна Слесарева. Она была обычной девушкой, на долю которой выпало немало невзгод. На первых дневниковых страницах она рассказывает о своей жизни в Туле: где жила, с кем дружила, в какой школе училась. Первая запись датирована 2 декабря 1942 года, но события, описанные ниже, происходили задолго до написанных в дневнике.
«Начну с того, как я училась в 4-й средней школе. В ней я училась 4 и 5 класс. В это время мы жили на ул. Фрунзе у бабушки, все было как-то хорошо и красочно, затем мы перебрались к тете Пидс, у нее как-то особенно было хорошо и весело. Может быть, это было так, потому что мы приехали из Плавска, и в первые дни мне так все нравилось в Туле. Мы с Ниной спали в спальне, где были также Зоя, Игорь (тетя Лида и дядя Миша что-то не припомню, где спали), мама с Женей спали в сарае, в котором стояла наша Буренка.
В школе я особенно дружила с Клавой и Шурой Насоновыми и Юлей Блашковой. Своими силами мы организовали кружок, в котором принимали активное участие. Часто были вечера, на которых мы выступали. Костюмы у всех были деревенские, мне бабушка дала широченную юбку и расшитую кофту – костюм был чудесный. Все девчата восхищались.
Затем мы жили на ул. Буденного, где мама купила дом. Вначале все было как-то чуждо, потом я совсем привыкла. Познакомилась с Лизой и Надей, с которыми дружила до последнего дня проживания в Туле.
Августа Слесарева в 40-е годы ХХ века.
В 1937 году на ул. Тимирязева построили школу, в которую я перешла и училась там 6-7 класс. Эти годы прошли очень весело, в нашем классе подобрался сплоченный коллектив. Все были уже взрослые, стремились погулять. В 6 классе я училась с Надей Волковой. Как сейчас помню, она ходила в черном пальто с бежевым воротником и в синей вязаной шапочке».
А еще в своем дневнике Августа очень робко пишет о первой любви:
«Летом после шестого класса я познакомилась с Ваней Петровым, которого звали «цыган». Это высокий парень с синими глазами. С ним я провела лето, правда, наедине с ним я была очень редко, ибо мы всегда ходили всей компанией. На его долю выпадало только время до моего дома. Он всегда ходил меня провожать.
Ходили вместе купаться на Поповку, там он показал себя хорошим защитником, ибо в это время у ребят было большое желание кунать девчат. Он был очень вежлив и стеснителен, даже под руку брал меня только с моего разрешения. Если ходили в сад ТОЗ или кино, он обязательно старался что-нибудь купить, это мне очень не нравилось. А однажды он купил печенье и начал угощать меня, но я отказалась, и Надя Волкова, что была со мной, тоже не стала их есть. Было видно, что Ваню это очень обидело».
Есть воспоминания и о первых столкновениях с войной.
«Когда я училась в техникуме, мне пришла повестка о том, что нас отправляют в колхоз. Я кое-как собралась, взяла инвентарь и лопату. 3 июля мы отправились на вокзал, народу было очень много. И как только мы сели в поезд, нам сказали, что ни в какой колхоз мы не едем, нас отправляют на трудовой фронт. Дней пять мы были в дороге, потом сошли с поезда и шли пешком. Жара была ужасная, шли очень долго, очень устали, запасы у всех кончились. К вечеру мы пришли в деревню Михайловку. Всего прошли около 30 километров.
В деревне уже жили московские девчата, дома все были заняты, и нам пришлось расположиться в сарае, где лежал хворост. Мы кое-как постелили свои одеялки. На утро очень болели бока, ибо лежали мы на сучьях.
Наутро мы умылись, постирались и пошли к штабу. Там нам дали лопаты, разбили на отряды и выбрали бригадира. На место работы мы шли долго. Наша деревня была в шести километрах от траншеи. На месте нам дали участок, сказали, как надо рыть, и мы приступили к работе. В обед мы ходили купаться на Днепр. Было очень жарко, поэтому мы работали в купальниках, надев одни юбки.
