Захват арсенала
Пока одни ждали хоть какой-то еды в свободной продаже, другие делали политику и меняли власть.
«Можно за Тулу быть спокойным. Здесь такое множество организованных рабочих, которые, конечно, не допустят погрома. Да и кроме того слишком ничтожно здесь влияние большевиков, чтобы они могли что-нибудь сделать», — констатировала «Тульская молва» 21 октября 1917 года, сообщая об охвативших город слухах, что местные большевики 20 октября готовы устроить вооруженное выступление.
Но всего за несколько недель большевики смогли кардинально изменить ситуацию в городе. Прежде всего благодаря умению делать, а не говорить, чему самое яркое свидетельство — захват тульского арсенала. Вот как выглядит эта история в эмоциональном пересказе первого советского руководителя города Александра Кауля.
«30 ноября к нам из Москвы, из Московского областного бюро ЦК, в котором и большевики, и левые эсеры работали и бились против юнкеров-белогвардейцев, приехал Максимовский: „Приезжайте к нам, помогите!“
А как не помочь? За несколько дней до этого мы помогли Калуге своей красной гвардией и оружием, потому что у них казаки, корниловцы и калединцы разгромили Советы, и мы послали им отряд и оружие. А тут все готово, и Подольск, и Серпухов — все наше уже, но нет в самой Москве оружия. Мы и говорим представителям Московского бюро: „Оружие мы вам достанем, и не только достанем, но и доставим. Ваши грузовики с нашими соединим и, во всяком случае за Серпухов, доставим. Обманем их (Временное правительство. — С. Г.), они не будут знать“. А совет тогда был в народном доме (нынешний ТЮЗ. — С. Г.).
Старинные ворота тульского арсенала.
Заседание началось днем, а закончилось глубокой ночью, пока там все сделано не было. Мы ведем заседание, ведем по всем правилам, на повестку дня поставлен продовольственный вопрос. В связи с тем, что комиссия по обслуживанию снабжения оружейного и патронного заводов требовала улучшения снабжения рабочих, а городская управа не могла обеспечить и не хотела.
Здание Народного дома, в котором 7 декабря 1917 года был утвержден переход власти к большевикам.
И вот мы обсуждаем. Говорим много, и все говорим, и Каминский, и я, по несколько раз. Ночью уже я закончил одну свою речь. Помню, говорил о том, что крестьяне, бедняки и середняки не могут уже больше ждать, им нужна земля. Никакое учредительное собрание им более не нужно. Им нужны мир, хлеб и земля.
А в арсенале уже недели две-три вел работу Иван Михеев. Он был хоперский, жил на Хопре и был знаком хорошо с караульными частями арсенала.
Он еще недели за две начал обрабатывать начальника караула. Привлек на нашу сторону. Уговаривал он так: пойдете за Дзюбиными или за нами, большевиками? (Дзюбин — руководитель города во Временном комитете. — Прим. С. Г.).
Уже глубокой ночью мы произносим речи, один за другим подвизаемся в ораторстве, чтобы отвести только время, вдруг вбегает злостный махровый меньшевик: „Вы чего тут разговариваете? Большевики вас заговаривают, а сами дела делают. Они увезли оружие для Москвы, гражданскую войну открыли, а вы с ними разговариваете“. Они все сразу, конечно, караул закричали: как это нас обманывают? А им отвечают: сколько вы теперь ни кричите, а оружие уже увезено на автомобилях, оно уже прошло через Серпуховский пост, никто не поможет. И они, и меньшевики, и эсеры в знак протеста бросают заседание и уходят. А мы только тому и рады, что мы оказались в большинстве, и тут же выбираем новый исполком».
Перемены во власти
Между прочим, в ту ночь Тульский Совет большинством в 147 голосов против 109 все равно отклонил предложение большевиков о взятии власти в свои руки и поддержке нового правительства. Факт негодования по поводу того, что арсенал большевики обчистили, никого не спросясь, легко читается в резолюции заседания: «Охрана арсенала и города отныне и впредь до наступления успокоения в Туле должна вестись смешанным составом войск и под контролем комитета народной борьбы с контрреволюцией, и с другой стороны — Военно-революционным комитетом. Оружие из арсенала и других складов впредь до успокоения может выдаваться только по постановлению обеих организаций».
