9 мая - День Победы. Последние залпы той Великой войны прозвучали 62 года назад. Казалось бы, за столько лет о войне написано и сказано так много!.. Но все ли? Мы решили рассказать о войне "без купюр", о ежедневном подвиге, о жизни на фронте и в тылу, о войне - от первого лица!
|
|
ИЗ ДОСЬЕ "СЛОБОДЫ"Виктор Долгов - счастливый человек: он перенес страшный довоенный голод, выдержал адский труд в тылу, прошел Великую Отечественную и остался в живых!
ДОВОЕННОЕ ЛАКОМСТВО
Нас у матери было пятеро, а я - самый младший. Жили в домике-развалюхе в Криволучье: электричества нет, печки нет, водопровода нет. Зимой, чтобы умыться, надо было сначала лед в ведерке раздолбить. Мать по ночам трамвайные вагоны мыла, получала 96 рублей,(килограмм сахара стоил 3.90), а днем с нами нянчилась... На завтрак - пшенная каша на воде, сдобренная чайной ложкой подсолнечного масла, и полголовки лука. Ужин такой же.
Лакомством считались "теруны" из подмерзшей картошки, которую мы, пацаны, собирали по весне на колхозных полях.
ЛОПАТУ СДАЛ - ХЛЕБ ПОЛУЧИЛ
- Уже во время войны я устроился слесарем на ТОЗ. Когда часть производства эвакуировали, мне пришлось работать на рытье траншей и противотанковых рвов. Работали с утра и до позднего вечера. Вечером лопату сдал - паек получил. Пайком была буханочка хлеба. Хлеб вообще тогда был основной едой. Позже я перевелся на "Завод наркомата боеприпасов" (ныне "Комбайновый завод"). Делали гильзы для снарядов и патроны. 29 мая 1942 года мне исполнилось 18 лет, а 25 августа пришла повестка из военкомата.
- Меня признали годным. Через четыре дня я должен был явиться с вещами, чтобы ехать на фронт.
Принес повестку начальнику заводского отдела кадров, а он взял и порвал ее! Завод был оборонным, и кадровик имел право меня не отпустить. Вплоть до 15 октября мне каждую неделю приходили повестки, и кадровик каждый раз их рвал, пока не пришла повестка "Явиться без вещей".
В военкомате мне сказали, что вышел приказ Сталина отсрочки не давать. Комиссар предложил писать заявление на выбор: либо в танковое училище, либо в инженерное. Я выбрал второе: от солдат я наслушался рассказов о том, что наши танки работают на бензине и потому горят как свечки! На завод мне приказали больше не ходить. Только потом я узнал, что никакого приказа Сталина не было.
НА ФРОНТ ОТПРАВЛЯЛИ "НЕНАДЕЖНЫХ"
В команде нас было 120 человек. В Москве на мандатной комиссии из этих ста двадцати на учебу в училище отобрали только одиннадцать: всех остальных оформили в пехоту и отправили на фронт. "Неблагонадежных" выявляли просто: "В оккупации был? На Косой Горе был? На фронт!" Считали, что раз немец до Косой Горы дошел, то все, кто там хотя бы поблизости был, - ненадежные!
Учили нас 13 месяцев по 12 часов в сутки. Изучали подрывное дело, подземно-минные работы, минирование и разминирование мостов, наведение переправ, и т.п. У меня до сих пор тот справочник по минному делу хранится. Изучали и наши мины, и немецкие. Упор в учебе делался на мины немецкие: они были металлические, и работать нам предстояло преимущественно с ними! А наши были все деревянные, поэтому советская противотанковая мина могла только трак у танка разбить и, если очень сильно повезет, вызвать детонацию боезапаса...
ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ ШИСБР-Р-Р-Р
- Из училища до фронта ехали 10 суток в теплушках. Потом трое суток - пешим маршем. Остановки только на то, чтобы перекусить и оправиться. Передали нас в резерв 2-го Украинского фронта. Из 73 человек отобрали пятерых самых высоких (меня в их числе) и сразу направили в штаб. Там нас направили в расположение 14-го ШИСБР. Я спросил у майора, что это такое, а он посмотрел на меня как-то с сожалением и сказал: "Это Штурмовая инженерно-саперная бригада: если в первом же бою не убьют, считай, повезло...". Мне повезло.
В Венгрии впервые столкнулись с немецкими "неизвлекаемыми" минами. Фашист закручивал запал до щелчка, и мину уже нельзя было обезвредить, не взорвавшись. А мы-то не знали! Я взял мину, а колпак отвернуть не могу (запал пробкой специальной закрывался) - силы не хватает. Я тогда просто приказал эти мины сбросить в овраг и уничтожить. А наутро приказ вышел по саперным частям, из которого я и узнал про "неизвлекаемые" мины. Чудом я тогда жив остался!
