Были времена, когда в Туле не было общественных туалетов. А фраза «удобства во дворе» говорила скорее об элитности жилья: как-никак удобства, а не выгребная яма, через которую кинуты три доски. Как же решались туалетные проблемы сто лет назад?
Процесс оздоровления
Обязанность по удалению нечистот лежала на домовладельцах. За тем, чтобы все убиралось вовремя, следила полиция. Самые бедные и экономные заполнившуюся выгребную яму забрасывали землей. А рядом рыли другую. Или вывозили ее содержимое тайком (на этот вид деятельности требовалось отдельное разрешение).
Остальные обращались к услугам золотарей, или ассенизаторов (слово, между прочим, происходящее от благородного французского assainissement – оздоровление). Лингвистическая загадка, которая, как и тайна русской души, не будет понята никогда. Оздоравливаться – значит управлять бочкой с отходами человеческой жизнедеятельности. Но при этом туалетная вода – благоухающий парфюм, которым окропляются точно не в туалете.
С ассенизационными обозами заключали годовые договоры на регулярный вывоз нечистот или нанимали разово, по мере надобности. Об оплате договаривались заранее, условия диктовал явно не домовладелец.
Большую часть ассенизационной повозки занимала огромная бочка, из открытого люка которой торчала длинная ручка черпака. Этими черпаками содержимое ям выгребалось в бочки. Позже, правда, с усилением санитарных норм для черпака пришлось искать специальное место на повозке, а бочки надлежало иметь герметично закрывающиеся.
Содержимое бочек выливали в специальные, определенные городской управой, места.
Нарушителей, желающих сэкономить время и избавиться от содержимого бочек в неустановленном месте, нещадно штрафовали.
Поля против эпидемий
Санитарное состояние Тулы во все времена оставалось большой проблемой. Воду для питья и пищи брали из рек, а также из дворовых и уличных колодцев. Только в 1893 году стараниями санитарного врача Белоусова и доктора Смидовича появился водопровод. Но к качеству воды оставались серьезные претензии.
Что уж говорить про канализацию. Например, въезжающего в Заречье встречало невероятное зловоние. Даже конка «сорок мучеников» убыстряла ход сразу за мостом. «В особенности чувствительно это зловоние по вечерам, – писала в 1908 году «Тульская молва». – Публика, проезжая это место, вынуждена даже внутри вагона зажимать нос».
По весне, когда начинал таять снег, ни окна, ни форточки вообще старались не открывать, потому что «благоухание» с улицы врывалось еще то. Лишь в 1924 году пригласили из Москвы профессора, который подготовил первый проект по устройству в городе канализации.
За просто так чужие нечистоты в городе даже при социализме никто не хотел убирать, и стоимость вывозки 40-ведерной бочки в те времена равнялась рублю золотом, а спуск через коллектор ста ведер – восьми копейкам. Платить мало кто хотел, заказов было немного. И чем ближе к окраинам, тем большая царила антисанитария.
К работе золотаря обычно приводила крайняя нужда
«Неудовлетворительным состоянием города в гигиеническом отношении» и «дурным состоянием ретирадных (отхожих) мест» немало был озабочен тульский санитарный врач Петр Белоусов. Одним из первых его санитарных нововведений, еще до водопровода, стали поля запахивания, организованные им в 1890 г. Эти поля еще долго упоминались в учебниках по общественной санитарии как пример решения ретирадной проблемы. Суть идеи состояла в том, что поля распахивались, засевались зерновыми и огородными культурами, и при десятипольном обороте на них достигались одновременно санитарные и агрономические цели. Органические вещества нечистот распадались, и образовывались необходимые для питания растений соли азотистой и азотной кислот. Решение проблемы оказалось настолько удачным, что белоусовские ассенизационные поля спасали город от эпидемий очень долго и просуществовали аж до Великой Отечественной войны.
Доходный бизнес
Работа ассенизаторов строго регламентировалась. Вывоз нечистот в Туле разрешалось производить в герметичных бочках с 1 апреля до 1 октября от 12 ночи до 6 утра, а с 1 октября до 1 апреля – от 11 ночи до 7 утра. На каждой бочке должен был быть фонарь установленной формы, на стеклах которого писали номер.
