История конфликта человеческого духа и плоти была опубликована только через год после смерти писателя. Уже тогда она вызвала немалые споры. Да и сейчас терзания старца, не справившегося со своими пороками, выглядят очень противоречивыми, а потому актуальными. На примере чужой судьбы можно попытаться понять, что не так в тебе самом.
Это хорошо, что у нашего театра имени Максима Горького в последнее время большой интерес к Толстому. И к его прозе, и к личности. На малой сцене идет сейчас спектакль о последнем годе жизни писателя «Толстого нет», в котором о великом мыслителе из Ясной Поляны много говорят, но на сцене он не появляется. Теперь же – Толстой есть. «Отец Сергий» – это, собственно, повествование именно о Толстом. Трудно разобраться, где тут главный герой князь Касатский, а где сам Лев Николаевич, разговаривающий с собой о вечном. Они, кстати, Толстой с Горьким, «Отца Сергия» обсуждали. Правда, Толстой скрытую от посторонних глаз повесть не читал, а пересказывал. Горький все равно был впечатлен, как и мы сейчас.
У спектакля «Отец Сергий» на тульской сцене непростая судьба.
Его готовил к постановке художественной руководитель театра Дмитрий Краснов. После скоропостижного ухода Дмитрия Алексеевича из жизни продолжить работу было предложено режиссеру Алексею Доронину, поставившего к тому времени в Туле спектакль «Забыть Герострата».
Соответственно, и премьера перенеслась практически на полгода. Новому постановщику надо было найти свой подход к этой повести.
История Толстого о грешнике, душу которого разрывают страсть и похоть, вроде бы не очень-то соотносится с нынешними нравами. Ну кто теперь побежит от мира, узнав, что его невеста прежде была любовницей другого человека.
Однако магия Толстого, с его стремлением к опрощению, как раз в том, что он говорит о человеческой натуре, которая не прячется за все эти современные прибамбасы – мобильники, соцсети, телевидение.
Те же мы, но вынужденные общаться друг с другом не эсемесками, а напрямую.
Искать ответы на вечные вопросы не в интернете, а в самом себе. Ну да, мы не уединяемся в монашеских кельях, но можем все так же обидеться на весь белый свет и находить спасение не в молитвах, а в комментах под чем угодно, не находя сил попытаться вернуться к прежней жизни.
Гордыня князя Степана Касатского приводит его в монашескую келью. Гордыня современных касатских заставляет снимать фильмы об отлученном от церкви отце Сергие, который борется с нечистью. Как будто других имен нет. Натура человеческая не изменилась, она все так же ищет удобную келью, где можно жить, упиваясь собственными мыслями, страстями и терзаниями.
У героя Толстого нравственно возвыситься, как он мечтал, не получилось. Бога нет, не зря в оформлении сцены задействованы иконы без образов святых, вместо них – пустота. Но и окружающему миру нет никакого дела до того, о чем думает старец. Интерес скорее потребительский – попытаться совратить, чтобы выиграть спор, похвастаться знакомством, увидеть чудо исцеления. Что-то пошло не так. Пообщавшись с подругой детства Пашенькой, которая стала уже Прасковьей Михайловной, Сергий понимает, что именно.
Вдовая и бедная Пашенька, в своей не очень счастливой действительности с неудачно вышедшей замуж дочерью и внуками, живет для Бога, а думает, что живет для людей. У него же вышло наоборот. Как теперь вымолить прощение, если Бога в тебе нет, а жизнь прожита?
Постановщик спектакля Алексей Доронин говорил, что его задачей было показать путь человека, который признает в себе свою слабость. Но, конечно, это прежде всего история не отца Сергия, а самого Толстого. Не зря через весь спектакль красной нитью проходит легенда о зеленой палочке, найдя которую можно сделать счастливыми всех людей на Земле. Очевиднее посыла не к отцу Сергию, а к самому Толстому, искавшему в детстве зеленую палочку вместе с братом Николенькой, не придумать.
Ну и, конечно, об этом говорит узнаваемый всеми образ отца Сергия в исполнении заслуженного артиста России Виктора Ананьина. Все та же окладистая борода, все тот же простой крестьянский тулуп, которые мы знаем по старым фотографиям.
