Вообще-то он всегда считался либералом — граф Владимир Алексеевич Бобринский, один из хозяев знаменитого Богородицкого дворца. Возможно, виной всему воспитание.
Граф Владимир Алексеевич Бобринский,
богородицкий уездный предводитель дворянства
Губернатор Владимир Карлович Шлиппе,
яростный противник Бобринского
С детства молодой граф, как о нём вспоминали, обладал «характером нервным и беспокойным». А уж с возрастом и тем более.
Поступил в Московский университет, но вынужден был уйти уже с первого курса из-за участия в студенческих беспорядках. Тогда с этим было строго. Есть версия, что, например, Ленин, который Владимир Ильич, вылетел с первого курса университета даже не за участие в беспорядках, а за то, что сидел в первом ряду в зале и молча слушал других со сжатыми кулаками. Вкупе, правда, ему припомнили и брата, казнённого за покушение на царя.
«Владимир Алексеевич Бобринский — натура экспансивная, увлекающаяся, вправе будет предположить двойственность, то есть если бы он мог освободиться от влияния партии по своим убеждениям, он по всей вероятности разорвал бы с нею всякую связь, но под влиянием близких к нему Любенковых, Ушакова и Ершова он едва ли исключит себя из состава этой первенствующей в уезде крайне вредной партии», — описывал его в 1903 году Богородицкий уездный исправник. Вредная партия — это организованная в Тульской губернии либеральная партия. Ещё не нынешняя либерально-демократическая, но тоже скандальная. А перечисленные фамилии — местный богородицкий бомонд.
Ещё резче отозвался о графе тогдашний министр финансов царского правительства
В Тульскую губернию Владимир Алексеевич приехал после того, как уволился в 1891 году в запас из лейб-гвардии гусарского Его Величества полка, куда он поступил вольноопределяющимся и дослужился до звания корнета.
Имение его ждало с размахом — 12 225 десятин земли, а вместе с братьями — 27 тысяч десятин, 10 хуторов, 9 молотилок, сахарный завод. Ну и сам роскошный дворец, который по сей день вызывает восторг.
Молодому человеку не было ещё и 25, вследствие чего его нервный и беспокойный характер стал сказываться и на тульских властях, граф тут же оказался под пристальным надзором жандармского управления. «Идёт бессовестная, почти открытая… антиправительственная и антирелигиозная агитация у гр. Бобринского, Писарева и др. Их уже прозвали «филантропические акробаты», — значилось в жандармском отчёте.
Почти сразу после приезда Бобринский становится гласным, по-нынешнему депутатом, Богородицкого уездного земского собрания, а в 1895—1898 годах — председателем Богородицкой земской управы, где явно оказывал покровительство земским служащим, считавшимся неблагонадёжными, чем уже вызвал неудовольствие губернатора Шлиппе.
Но окончательно они рассорились в 1898 году, когда в России случился из-за неурожая голод. По каким-то своим причинам тульские власти отчаянно пытались скрыть этот факт и препятствовали даже распространению общественной помощи крестьянским семьям. О чём с возмущением писал и Лев Толстой: «Так, в тот Ефремовский уезд, куда я направлялся, совершенно не допускаются посторонние лица для помощи нуждающимся». Выступил в российских газетах с письмами о голоде и с просьбой о частных пожертвованиях Бобринский. Он сам принимал «энергичные меры», как писали в жандармских отчётах, по организации бесплатных столовых и пекарен для крестьян. Так, в село Малёвку, о котором ещё будет сказано позже, приехали питерские студенты, командированные Вольным экономическим обществом.
На организацию пекарен у них имелось 300 рублей, Бобринский добавил столько же из своих личных денег.
Однако полиция, несмотря на заступничество Бобринского, категорически запретила продолжать деятельность прибывших «до рассмотрения этого вопроса в МВД». И всё закончилось тем, что на имя тульского губернатора пришла телеграмма от министра внутренних дел с требованием объявить студентам о немедленном выезде из губернии «под угрозой административной высылки».
