До начала XIX столетия с диагнозом «пневмония» не связывали определенного анатомического и клинического понятия. Тем не менее уже два века болезнь эта постоянно изучается, разрабатываются новые препараты, методы диагностики и лечения. Но все эти усилия ученых оказываются напрасными, когда история разворачивается не в лаборатории, а в обычной квартире в Туле.
– Сын умер от пневмонии, потому что её вовремя не диагностировали. Было возбуждено уголовное дело, однако состава преступления следователи не усматривают. И логического объяснения этому я не нахожу, – рассказывает Елена Жидкова.
Произошло это два года назад. Сыну Елены Жидковой было 16 лет. Он страдал ДЦП и еще целым набором специфических заболеваний, но не хроническими. И на частые простуды не жаловался.
8 февраля у Максима поднялась температура, появился кашель и одышка и с каждым днем болезнь прогрессировала. 11 февраля состояние ухудшилось, он начал тяжело дышать. Мать отправилась в поликлинику №3, чтобы вызвать врача на дом. Через несколько часов в квартиру пришла Елена Алимова. Осмотрела парня, поставила диагноз – бронхит, выписала лечение и ушла.
– Ни давление не измерила, ни частоту дыхания. Зато потом в листе осмотра на дому появилась запись, что частота дыхания была 20. Но на самом деле Максим очень тяжело и часто дышал, – рассказывает Елена. – Кстати, в листе осмотра потом появилось и совершенно другое лечение бронхита – не то, которое она в реальности назначила. Свои назначения Алимова сделала на обычном листочке, а не бланке, хотя карта была дома, но ее она не заполнила. Бланк осмотра был получен по факсу в ответ на запрос следователя. Я неоднократно подавала потом жалобы на то, реальное состояние моего сына не соответствовало тому, что указано в бланке осмотра, что все это фальсификация, но никто не берет это во внимание.
Через пару дней парню стало хуже, прибывший фельдшер скорой предположил новый диагноз – пневмония. Но было уже поздно спасать парня. 13 февраля 2019 года Максим умер.
Назначили доследственную проверку. Не по инициативе родителей, а в связи с тем, что умерший был несовершеннолетним. Через две недели возбудили уголовное дело по факту причинения смерти по неосторожности и халатности – вскрытие показало несоответствие поставленного диагноза при жизни, и диагноза, который стал причиной смерти.
Позже на допросе выполнявший судебно-медицинский эксперт скажет, что, скорее всего, пневмония была у Максима уже 11 февраля и судя по наличию фибрина и лейкоцитов в легочной ткани, стадия болезни была уже далеко не начальная.
Росздравнадзор, проверяя качество оказанной медицинской помощи, установил, что утвержденный стандарт был нарушен:
- не уточнена клиническая картина заболевания Максима – не проведены лабораторные исследования крови и рентген органов дыхания;
- пациент с коморбидным фоном (ДЦП и прочего комплекса хронических заболеваний) не был либо госпитализирован, либо осмотрен заведующей отделения;
- самое главное – Алимова не имела права выходить на дом к пациентам одна.
Алимова на тот момент была еще не врач, а ординатор, который за три дня до этого только вышла на практику и в подобных ситуациях ее должен был сопровождать руководитель практики – заведующая педиатрическим отделением Лариса Грошихина.
«Образование медицинских работников ГУЗ «ДИБ №2 г. Тулы», оказывавших медицинскую помощь Жидкову М.П. не соответствует требованиям законодательства РФ». Ординатор Алимова Е.В., не являясь сотрудником ГУЗ «ДИБ №2 г. Тулы», была направлена на вызов к пациенту», – говорится в резюме ведомства.
По словам матери, именно лист осмотра на дому стал основой для многих ответов. Например, при проведении проверки по линии регионального минздрава нарушений не было выявлено и назначенное лечение Жидкову было названо корректным. Но это же просто лист, который стерпит все, что угодно.
«Учитывая основной диагноз ребенка – ДЦП и другие, прогноз по заболеванию неблагоприятный», – говорится в ответе минздрава.
– Как можно ссылаться на этот лист и говорить, что назначенное Алимовой лечение, соответствовало клинической картине, если эта картина в нем отражена не верно? Почему никто не хочет брать в расчет, что назначенное лечение в итоге не помогло? Почему бумажки, заполненные непонятно когда, оказываются весомее заключения патологоанатома? Почему минздрав, главная медицинская структура, говорит о том, что прогноз был неблагоприятным, когда остальные эксперты уверены: моего сына можно было спасти, если бы к нам домой пришел настоящий врач?
Слова привлекаемой в качестве специалиста заместителя главного врача по детскому консультативно-диагностическому центру Тульской детской областной клинической больницы Светланы Шалимовой тоже не убедили следователей в наличии нарушений. Между тем, она рассказала, что в связи с инвалидностью пациента заведующая поликлиникой была обязана присутствовать при первом осмотре и прийти на следующий день для уточнения состояния больного.
«При правильном назначении лечения, а также при своевременной госпитализации Жидков, вероятнее всего, остался бы жив», – заключила Шалимова.
Она же прокомментировала видео, которое Елена Жидкова сняла 12 февраля, отражающее реальную картину состояния здоровья Максима:
«Можно сказать, что у ребенка выраженные катаральные явления, имеется дыхательная недостаточность, что характерно как для пневмонии, так и для обструктивного бронхита. Предполагаю, что данная дыхательная недостаточность имела место быть у Жидкова в том числе и 11 февраля. При пневмонии и выраженной дыхательной недостаточности с учетом ДЦП ребенка необходимо перевести в реанимационное отделение. Да, заведующая Грошихина обязана была удостовериться в правильности постановки диагноза Жидкову».
При этом сама Алимова уверяет во время дачи показаний, что факторов, угрожающих жизни ребенка, установлено на момент осмотра не было.
«В ходе осмотра я зафиксировала у пациента кашель, сопровождаемый разнокалиберными хрипами, одышки у него не было, температура на момент осмотра была 36,8 градусов. Также я рекомендовала родителям госпитализировать ребенка для стационарного лечения, но они отказались, поскольку он не транспортабелен в больницу в связи с ДЦП и сколиозом», – пояснила Алимова.
Но это на словах. В реальности же ни рекомендаций по госпитализации, ни отказа от нее в письменном виде в материалах дела нет.
За два года было проведено пять различных экспертиз, допрошено несколько экспертов. И тем не менее, 15 июля 2021 года следователь вновь постановил прекратить уголовное дело, возбужденное по факту смерти Жидкова вследствие ненадлежащего оказания медицинской помощи связи с отсутствием состава преступления, предусмотренных ч.2 ст. 109 и ч.2 ст. 293 УК РФ и в действиях Алимовой, Грошихиной и заведующей поликлиникой Макаровой прекратить.
Но Елена Жидкова не согласна с такой формулировкой.
– Как так, допущенные нарушения подтверждены, а состава преступления нет? Это же человеческая жизнь! Я намерена добиваться пересмотра решения и обжаловать его.
