Ирина Ткаченко почти всю свою жизнь посвятила расследованию преступлений. Свою карьеру она начинала в Таджикистане, работала следователем в Душанбе. А потом вслед за мужем переехала в Алексин. Сначала работала в местной прокуратуре, а потом, когда Следственный комитет стал отдельным ведомством, Ирина Геннадьевна заняла пост заместителя руководителя Следственного отдела по г.
— Мои родители — юристы. Отец работал следователем и судьей, мама — юрисконсультом. И я с детства «болела» этой профессией. О том, что стала следователем, не пожалела ни разу, и если бы сейчас вернулась на 38 лет назад, все равно пошла бы в следствие.
— Дети продолжают мое дело. Сын окончил юридический вуз, а дочь уже полгода работает следователем в Алексине. Она тоже хотела этого всю жизнь.
Я никого не настраивала, но дочь настолько привыкла к моей работе, что, даже играя, воображала себя следователем: брала сумку, закидывала на плечо и говорила «Я пошла на труп».
— Когда дочь училась в школе, она ходила со мной на работу, иногда ездила на места происшествия. С 12 лет. Дежурство у нас ведь назначают и в выходные! Бывает, едем мы куда-нибудь с дочерью на маршрутке, и вдруг мне звонят и говорят, что нашли где-то труп. Естественно, выходила на ближайшей остановке, меня подбирала служебная машина, и мы вместе ехали на место. Не оставлю же я дочь одну!
— Следователи — самые беспокойные родители. Я всегда очень предостерегала своих детей. А как можно поступить иначе, если почти каждый день видишь преступления?
— Интересная запутанная история — наша профессиональная удача.
Когда появляется новое дело, всегда поднимается настроение.
Хочется раскрыть, узнать, как все произошло, что подтолкнуло человека на преступление. Это чисто профессиональный интерес — докопаться до истины. Несколько лет назад я расследовала уголовное дело в отношении главного врача нашей ветеринарной больницы. Он брал взятки с частных предпринимателей, которые возили мясо на рынок. Принимал деньги и мясо, бизнесмены отрезали ему самую лучшую часть от туши за возможность продавать без прохождения ветеринарного контроля. Нам удалось установить девять взяткодателей и 60 эпизодов. Доказывать было непросто, потому что только одна взятка была с поличным, а остальные мы доказывали документально и по показаниям.
— Было еще одно интересное дело, когда я работала в прокуратуре. В лесополосе был обнаружен труп мужчины. Его случайно нашел грибник, который увидел ногу, торчащую из-под земли. Труп пролежал там около двух лет. Нельзя было даже сделать экспертизы, чтобы установить причину смерти. Но на пальце было серебряное кольцо и на теле клочки одежды. Стали просматривать без вести пропавших и установили, что потерпевший — из Щекино. Он общался с алексинскими ребятами. Они вшестером пошли в лес, пили спиртное. И между двумя мужчинами возникла ссора из-за женщины. Один из молодых людей ударил потерпевшего твердым предметом по голове. Когда мужчина умер, молодые люди попросили у местных жителей лопату, и прикопали убитого в лесу. Два года никто об этом не знал. Преступник очень удивился, когда мы на него вышли! А после срока он пришел и сказал спасибо, я даже помогала ему трудоустраиваться.
— Обвиняемые тоже люди. Да, они совершают преступления. Но ведь если человек всю жизнь вел нормальный образ жизни, а потом совершил преступление, с ним разве не нужно считаться? В жизни складываются разные обстоятельства, и нужно относиться к этому с пониманием.
Несмотря на то, что Ирина Ткаченко уже полгода на пенсии, в родном следственном отделе она всегда желанный гость.
— Следователям сложно обойтись без эмоций. Когда я еще работала в Таджикистане, расследовала уголовное дело о групповом изнасиловании девочки. Обвиняемыми были пять несовершеннолетних мальчишек из положительных семей, все учились в медицинском институте. Почему так случилось? Да пьяные они были! Расследуя это дело, я рассуждала уже как мать. Было очень жалко девочку. Но представляете, каково было родителям мальчиков? Они всю жизнь воспитывали их, старались дать им все необходимое, и вдруг они из-за глупости испортили жизнь всей семье.
Я была строга с мальчиками, всех арестовала, предъявила обвинение. Но потом пришла на работу и расплакалась. Конечно, для подозреваемых мы железные леди, они не должны видеть наши слабости, но иногда эмоции проявляются.
— Всегда было сложно выезжать на трупы детей. Преступление в отношении них нельзя объяснить. В декабре 2015 года в Алексине убили семью из Украины: маму, папу и двоих детей. Я выезжала на место, и даже несмотря на то, что у меня к тому моменту за плечами был огромный опыт, я не могла сдержать слез.
Писала осмотр и плакала, настолько это было зверское убийство. Семья собиралась на детский утренник, маленькая девочка была в новогоднем костюме снежинки. К такому невозможно привыкнуть.
— Женщинам в следствии проще, чем мужчинам. Нам преступники рассказывают больше. У нас другой взгляд на профессию. К каждому нужно найти подход, даже к рецидивисту. Для этого необходимо сначала изучить его личность, поговорить с родственниками, найти его слабые стороны. Если ты войдешь в его ситуацию, то он к тебе тоже будет относиться с душой. У меня не было обвиняемых, которые бы говорили, что я незаконно привлекла их к уголовной ответственности. Некоторые даже после освобождения благодарили, дарили цветы, посвящали стихи, потому что на следствии к ним отнеслись по-человечески.
