Забастовки ХХ века. Часть 2

Читать Часть1

- Преступная агитация среди местных революционных кружков усиливается, причём настроение рабочих патронного завода является весьма благоприятной почвой для этой агитации, — предостерегал ещё 17 марта 1904 года и. д. начальника Тульского губернского жандармского управления, подполковник Сазонов в сообщении губернатору. — Давно возникло недовольство условиями найма. Патронный завод — единственный, где рабочие обязаны приходить в завод к шести часам утра, хотя работа начинается в шесть тридцать и оканчивается в 7 часов вечера с перерывом в два часа на обед. Первые полчаса — с шести часов предполагаются для утреннего чая (завтрака). Опоздавшие на одну минуту штрафуются на 20 копеек. Опоздавшие на 31 минуту — то есть на одну рабочую минуту — на 40 копеек и т. д.

Из 4000 рабочих около 10% ежедневно являются на завод с опозданием, считая себя вправе на это. По тем же правилам за каждый прогульный день рабочий следующий обязан отработать бесплатно. Ввиду дорогой стоимости латуни на выходе производятся тщательные обыски, которые по незначительности числа осматривающих и приспособленных к тому выходов (всего четыре выхода) излишне задерживают пребывание рабочих на заводе, т. к. работа заканчивается ровно в семь часов. Просят рабочие заканчивать раньше семи, как в других местах.

Впрочем, старший фабричный инспектор Тульской губернии с приведёнными доводами не согласился:

- Итого 11 часов работы. По закону о нормировке рабочего времени допускается 11,5 часа дневной работы. Чтобы рабочие не уклонялись от работ для принятия пищи, а с другой стороны, понимая такую потребность для тех, кто не успел позавтракать дома, — установлено полчаса для питья чая. Начало в шесть утра установил не единый патронный завод, а во всех окрестных более менее крупных заведениях — самоварная фабрика бр. Воронцовых, Капырзина, Н. Н. Баташёва и других, а кроме того по закону начало дневного времени установлено с пяти часов утра, таким образом работа с шести часов утра едва ли может быть отнесена к тяжёлым условиям найма.

Недовольство рабочих на грубое обращение с ними мастеров крайне неуловимое и не поддающееся проверке, может быть устранено только временем и личным привлечением к суду виновников.

1905 г. Патронный завод

Патронный забастовал 22 января 1905 года. Хотя переговоры администрации с рабочими шли ещё с понедельника 17 января. Часть требований была удовлетворена. В частности, устроить вентиляцию по всем помещениям завода, увеличить число фельдшеров до пяти человек вместо трёх, установить ежедневный приезд врача вместо двух визитаций в неделю. А также завести отопление, увеличить кубы для кипятка. Потом были заявлены требования о повышении расценок в механической мастерской.

А ещё об увольнении отметчиков Ермолаева и Дашевского за взяточничество, мастера сортировщика Холостова за совращение заводских работниц.

Относительно увеличения расценки обещания тоже были даны, а относительно мастеров ходатайство за недосугом (!) оставлено без рассмотрения. Котёл недовольства бурлил и наконец взорвался.

22 января с утра начались работы обычным порядком, но через час остановились работы в мастерских главного корпуса, большая часть рабочих пошла домой, а меньшая направилась к другому корпусу — латунному заводу, где насильно остановила работу.

- Трудно было снимать рабочих на вальцовке, — вспоминал один из участников забастовки П. Хайков, — приходилось рабочих с трудом оттаскивать от станка. Некоторые из рабочих брали ломы и лезли чуть ли не в драку. А когда пришли во 2-ю механическую мастерскую, то здесь встретили сопротивление со стороны двух черносотенцев Волкова и Иванова, которые стояли с молотками в руках и говорили: только кто подойдёт — голову размозжим.

Пришлось некоторых оставить на работе. Интересно отметить то, что когда обратным путём пошли по вальцовке к выходу, то из работающих 300 человек в смену вышла за проходную только третья часть, а остальные все попрятались по углам.

Когда мы направились в патронный завод, нам сообщили, что в пушечной мастерской на прессах не кончают работу. Мы пошли туда и увидели целое побоище: летели гильзы, ящики, ключи от прессов и т. п. Двум из наших товарищей, фамилии их не помню, пробили головы.

После этого приходит в мастерскую помощник директора Эпштейн, который приказал всем бросить работу и выходить наружу.

Переговоры продолжались и 24 января. Наконец стороны пришли к соглашению, в 12 часов дня был отслужен молебен, и большинство рабочих вернулись на свои места.

Забастовка наделала шума в Чулково. На это время были закрыты лавки и не работали мелкие мастерские и фабрики.

В бурном 1905 году патронный останавливался ещё несколько раз. Правда, всё с меньшим успехом. В конце концов, после того как литейщикам было отказано в выдаче стакана бесплатного молока, по Чулково с удовольствием распевали язвительную частушку:

Как патронные ребята
Захотели молока.
Они сели под корову,
А попали под быка.

В войну завод останавливался дважды — летом 1915-го и в январе 1916-го. После первой стачки администрация пошла на некоторые уступки, а вторая завершилась полным крахом.

На пятый день остановки работ завод был объявлен закрытым, и рабочих даже не пустили в цеха.

Через полицейские управления они получили расчёт, и там же производился новый набор рабочих, но уже в присутствии полицейских и с дачей подписи об отказе в будущем от подобных забастовок. Всех, кто был заподозрен в подстрекатель­стве, отправили на фронт.

Гонцов с просьбой поддержать забастовщиков отправили и на оружейный. Но смычки не случилось.

- Механическая мастерская бросила работу, а когда мы поднялись наверх в инструментальную с криком «Бросай работать!», случилось то, чего мы не ожидали, — вспоминал Н. Теплов. — Со всех сторон мы услышали выкрики, протесты, а вслед за криками в нас полетели куски стали и железа. Один из брошенных кусков попал в голову Опасову, который тут же упал в беспамятстве. Под градом летящих кусков железа мы разбежались в разные стороны, забастовка на оружзаводе не далась.

До забастовки оружейников оставалось ещё долго — она началась в январе 1917. Однако в знак протеста уже патронники отказались поддер­живать оружейный. Помирились они только в 1918-м, когда с приходом советской власти начали совместно бастовать и те, и другие.

После 1905 года уехал из Тулы. В ноябре 1909-го был арестован на станции Конотоп и привлекался Черниговским губернским жандармским управлением по делу о принадлежности к шайке грабителей, намеревавшейся ограбить сборщика монополии Рославльского уезда Смоленской губернии.

Была доказана его причастность к экспроприаторской шайке из беглых каторжников.

В январе 1910 года особое совещание при департаменте полиции постановило выслать его в Якутскую область сроком на 5 лет.

В 1917—1918 годах состоял в партии эсеров и боролся в Баку с коммунистами. Но в 1919 одумался и вступил в Азербайджанскую коммунистическую партию.