ПЕРВЫЕ ПОТЕРИ
- Под Кировоградом мой взвод впервые потерял двоих саперов. Они подорвались, устанавливая наши противотанковые мины. Я вначале даже не понял, что случилось: думал, немец из миномета накрыл. Только грохот, вспышка - и нет людей! От них вообще ничего не осталось! Оказалось: нам поставили партию бракованных мин. В ящичных минах между двумя пакетами со взрывчаткой закладывалась для детонации толовая шашка - в ней специальное несквозное отверстие для взрывателя. Обычно шашки прессовались с уже готовым отверстием, а в этих отверстие высверливали. А стружку не выбили - фэзэушники работали...
Смерть в молдавской кукурузе
Нам запрещалось вступать в перестрелки, потому что сапера учить надо долго. Но бывало, что мы без прикрытия оставались. В Молдавии дело было. Моя группа расчищала путь для танков: они шли позади нас уступом - один впереди и два по обочине шоссе, а мы должны были успеть разминировать дорогу. По сторонам - кукурузные поля. Кукуруза у мадьяр уродилась метра три в высоту. Дошли до поворота, и тут вдруг два танка сразу подрываются! А я точно знаю, что мин позади нет. Командую всем: "Ложись!" И вовремя: откуда-то из зарослей кукурузы начинает бить пулемет и "косит" весь экипаж первого танка и нашу группу прикрытия! Ну, я с бойцами с тыла зашел, а там немцы выкосили треугольник и поставили пушку 37 мм, а чуть дальше - пулемет. Когда мы по ним палить начали, пулеметчик сбежать успел, а пушечный расчет мы весь положили... На меня тогда чуть было дело не завели: начальник штаба подумал, что танки на минах подорвались. Пришлось ему показывать пробоины от снарядов.
ПЕРЕПРАВА ИЗ НАВОЗА
- На Южном Буге срочно возводили переправу для прохода танков. Выше по течению соорудили ложный мост, чтобы фашистских летчиков обмануть, а настоящую переправу собирали в лесу, ночью вытаскивали на воду и подтапливали, чтобы сверху не видно было. "Мессершмиты" регулярно бомбили ложную переправу, а мы тем временем возвели настоящую. Пустили танки - от траков стали разрушаться бревна настила. Тогда мы из деревни привезли сухого навоза и постелили его сверху как "подушку". Танки успешно прошли, а нас командующий похвалил за находчивость!
ЗАБОЛЕЛ В РУМЫНИИ - ОЧНУЛСЯ В АВСТРИИ
В Румынии я заболел малярией. Лежал с высокой температурой, часто терял сознание, есть не мог. Очнулся, когда наши уже в Австрию вошли. От слабости даже пошевелиться не мог. Глаза открываю: надо мной врач склонилась, старший лейтенант. Я смотрю - у меня на ногах носки сгнили и пальцы черные торчат! Мне так стыдно стало перед женщиной, что я заплакал. А она все понять не могла, почему у меня слезы катятся!
НЕ ДО ЛЮБВИ
- Мы постоянно были в движении. Фронт продвигался быстро, а мы то впереди должны были быть, то тылы "подчищать" от мин. На весь батальон - одна 19-летняя девчушка-медсестра. Она для нас как королева была! Как богиня! Для нее и блиндаж отдельный, и палатку, и туалет специально делали. Какие тут романы могут быть?! Ее и пальцем никто тронуть не смел!
КАТАНИЯ НА ФАШИСТАХ
Война с ее горем и болью была у каждого своя, и у каждого по-своему страшная. Те, чье детство пришлось на военные годы, вспоминают порой такое, что кровь в жилах стынет. Вот еще одно мгновение войны, такое, каким оно запомнилось ребенку.
"Мне в сорок первом семь лет было. В декабре, когда наши в наступление пошли и освободили Косую Гору, мы с пацанами бегали туда с горы кататься: там прямо на склоне лежали сотни фашистских трупов - зимой не было охотников долбить мерзлую землю, чтобы их закопать, и трупы просто свезли на край оврага, да так и оставили. Вот мы на этих фашистах и катались! У фрицев шинели были добротные, не то что наша одежонка, которую мы порвать боялись (мать накажет!), вот и приноровились: подтаскивали труп к самому краю горки, садились на него по двое или по трое, и - вниз! "Саночки" возить обратно не надо было: взбирались на гору и подтаскивали к краю следующего... Я сейчас об этом вспоминаю - и волосы дыбом! Мы ведь совсем дети были и понимали все буквально: взрослые постоянно говорили, что фашисты - не люди, вот мы их за людей и не считали...
Михаил Ермаков, житель Тулы"
Уважаемые читатели! Неумолимое время уносит от нас очевидцев тех событий. Ветеранов становится все меньше, а ведь они - единственные, кто может рассказать нам ПРАВДУ о той войне! Если рядом с вами живет ветеран - поговорите с ним, не проходите мимо, сообщите в редакцию о нем. Это НАША история, и мы должны написать ее сами, иначе это за нас сделают другие. Те, кто сейчас сносит памятники Воинам-освободителям в Эстонии!
Ваших писем и звонков ждет
Андрей Дремизов.
