Во вторник, 7 апреля, в московском Кремле состоится заседание Госсовета, посвящённое развитию малого и среднего бизнеса. Губернатор Тульской области, который возглавлял рабочую группу по подготовке доклада к предстоящему заседанию, в интервью РБК рассказал о предстоящих реформах.
— Вам к Госсовету досталась тема малого и среднего бизнеса. Кризис внёс в подготовку доклада коррективы?
— Сейчас вообще многие вещи списываются на кризис: мол, дело не в том, хороший или плохой менеджмент, а кризис во всём виноват. Получается, для людей, которые управляют госактивами, кризис — это манна небесная. Теперь можно будет попросить докапитализацию, а можно будет сказать, что что-то не получилось.
А вообще-то я сегодняшнюю ситуацию не называю кризисом.
Это просто новая реальность, которая дана нам для того, чтобы мы наконец начали проводить структурные реформы, и начать нужно с малого и среднего бизнеса. А с малым и средним бизнесом сегодня ситуация плачевная. Мы видим, что, к сожалению, число микропредприятий и малых предприятий, а также ИП меняется несущественно. Тенденция роста условно около нуля. После решения о повышении страховых взносов четыре года назад мы потеряли почти 15% индивидуальных предпринимателей. И это с учётом того, что у нас и так очень небольшое количество людей занято в малом и среднем предпринимательстве — около 18 млн человек, или 25% от общей численности занятых в экономике. В европейских странах этот показатель, например, доходит до 80%. Так что место для подвига есть. Многие говорят, что сейчас отсутствие роста числа субъектов МСП — тоже последствия кризиса. Конечно, проблемы бизнеса носят общий характер. Основная из них — доступ к кредитным ресурсам и их стоимость. Многие вопросы — участие в торгах, конкурентоспособность — мы как раз чётко расписываем в докладе.
— Ранее Вы говорили, что в докладе будут предложены политические решения для устранения этих проблем…
— Мы во время подготовки Госсовета обсуждали два подхода — устанавливать меры господдержки бизнеса сверху вниз — из федерального центра в регионы — или же давать регионам и муниципалитетам такие решения принимать самостоятельно. Решили, что будем давать рекомендацию, чтобы меры были установлены федеральным законодательством, чтобы это было не право, а обязанность регионов предоставлять подобного рода льготы. Мы долго обсуждали с губернаторами меры по компенсации возникающих в таком случае выпадающих доходов. У нас есть предложения, которые ещё обсуждаются. Первое — внести изменения в порядок распределения «водочных» акцизов (сейчас по Бюджетному кодексу 40% от них получают регионы, а 60% — федеральный бюджет), а второе — передача налога на прибыль на уровень субъекта полностью (сейчас 20% ставки налога на прибыль делится в соотношении 18% в пользу регионов и 2% уходит в федеральный бюджет).
— Как к этой идее относятся в правительстве?
— Когда идёт битва за источники доходов, всегда есть оппоненты. Но в проекте поручений правительству будет прописано, что минимальная цель — это двукратный рост показателя занятых в секторе малого и среднего бизнеса до 2020 года, а цель максимум — 40 млн человек на ту же дату. Тогда мы сможем увеличить вклад этого сектора в ВВП страны с 21%, который он даёт сейчас, до 45-50%. Среднеевропейские показатели вклада в ВВП — от 50 до 65%. И за эти показатели будут ответственны правительство и губернаторы.
— В марте правительство внесло в Госдуму законопроект, по которому регионы получат право устанавливать для малого и среднего бизнеса налоговые льготы и налоговые спецрежимы. Но предприниматели опасаются, что регионы и муниципалитеты этим не воспользуются из-за выпадающих доходов. Может, эта норма стать нерабочей?
— Губернатор — это политическая фигура. И если он предоставляет при дефиците бюджета льготы и таким образом уменьшает доходную часть, то, соответственно, Минфин ему может задать вопрос: а почему тебе должны увеличивать дотацию из федерального бюджета?