Перед очисткой домовладельцы должны были употребить обеззараживающие и уничтожающие зловоние средства – торфяной порошок или желтый купорос.
Подрядчики ассенизационного обоза имели встречные претензии к городской управе, прежде всего из-за отвратительных дорог, особенно в межсезонье.
На смену повозке с бочкой пришли вот такие ассенизационные машины
Современники описывали, что ассенизаторы обыкновенно очень плохо одеты, грязные. К работе в обозе обычно приводила крайняя нужда. Ассенизаторов в шутку называли золоторотцами и ночными рыцарями.
С содроганием смотрели, как сидящий на козлах золотарь с аппетитом уплетает на ходу калач.
И с издевкой кричали вслед бочке: «Где пожар?»
Во многих городах России еще сто лет назад ассенизаторами были гастарбайтеры. Во Владивостоке – китайцы, в Москве и Санкт-Петербурге – финны и немцы. В Туле ассенизационным промыслом заправляли купцы и домовладельцы Логачевы.
Несмотря на дурной запах, занятие приносило хорошую прибыль.
«В районе Чулково на Логачевской улице проживает ассенизатор Логачев, именем которого и названа улица, – жаловался один из читателей в газету «Коммунар» в 1922 г. – Недалеко от его дома есть болото, где происходит свалка различного мусора. Болото является очагом заразы. Логачев, имея несколько штук лошадей, легко мог бы привезти с патронного завода шлаку и засыпать его, но до сих пор этого не сделал. Следовало бы к октябрьскому празднику переименовать улицу, названную именем Логачева, а его именем назвать болото, пока он его не засыплет».
Болото не болото, а улицу действительно вскоре переименовали. Стала она носить имя первого красного директора патронного завода Сергея Ивановича Степанова. Замечательного человека, кстати.
Отхожие войны
Конечно, специфический род деятельности не мог не сказаться на характере, поэтому с ассенизаторами старались лишний раз не связываться. Те могли жестоко отомстить, скажем, договориться и опорожнить сразу несколько бочек на огород врагу. А тому, кто сильно возмущался, еще и накостылять как следует.
Так, 15 декабря 1913 года под заголовком «Безобразия городских ассенизаторов» «Тульская молва» рассказала о следующем случае. «На днях часов в 7 утра на огород Валикова приехало несколько человек ассенизаторов городского обоза, которые опорожнили бочки на огороде Валикова, несмотря на энергичный его протест. Ассенизаторы избили Валикова, осмелившегося сказать, что будет жаловаться управе и полиции. Потерпевший Валиков, точно разрисованный футуристами, являлся в управу и подал заявление».
Примерно в то же время один из городских объездчиков застал отходников на месте преступления – они выливали нечистоты в неположенном месте. Само собой, слушать умника, попытавшегося их остановить, они не стали. Тот обиделся, поехал жаловаться конным стражникам и вместе с ними отправился на квартиры нарушителей – лично опознать тех, кто не подчинялся правилам. Так из всего этого вышла целая кутерьма. Отходники уже были готовы, что по их душу могут нагрянуть, и поджидали делегацию, вооружившись оглоблями и вилами. Стражники тоже оказались не робкого десятка и для острастки пальнули вверх из револьвера. Тотчас на звук выстрела на подмогу выскочили из засады еще человек десять родни с кольями, после чего стражникам пришлось удалиться несолоно хлебавши. И только прибывший после этого помощник пристава Селиванов навел порядок, арестовав трех зачинщиков. А Селиванов, надо сказать, был тогда эдаким тульским Жегловым: вор и революционер должны сидеть в тюрьме. Его боялись и уважали. Вот только Селиванов скоро сгинул, уехав на родину, в Вологду, а золотари остались. Потому что хоть и дурно пахнущая, но вечно востребованная профессия.
Уникальный памятник ассенизационному возку, в точности воссозданному по дореволюционным документам и фотографиям, установлен в Вологде