– Это на самом деле и есть путь Толстого, – считает Алексей Доронин. – К нему в Ясную Поляну ходило столько же людей, как в Оптину пустынь или к монаху-отшельнику. Поэтому, думаю, он испытывал схожие чувства, что и герой его повести. То, что он писал, по сути, для себя, люди приняли за вероучение. Гордыня – это его грех, похоть – тоже. Он был очень темпераментным человеком, судя по его взглядам и по большой семье. Просто он еще и рубил по себе так, как никто.
Новый спектакль, с яркими и красивыми костюмами художника по костюмам Елены Погожевой, интересным оформлением сцены художника-постановщика Ирины Блохиной получился очень цельным. Задействована в нем большая часть труппы, и это тоже здорово – всегда хорошо, придя в театр, увидеть на сцене любимого артиста. Алексей Доронин рассказал также, что ему было легко работать над спектаклем, потому что он уже был знаком с труппой, и некоторые роли писались под конкретных артистов.
В наше нечитающее время «Отец Сергий» – это уникальная возможность не только познакомиться с мыслями и страстями Толстого, но и поговорить напрямую с этим мудрым человеком, которому есть что сказать сегодняшним людям, даже через целое столетие.
«Ощущение, что из меня вынули душу»
Сразу после премьеры мы пообщались с Виктором Ананьиным, исполнителем одной из главный ролей – отца Сергия.
– Виктор Васильевич, зал сегодня очень хорошо принимал спектакль, сопереживал происходящее как никогда. Вы это чувствовали?
– Зал был замечательный, да. Очень надеюсь, что на этот спектакль будет ходить не только премьерная публика.
– Как вам работалось над ролью? Все-таки это не просто отец Сергий, фактически Толстой. У вас и образ на сцене самого Толстого.
– Я прочитал все его последние произведения – «Отца Сергия», «Крейцерову сонату», «Грех». Мне казалось, что в повести «Отец Сергий» нет какой-то развязки. Толстой же его просто отослал куда-то в Сибирь. Такое ощущение, что он ему просто надоел. В нашем варианте, мне кажется, есть очень хороший финал. Но вообще, конечно, это был материал, которого я боялся как огня, со страшной силой. При своем опыте, при том, что очень много лет на сцене.
– Чувствовали ответственность?
– Тут дело даже не в ответственности. Хотя, конечно, всегда есть ответственность перед зрителями. Когда что-то такое большое делаешь, хочется, чтобы это было максимально честно. Поэтому здесь скорее ответственность перед самим собой.
– Толстой вообще ваш автор?
– За свою актерскую карьеру с Толстым сталкивался всего дважды. Впервые это было в Ставрополе. В спектакле «Анна Каренина» я играл Каренина. А вот с таким глубоким философским материалом, конечно, встречаюсь первый раз.
– Было интересно?
– Очень интересно и удивительно. Такое ощущение, что кто-то душу из меня вытащил, а мне волей-неволей за этой душой надо теперь идти.
– Вы на сцене сосуществовали вместе с молодым князем Касатским, которого играл Антон Балабаев. Чувствовали себя единым целым? Ведь это один и тот же человек, только в разные периоды жизни.
– Мы старались быть единым целым. Я чувствовал то, что делает партнер. По тому, как он живет на сцене, как существует, общается, переживает я просто вынужден был, даже обязан, как ведомый соответствовать тому, что он делает. И я старался.
– Насколько эмоционально тяжело даются такие роли, когда из тебя вынимают душу?
– Есть определенная тяжесть. Но, вы знаете, если тебе не тяжело, ты не актер. Если ты не отдаешься, не выкладываешь все, что в тебе есть, смысла нет выходить на сцену.
– В спектакле рефреном звучит фраза, что если вы не чувствуете себя счастливым, значит в какой-то момент у вас что-то пошло не так. А что для вас значит счастье?
– Боюсь быть банальным, для меня счастье – это когда то, чем ты занимаешься в жизни, доставляет тебе радость и удовольствие.