Минфин сейчас — это главный «охранник» страны — он охраняет деньги (улыбается).
Чтобы не было ни у кого соблазнов обвинить губернаторов в том, что они нерачительно относятся к региональным бюджетам, мы хотим установить единую норму для всех регионов. Мы предлагаем двухлетние налоговые каникулы для ИП и для граждан, которые впервые учреждают малые предприятия, увеличить с 60 до 120 млн руб. размер выручки, в рамках которой предприниматель сможет использовать упрощенный налоговый режим, и так далее. Это целый набор мер. Также будем предлагать вводить централизованно нормы по предоставлению льгот, чтобы не возникало необоснованной конкуренции между регионами. Конкуренция за привлечение инвестора — это очень хорошо. Но нельзя допустить ситуации, когда один регион демпингует по налоговым ставкам, и предприниматели из близлежащих регионов регистрируются там. К примеру, Тульская область предоставит льготы, а Рязанская — нет. И ведь в результате это не даст большого дохода Тульской области, потому что эти льготы повлекут выпадающие доходы, зато точно уменьшит налоговую базу в Рязанской.
— Не кажется ли Вам, что поручение обеспечить 40 млн занятых в секторе МСП может не сработать, потому что есть некая объективная реальность — с экономикой, с условиями для ведения бизнеса и так далее?
— Когда президент Путин в начале первого президентского срока говорил, что нам нужно за 10 лет увеличить ВВП в 2 раза, то многие относились к этому с некоей долей скепсиса. Но по итогам мы реально это сделали. На то были свои причины — внешние обстоятельства, цена на нефть и так далее. А некоторые регионы выросли в четыре раза, как Чукотка. Мы в Тульской области с 2011 по 2015 год нарастили ВРП на 52%, а налоговые и неналоговые доходы консолидированного бюджета — на 86%. В любом учебнике менеджмента сказано, что задачи, которые ставятся перед исполнителем, должны быть понятны и носить цифровой показатель, иначе это будет «одобрям-с с чувством глубокого удовлетворения». Тут есть конкретная задача, она вполне выполнимая, потому что 40 млн человек — это чуть больше 50% от экономически активного населения нашей страны. Вы не забывайте, что любое МСП гораздо быстрее адаптируется к кризисным условиям, они не так широко шагают, возможность «штаны порвать» меньше. А наши же крупные предприятия — взять, например, тот же «Мечел» — понабрали кучу активов, сидят с огромным долгом, и теперь вся страна должна их спасать.
— Ваше личное мнение — нужно спасать компанию?
— Не могу ответить однозначно. Могу сказать, что такое решение носит социальный характер. Если у компании есть экономика в десятилетней перспективе, то конечно, его надо спасать. Если нет, то политическое решение должно принимать правительство. Принимается же решение о докапитализации банков. Почему бы не принять такое же решение в отношении компании?
— В Тульской области есть такие проблемные активы, в отношении которых Вы должны будете принимать аналогичные решения?
— Мы не субъект, который может спасать в плане правоотношений. У правительства больше инструментария — есть ВЭБ, федеральный план антикризисных мероприятий, в конце концов, есть ЦБ, который занимается эмиссией и фондированием. Пока мы таких историй с предприятиями, которые мы считаем нужным санировать, а не банкротить, не видим.
— У вас в области одно из оружейных предприятий попало под западные санкции. В прессе прошла информация, что на счетах КБП заморожено оказалось $10 млн. Вы будете этой компании помогать?
— Мы взаимодействуем с ними в еженедельном режиме. Предприятие включено в перечень стратегических. Разблокировать счета в иностранной валюте — не наша компетенция. Это работа квалифицированных юристов.
— Какие предложения к Госсовету вызвали самую горячую дискуссию?
— Включать или не включать пункт о нестационарной торговле. Проблема Москвы не является общероссийской. На мой взгляд, московские власти действуют совершенно справедливо, они пытаются сделать этот бизнес прозрачным. Когда разыграли конкурсы, торговые места ушли в руки трех-четырех предпринимателей, которые потом их в 5–10 раз дороже перепродали. А московские власти хотят, чтобы деньги шли в бюджет региона. В Туле, к примеру, нестационарная торговля — это действительно мелкий семейный бизнес, продажа продуктов питания, услуги, иногда — продажа прессы.