Кормили первое время нас очень плохо. Давали или кулеш, или овсяную, или гречневую каши. Обед привозили в поле. Ложек не было, тарелки не мылись. Кое-как вытирали тарелки травой, а вместо ложек брали корку хлеба и так ели.
Когда мы были в деревне Михайловке, нас побеспокоили немецкие самолеты. Когда мы вышли в поле, показался самолет, стал сбрасывать бомбы, все в панике бросились врассыпную. Многие побежали обратно в деревню. Слышались взрывы, и самолет еще кружился над нами.
Августа Александровна Слесарева.
Когда мы вернулись в деревню, там был жуткий переполох. Через какое-то время нашим командирам удалось нас собрать, и они объявили, что оставаться в деревне ни минуты больше нельзя. Велели взять необходимые вещи, ибо наш путь был очень опасный – нас преследовал самолет, и переходить Днепр надо было вброд.
К вечеру мы были в городе Дорогобужи (Смоленская область. – Прим. ред.), перебравшись через Днепр, все мокрые мы продолжали путь. В городе были наши войска, повсюду были укрепления. Ночевали в лесу, было очень холодно. Когда пришли в Андреевку, мы расположились в сарае на сене. И так, окончив работу в Андреевке спустя несколько дней, мы переходили из деревни в деревню».
Но то, что произошло в деревне Теплянке, как пишет Августа Александровна, «никогда не забудется»:
«Наш отряд расположился в одной избушке, которая была пуста, хозяева покинули ее. Рано утром все пошли на работу, а мы с девочкой Ниной остались дежурить. Постирались, вымылись и легли отдохнуть. Вдруг услышали ужасный гул самолета, потом раздался свист падающей бомбы. От волны у нас открылись окна. Мы замерли на месте. Раздался оглушительный взрыв, и наш домик качнуло, посыпалась штукатурка. Мы вышли на улицу, в нескольких местах дымились сараи и дома. Мы были одни с Ниной, было очень страшно, мы не знали, куда идти, что делать.
Затем стали приходить дев-чата, все они были очень напуганы. Где они работали, сбрасывали бомбы и обстреливали из пулемета. В страхе и с ужасом на лицах мы стояли на улице. Мы не знали, что предпринять. Начальников не было, это еще больше пугало нас. Мы уже даже хотели двигаться одни, потому что оставаться в деревне было опасно.
Кто-то из девчат заметил, что с неба стали спускаться листовки. Мы побежали их собирать, увидели, что на одной стороне листа было написано по-немецки, на обороте – по-русски.
Немцы обращались к местным жителям через эти листовки: бросать работу, сдаваться в плен и переходить на их сторону.
Клеветали на наше правительство и писали о своих успехах. На следующее утро после событий девчата рассказали, что некоторые не вернулись в деревню. Две девушки были убиты – бомба застигла их в поле, где они прятались. Одну из них разорвало на куски, одну сильно ранило.
Несколько дней после этого мы еще проработали в этой деревне, потом перешли в деревню Борисовку. Более слабых и больных отправили домой. Последние дни мы работали ночью, ибо днем нам не давали покоя немецкие самолеты. Ночью было темно и свежо, копали впотьмах, молча.
В конце июля наша работа стала подходить к концу, и нас группами стали отправлять домой. В один из дней нам сказали, что можно собираться. Какая радость тогда охватила всех! До станции шли пешком. На Вязьме сели в вагон, а самолеты все равно не давали покоя. Двигаться в путь было рискованно.
Когда мы немного отъехали, звуки стихли и нам стало спокойней. От Калуги до Тулы пришлось идти пешком, но это было пустяком по сравнению с событиями на трудовом фронте».
Это лишь несколько историй из толстого дневника, в котором хранятся воспоминания о прошедших днях.
Продолжение истории следует.
