Хранитель древней профессии в «Мираторге» — Иван Голенков. Он настоящий мастер кожаных дел — производит седла, сбруи и подпруги для лошадей. Агрохолдингу такой мастер просто необходим: в компании работает изрядное количество длинногривых и смелых парнокопытных. Да, да, именно работают — они помогают операторам управляться со стадами полудиких и крупных коров мясной породы абердин-ангус.
Иван Голенков трудится в Брянской области. Но шорник в агрохолдинге один, поэтому одевать приходится лошадей со всех регионов. Уникальный специалист рассказал, как превратил свое увлечение в профессию.
— Чаще всего шорником принято называть именно тех ремесленников, кто изготавливает амуницию для лошадей — упряжь, сбрую. Но в более широком смысле эта специальность включает и другую работу с кожей, например изготовление прочных ремней для станков или машин.
Не знаю почему, но кожа и те, кто умел с ней работать, с юности производили на меня очень сильное впечатление, — делится Иван Голенков. — Некоторое время я жил в Брянске, там в Доме быта был цех по пошиву и ремонту курток, обуви, сумок. Для меня он стал магнетическим местом, не мог глаз оторвать от того, как они клеят, шьют кожу. Сам немного успел поработать, собственно, там и получил свой первый опыт по взаимодействию с этим благородным материалом.
Прежде чем мы начали интервью, мастер попросил минутку, чтобы выключить аудиокнигу.
— Чтобы ничто не мешало нашей беседе. У меня руки работают, глаза работают, нужно и мозг занять чем-то хорошим и полезным — вот я и открыл для себя аудиокниги, — пояснил он.
— Что именно слушаете?
— Классику, всю школьную программу заново изучил, — смеется, — только сейчас понял всю глубину и гениальность этих произведений. Видимо, всему свое время. Я теперь фильмы не смотрю, они с книгами ни в какое сравнение.
— Не отвлекает?
— Наоборот. Да и работа у меня особенная, кропотливая, непростая. Ее очень любить нужно. Приходили не раз помощники, но никто так и не увлекся по-настоящему. А я вот люблю. Прихожу пораньше, не жду начала рабочего дня, включаю аудиокнигу и приступаю. Время летит, я даже не замечаю.
Это не лошадь, а «Мерседес»
— Откуда у вас к лошадям такая страсть? И умение с ними ладить?
— Это с детства еще, в колхозе лошади были, мы мальчишками катались на них. Я здесь, в Погарском районе родился, поколесил по миру и вернулся снова в родительский дом. Так вот в детстве у нас уздечек не было, чтобы удержаться на лошади, мы их из подручных средств сами делали. Это и был мой первый опыт.
Да и дома родители лошадей держали. Очень по жеребцу своему тоскую. Был у меня с Локотского завода, Першерон звали. Такой умный, только не разговаривал. Но пришлось продать мне его, времена трудные были.
Я из-за лошадей и собак охотничьих и в Португалии не остался.
— Как вы там оказались?
— Работал на стройке. Тогда многие из села на заработки уезжали, и я не исключение. Мне в Португалии нравилось, хорошо платили, начальство предлагало остаться. А рядом конюшня была, местные ребята конкуром занималась. И вот посмотрю я на лошадей — и такая тоска подступает! Дома собаки мои, лошадь Марта. Душа по ним болела, звонил часто, так и вернулся. Да и к лучшему.
— А сейчас держите животных?
— Конечно! У меня Красотка Джета — рысачка, высокая, резвая. Заплатил за нее приличные деньги и ни разу не пожалел. Вот есть «Жигули» машина, а есть «Мерседес». Она — «Мерседес»! Я люблю после работы прийти, запрячь ее — и рысью! Как она бежит! И верхом езжу, и в телегу, и в сани запрягаю. Лошадь полностью заезженная, машин не боится, можно даже по трассу выезжать.
И собаки — лайка уже двенадцать лет живет, на охоте идеально работала, столько мы с ней зверья добыли! Еще русская борзая, тоже неплохо справляется. Правда, охота сейчас запрещена, но ничего. А так поросята у меня, овцы — со всеми справляюсь.
