Покупая квартиру в пятиэтажке на ул. Ю. Фучика в Туле, Светлана Комиссарова рассчитывала на спокойную жизнь с мужем и детьми в тихом микрорайоне. Но, как говорится, не купи имение, а купи соседа. Причем с последним не повезло не только Светлане, но и остальным жителям пятиэтажки.
На первом этаже их пятиэтажки живет женщина, которая буквально держит в страхе весь дом. Угрозы, порча дверей, неприличные надписи в подъезде – это только лишь краткое описание ее похождений. Чаша терпения Светланы переполнилась 3 июня, когда замок ее квартиры был неожиданно залит суперклеем.
Светлана Комиссарова
– Мы проснулись утром и обнаружили, что замок на нашей входной двери чем-то залит. Изнутри он открывался, а снаружи квартиру мы не могли закрыть, – рассказывает Светлана Комиссарова.
Исполнителя этих хулиганских действий вычислили сразу – Ирина (имя изменено. – Прим. ред.), соседка с первого этажа. Женщина много лет страдает психическими расстройствами, и именно от них беды у жителей дома. Ирина регулярно отправляется поправлять здоровье в лечебницу. Но передышка у соседей не долгая – месяц, пока женщина в больнице, да еще пара недель ремиссии, а потом все начинается снова.
– Она звонит в домофон и грозится убить и расчленить меня и моих детей, говорит: «Будешь по кускам их под окнами собирать». Страшно же. Кто знает, что у нее в голове случится в следующую минуту! Требует объяснить, зачем на нее чекистов вызвали. Она в полицию звонила как-то, говорила, что в подвале расчлененный труп лежит. Наряд приезжал, искал, но ничего не нашел – не было никакого трупа потому что.
Светлана добавляет, что мама Ирины вместе с ее гражданским мужем починили замок, пыталась извиняться за поведение дочери, предлагала в качестве компенсации за испорченный замок 1000 рублей.
– Мне не нужны извинения. Дело не в деньгах же и извинениях, а в том, что я хочу жить спокойно и не волноваться за своих детей и себя! – поясняет Светлана.
Остальным жителям дома тоже есть что добавить про буйную соседку:
Антонина Шурухнова
– Ирина пишет краской на окнах и двери своей квартиры объявления для мужчин, предлагает им себя. А мама потом ее закрашивает эти объявления. Тем не менее к ней постоянно мужчины ходят и днем, и вечером. Опасаемся заходить в подъезд – контингент ее посетителей разный, – рассказывает Антонина Шурухнова. – А то и музыку включит на всю и по пять часов подряд не выключает. Дверь в моей квартире исцарапала недавно.
По словам тех, кто живет в доме давно, на больную соседку заявлений в полицию написано было много. Но толку от них никакого, у женщины это единственное жилье и выселить из него нельзя, а мать отказывается ее забирать к себе.
– В 19 лет первый раз ее положили в психиатрическую лечебницу, и вот с тех пор она периодически отправляется на лечение, – добавляет Антонина Шурухнова. – Сейчас Ирине уже за 40 лет. Раньше мама с ней жила, но потом съехала, говорит, боится с дочерью жить – вдруг ночью убьет. А она же действительно опасна не только для отдельных соседей, но и для всего дома. Разобрала как-то свою газовую плиту, другой раз жарила пластмассового попугайчика в духовке, выдрала из электрощитков провода по всему подъезду. Она регулярно пачкает стены в подъездах, ломает почтовые ящики, замазывает глазки на дверях, мусорит под окнами.
Сейчас Ирина вновь находится в психиатрической больнице. Но жители и в этот раз не верят, что лечение пойдет ей на пользу.
– Если б она вовремя принимала лекарства, которые ей назначают, не выпивала бы, то, может, лечение и было бы эффективным. Но за ней никто из родных не следит, – добавляет Антонина Шурухнова. – Мы бы, конечно, хотели, чтобы в таком случае ее перевели в интернат или мать к себе забрала, чтобы избавить весь дом от мучений. Ведь она представляет настоящую угрозу для всех нас. Но полиция нам говорит, что таких людей можно принудительно изолировать, только если они действительно совершат преступление.
Юрист Myslo Евгений Черников:
– Российское законодательство не предполагает возможность организации принудительного лечения без соответствующего решения суда. То есть действительно, для того чтобы как-то ограничить деятельность такого рода лиц, надо, чтобы эти лица совершили какое-нибудь преступление, как бы это ни звучало.