Девиз, начертанный на гербе Бобринских: «Богу слава – жизнь тебе»
По всей видимости, раздражение Шлиппе вызвала развернувшаяся к тому времени на всю Россию полемика. Так, в различных изданиях, в том числе в «Правительственном вестнике», было опубликовано представление тульского губернатора министру внутренних дел с приложением рапорта и. д. помощника врачебного инспектора о том, что приводимые Бобринским факты «значительно преувеличивают действительное положение продовольственной нужды населения». А Бобринский в ответ накатал открытое письмо Шлиппе, опубликованное «С.-Петербургскими ведомостями», которое заканчивалось следующей фразой: «…письмо своё в газете от 4 апреля я вновь сим подтверждаю, но искренне сожалею о том, что слишком поздно его напечатал, так как помощь, чтобы быть действенной, должна быть своевременной».
Но уже со всей России поступали пожертвования. И к 20 мая 1898 года уже было собрано 67 тысяч рублей. Конечно, это вызвало крайнее неудовольствие не любившего никаких социальных потрясений Владимира Карловича Шлиппе, и графу это запомнили. Уже через несколько лет, когда всё закончилось, в «Политическом обзоре Богородицкого уезда» за 1903 год делам прошлым было посвящено аж несколько абзацев.
«Почти каждым сколько-нибудь удобным случаем местная либеральная партия пользовалась. В недалёком прошлом случившийся в уезде недород хлебов был выведен ею в ужасающий голод, повлёкший будто бы к полному уничтожению домашнего скота и эпидемии голодного тифа, борьба с которой оказалась непосильной для земства. Настойчивость была так сильна, что купились многие.
Воспользовавшись своим влиянием на бывшего в то время председателем уездной земской управы графа Владимира Алексеевича Бобринского, партия подвинула, как авторитет, по служебному его положению обратиться в печати с воззванием ко всему русскому обществу: прийти на помощь уезду.
Потерпев поражение, партия надолго затихла. Тем более на место Бобринского председателем уездной земской управы вступил действительный статский советник Сергей Николаевич Попов, прослуживший одно трёхлетие. И с заменой его Ушаковым партия снова заняла дирижирующее положение».
Действительный статский советник Сергей Николаевич Попов оказался на должности председателя земской управы весьма пикантным образом. Конечно, после борьбы с голодом Бобринский имел колоссальный авторитет в уезде. А то, что за проводимую «земскую и общественную деятельность» он ещё получил высочайший выговор от императора (как тут опять не вспомнить «красного зайца»), ещё только добавило ему популярности.
На очередных выборах он легко победил. Но тут уже сказал своё слово Шлиппе. Он не утвердил Бобринского на эту должность.
Правда, через три года управу возглавил единомышленник графа Михаил Валерианович Ушаков. А ещё через три года вернулся Бобринский. Но опять не обошлось без интриг.
На дворянских выборах по Богородицкому уезду на должность предводителя дворянства были избраны два кандидата — врач (Шлиппе называет его «лекарем») Владимир Львович Любенков и корнет граф Владимир Алексеевич Бобринский. Предвыборная агитация велась специально прибывшими на это мероприятиями дворянами в пользу графа Бобринского, который и баллотировался первым. Любенков же должен был идти к нему в кандидаты. Но случилась некая путаница, и Любенков получил 28 избирательных шаров и 7 неизбирательных, а Бобринский — 22 шара «за» и 13 «против». Такие итоги, по-видимому, подвергли в шок всех присутствующих, включая самого победителя, который уж никак не планировал опережать «красного зайца».
«При утверждении в должности предводителя дворянства мною был утверждён лекарь Любенков, который вступил в эту должность с намерением отказаться от неё в пользу графа Владимира Алексеевича Бобринского. Таким образом в непродолжительном времени предстоит утвердить графа Бобринского», — с грустью доносил губернатор Шлиппе министру внутренних дел 18 декабря 1903 года.
Почти через полтора месяца пришёл ответ из Санкт-Петербурга, в котором министр всю ответственность за решение фактически возлагал на губернатора: «К неутверждению Вами графа Бобринского в должности Богородицкого уездного предводителя дворянства с моей стороны препятствий не встречается. Быть может, однако, при современном общественном настроении было бы желательно, чтобы Ваше Превосходительство предварительно каких-либо распоряжений объяснились откровенно с графом Бобринским и привели Ваше предположение о неутверждении только тогда, когда убедились бы, что он и в настоящее время неспособен подчиниться требованиям служебной дисциплины».
Намёк более чем прозрачный. Объяснение, по-видимому, состоялось, и граф Бобринский был утверждён в должности богородицкого уездного предводителя дворянства.
Продолжение следует.