Любовь довела
— Как вы в «Мираторг» в конечном итоге попали?
— Так страсть моя — лошади, они и привели. Знаете, интересно сейчас посмотреть, как вся моя жизнь маленькими шагами, разными обстоятельствами к этому подталкивала. Сначала кожевенный цех в Доме быта, потом понемногу стал знакомиться с нашими конноспортивными школами, чинил им седла и упряжь.
Поехал в Москву на заработки и сразу попал в конно-спортивную школу олимпийского резерва Битца. Это легендарное место, таких в мире больше нет. Там выступали участники Олимпиады 1980 года, а потом проводили все крупнейшие конные соревнования. В Битце мое увлечение получило новое развитие. Я познакомился с опытными профессиональными шорниками, с их работой. Они мне подсказали, где купить нужную кожу, качественную фурнитуру. И я уже начал шить на продажу, появился спрос.
С тех пор, если кому-то нужно что-то починить или изготовить для лошади, обращаются ко мне. Похоже, больше не к кому.
А поскольку я часто ездил на Локотской конезавод, познакомился там с зоотехником. И когда он перешел работать в «Мираторг», то вспомнил обо мне, порекомендовал руководству. Я согласился, хотя сначала приняли меня недоверчиво — профильного образования-то у меня нет. А когда посмотрели работу, отношение сразу изменилось.
— Сложно вам было? Тут ведь совсем другие темпы, объемы...
— База у меня была, но пришлось, конечно, очень многому учиться. Кабинет-мастерскую мне сначала оборудовали в одном месте, но спустя три года руководство пошло навстречу, и по моей просьбе перенесли ее поближе к дому, теперь мне километра 4-5 всего до работы.
— Как добираетесь?
— У нас есть корпоративный подвоз, но у меня самого выбор солидный — две машины, мопед, Красотка опять же. Я за 10 лет привык уже: встаю рано, сначала в своем хозяйстве все переделаю, потом сюда приезжаю. Здесь у меня свой мир. Вот верстаки, столы, стеллажи — все своими руками сделал. У меня своя машинка есть профессиональная, но эту предприятие купило — американская, мощная.
У нас с американцами разные пути
— Лошади в «Мираторге» есть необычные — породы Квотерхорс, они отлично с абердин-ангусами справляются, упряжь тоже отличается?
— Есть немного, изначально всю сбрую покупали американскую, профессиональную. Вы же понимаете, что от седла, подпруги во многом зависит безопасность оператора — ковбоя, поэтому они должны быть надежными, очень прочными.
Но со временем все изнашивается. Прежде чем починить, я беру, изучаю изделие, рисую лекала, что-то сам придумываю-изобретаю. Наверное, там за океаном на заводах это как-то иначе делают, но я иду своим путем. Нареканий пока не было.
Ищу подходящие материалы, металлические детали, придумываю, как укрепить, понадежнее сшить. У меня есть профессиональные вырубки — штампы для мелких деталей. Ножи, крючки, специальные пропитки для кожи — все есть.
А вот кожу, кстати, с 2019 года мы используем только свою — кожевенное предприятие «Мираторга» производит. Это очень удобно, потому что в работе требуется разная: от одного до шести миллиметров толщиной, пожестче, помягче. И ничего искать не нужно, все сами же и выпускаем.
— Большой у вас ассортимент?
— Чиню седла, шью оголовья, повода, недоуздки, подпруги — это ремни под животом лошади, которые удерживают седло. Сумки для ветеринарных препаратов, они крепятся к седлу, фартуки из кожи, для коваля, например. Научился лассо плести.
— Не стала ваша любовь меньше после того, как переросла в профессию?
— Нисколько, я получаю удовольствие от того, чем занимаюсь. Такие полузабытые ремесла — это только для энтузиастов. Наоборот, здесь у меня появились совсем другие возможности, и это дорогого стоит.