У нас в области, как и в других регионах, есть сложная история по незаконным пассажирским перевозкам.
«Крепкие ребята» набирают ИП с микроавтобусами, полностью перебивая городской транспорт, не соблюдая нормы безопасности, трудового законодательства, не платя налоги. И когда муниципалитет наводит порядок, это всегда вызывает раздражение. Поэтому мы будем рекомендовать оставить основные решения на уровне регионов и избежать околополитических спекуляций. В Москве будет решение одно, для Тулы лучше будет другое, в Красноярске — третье.
— А механизм компенсаций для собственников таких нестационарных объектов будет предложен к обсуждению?
— Если вы что-то забираете, должны это компенсировать. Но это компенсируется в двухстороннем порядке, когда люди договариваются. Либо в судебном. Это гражданско-правовые отношения.
— В течение последних нескольких месяцев обсуждалось, будет ли в доклад президенту включен пункт о моратории на торговые сборы. В итоге какое решение было принято?
— Приняли решение не вносить этот пункт, потому что и «Опора России», и бизнес-омбудсмен Борис Титов подтвердили, что тот формат, который Москва предложила, выгоден предприятиям и подталкивает серый бизнес выйти из тени. К тому же уплата торгового сбора уменьшает впоследствии объем налогов, которые необходимо заплатить.
— Вы говорите, что бизнес устраивает механизм, предложенный Москвой. Но тем не менее вопрос о торговом сборе обсуждался 31 марта с представителями бизнеса на рабочем совещании в Минэкономразвития. И там была предварительно достигнута договорённость предлагать на рассмотрение правительству решение ввести мораторий на введение сбора до 2018 года…
— Там речь шла о том, что торговые сборы разрешено вводить в городах федерального значения, по факту их вводит только Москва. Решено, что никто не распространяет этот сбор до 2018 года, пока он «не отработается» на городах федерального значения.
— А Вы бы у себя в регионе ввели такой сбор?
— Это вопрос для тщательной проработки. Мы были осторожны даже с кадастровой оценкой. Первый год мы ее ввели для начисления налога на имущество для предприятий торговли и офисов по 5131 объекту, выведя из-под кадастровой оценки объекты площадью 100 кв. м и меньше, те, что использует малый бизнес. Квартал прошел, пока возмущения бизнеса нет. Дальше будем изучать.
— То есть не стали бы?
— У меня не с кого его собирать. У нас в селах есть предприниматели, которые имеют выручку 178 тыс. руб. в год. И существование таких предприятий — это вопрос самозанятости, а не пополнения доходных источников бюджета. И если бы был введен торговый сбор, то он мог бы подобное предприятие обанкротить. В Москве другая история, здесь другая покупательская способность.
— В первой версии доклада было предложение о разработке госдоктрины пропаганды предпринимательской деятельности. Оно осталось? Зачем предпринимательскую деятельность пропагандировать?
— Уверен, что занятие предпринимательством требует пропаганды, это правильно. 100 лет из людей выбивалось желание заниматься чем-то самостоятельно, всем внушалось, что за вас все решит государство. Требуется изменить ментальность.
— Но как это поможет реальным предпринимателям вести бизнес в стране? Некоторые действия и решения властей — история с нестационарной торговлей, с АФК «Система» эту задачу осложняют? «Кошмарить бизнес» вроде как меньше не перестали.
— Наша задача — изменить отношение к бизнесу. И если те же целевые показатели будет достигнуты, то в каждой российской семье кто-то будет заниматься предпринимательством. И другие члены семьи будут видеть, какой сложный и непростой предпринимательский хлеб.