Тульский губернский исполнительный комитет Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. 25 октября 1917 года.
А ведь еще 26 октября, когда стало известно о происходивших в столице событиях, Тульская городская дума, «охраняя права, врученные всенародным голосованием, являясь единственным представителем воли всего тульского населения и единственным полномочным органом государственной власти в Туле», выступила с весьма жестким заявлением:
«Стоя на страже первейших основ государственного и революционного порядка, она будет всеми имеющимися в ее распоряжении средствами решительно бороться со всеми попытками захвата власти, откуда бы они ни исходили, и будет охранять нормальный ход жизни в городе, чтобы предотвратить грозящую Туле гражданскую войну».
Казалось, что никакой угрозы для кардинальных перемен нет. Но уже в декабре председателем Военно-революционного комитета Тульского Совета и председателем губисполкома, то есть фактически хозяином города, становится Александр Кауль.
Взлету большевистского кандидата способствовали склоки у политических противников. Сначала за Кауля проголосовали меньшевики. Они не желали пускать на место председателя Совета эсера Восленского. А в декабре, при голосовании за Советскую власть, союзниками большевиков уже выступили левые эсеры.
По воспоминаниям одного из эсеровских лидеров В. Медведева, в том, что те события прошли в Туле достаточно мирно, во многом заслуга Каминского, который сумел достигнуть договоренности с эсерами.
«Создалось это таким путем: в одну ночь, числа точно не помню, к нам в комитет позвонил тов. Каминский, предложил сделать караулам дружинников распоряжение о свободном его пропуске в комитет, так как он придет для переговоров. Предложение его было исполнено, и он пришел к нам вместе с прибывшим из центра т. Бабанским. Тов. Каминский и Бабанский от имени Губкома и революционного комитета предложили с.-р. присоединиться к ним. Получив от нас в этом отказ, мы договорились о том, чтобы в Туле ни та, ни другая сторона никаких вооруженных выступлений не производила и чтобы дружины обеих организаций несли работу по охране города. Все это и было впоследствии практически проведено в жизнь».
Первый развод
Интересно, что одним из первых актов новой власти весьма символично стал гражданский развод, о чем в пятидесятые годы вспоминал Александр Кауль.
«В первые дни ВРК в декабре я пришел утром на занятия в генерал-губернаторский дом. Входит ко мне секретарь и говорит: тут к вам большущая делегация. Там и батюшки, и матушки, и сыновья, и дочери, и их дети.
- А с чем они?
- Бракоразводное дело.
А у нас в то время еще никаких законов по этому случаю не было. Но в то же время я осознаю, раз приехали крестьяне к Советской власти как к своей власти, надо помочь. И я ему говорю: собирай их сюда, пусть идут.
И вот через некоторое время они все входят: дедушка, бабушка, старший сын, его жена и их сын с женой. Много народу! Человек восемь-десять!
Вошли, раскланиваются:
- Вы с чем, товарищи, ко мне?
Отец начинает:
- Да вот, у нас нелады, помогите нам. С попами не хотим возиться, Советская власть — тоже власть, и пусть она нас рассудит.
- А в чем у вас дело?
- А вот, — говорит, — младший мой внук, сын сына моего. Он женился, — и указывает даже на рядом стоящую женщину, молодую совсем, — но жизнь у них неладно пошла. И вот они хотят развестись, а как развестись, не знают.
- Известно, как расходятся люди, только у нас нет еще соответствующих бракоразводных законов. Вы как, написали об этом?
- Написали.
И вот он достает лист бумаги, и там написано, что такой-то и такая-то по несходству характеров нехорошо живут.
Я задаю вопрос:
- А как дети у них есть? Весь вопрос в детях.
- Нет, — говорит, — у них нет детей.
- Ну тогда хорошо, тогда я решу сразу вопрос, разведу вас. Вы оба хотите развестись? — спрашиваю ее и его.
И получаю ответ: оба хотим развестись.
- Детей нет?
Они подтверждают: нет.
- Так вот, — говорю, — я решаю вопрос.
Беру эту бумажку и на ней накладываю резолюцию: впредь отныне такого-то и такую-то считать разведенными. И мою подпись: председатель Ревкома.
Потом кричу своему секретарю, чтобы он мне печать дал. И печать ставлю.
- Вот, получите бракоразводящую бумагу. Это все, что вам может понадобиться».