— Также ранее предлагалось в доклад включить пункт о поддержке МСП через связи с крупным бизнесом. Через субконтракты с крупными компаниями, предоставление возможности бизнесу в формировании государственного и муниципального заказа, механизма контроля расчетов со стороны госзаказчиков. С первым явно может возникнуть проблема, поскольку ранее крупные компании заявляли, что невозможно, к примеру, выполнить квоту в 18% закупок у МСБ…
— Это не только наши предложения. Были еще поручения президента Путина правительству по этому поводу. Мы просто хотим еще раз обратить внимание на то, что эти поручения не исполнены. Госсовет — это политический орган.
— То есть Вы хотите, чтобы на Госсовете прозвучал сигнал по этому поводу для крупного бизнеса?
— В нашу рабочую группу входили представители разных госкомпаний. Ни от одной не слышал, что они против. Но если цель не достигнута, кто-то должен нести ответственность.
— Судя по бюджету региона, у вас почти в два раза снизились в этом году инвестиционные расходы. С чем это связано?
— Это связано с тем, что если мы хотим получить доступ к бюджетным кредитам, то должны выполнять условия Минфина по размеру дефицита бюджета. А Минфин в своем соглашении ограничивает размер дефицита десятью процентами от собственных доходов.
— Судя по поправкам в федеральный бюджет, расходы на реализацию майских указов могут сократить почти на 20%, а дотации регионам на компенсацию расходов сократят на 20 млрд руб. Вы будете сокращать расходы на майские указы?
— Расходы на майские указы президента мы не сокращаем, хотя дотации федерального бюджета в целом сокращаются. По некоторым категориям бюджетных служащих в 2014 году мы шли с превышением от плана на 5-6%, прежде всего в образовании. Мы все время стремились за средней зарплатой по экономике, она росла, и мы шли чуть вперед. А с учетом того, что в четвертом квартале началось торможение экономики, мы в расчет не попали. Расчет был выйти на показатель в 27,5 тыс. руб. А по факту мы получили 25,7 тыс. руб. Соответственно, на этот показатель по выплате зарплаты бюджетникам в 2015 году мы и ориентируемся.
— Откуда будете брать недостающие средства?
— Пока у нас заложен дефицит бюджета в 2,9 млрд руб. Будем работать над его сокращением.
— Заимствования будете увеличивать?
— Мы будем стараться выйти в бездефицитный бюджет. Есть поручение президента — рефинансировать погашаемый коммерческий долг в 2015 году за счет бюджетных кредитов. На это выделено 310 млрд руб., но Минфин сообщил, что готов выделить средства на погашение только половины долга. И речь идет об уже существующем долге. Регионам придется либо сокращать дефицит текущего года, либо они будут обращаться в банки за коммерческими кредитами. Минфин договорился со Сбербанком и ВТБ о ставке в 17,5%.
— Вам она нравится?
— Скажу честно, я приложу максимум усилий, чтобы по такой ставке не привлекать средства. Это в моем понимании путь в никуда. Я не могу посадить регион на финансовую иглу. И работаю сейчас с налоговой базой, у нас неплохие результаты по первому кварталу. Но это произошло за счет того, что идет доплата налога на прибыль за прошлый год, также часть предприятий-экспортеров получила больше рублевых доходов за счет девальвации и заплатила большую сумму по налогу на прибыль. Важно, как по факту пройдет второй квартал. И в третьем квартале мы будем принимать необходимые решения. Я очень консервативно подхожу и к расходам, и к доходной базе. В августе у нас будет полная картина.
— Через год у Вас истекают полномочия губернатора. Они совпадают с выборами в Госдуму, многие ваши коллеги хотят перенести их…
— Выборы губернатора — это 150 млн руб. расходов из регионального бюджета. В Тульской области они совпадают с выборами в Госдуму, и мы экономим как минимум 130 млн руб. Все политические партии знают, что выборы пройдут в установленный законом срок. И они к этому сроку готовятся. Если же срок по каким-то причинам изменится, то оппозиция может обвинить действующую власть в том, что у них не было времени подготовиться к избирательной кампании. А это снижает уровень доверия к институту выборов. Мы в этом не заинтересованы.
