4 февраля 1994 года в Туле на сцене ДК ТОЗ состоялся первый концерт Бориса Гребенщикова, который приехал вместе с «Аквариумом». Столичные знаменитости уже начали заезжать в Тулу, и все равно визит легенды русского рока стал для города настоящей сенсацией.
Главное впечатление от того концерта: БГ отработал в Туле более чем добросовестно. Прекрасный, отлаженный звук, уважительное отношение к публике, и практически полное отсутствие пауз. Выступление продолжалось два с половиной часа: песня за песней, песня за песней. Исполнялись в основном новые вещи с «Русского альбома» и несколько старых хитов по-новому аранжированных.
Но это было еще не все. На следующий день, дожидаясь отбытия в Новомосковск на еще один запланированный концерт, Гребенщиков дал обстоятельное интервью тульским журналистам. Это были те благословенные времена, когда журналисты готовились к интервью, и могли на равных выдерживать разговор на темы, не касающиеся светских сплетен; а сами артисты не стеснялись быть откровенными и слегка закинутыми.
В общем, эти выдержки из чудесного интервью тульского журналиста Андрея Лучникова – еще одна иллюстрация на тему какую страну мы потеряли.
– Вы приехали в Тулу ради новой публики или ради денег?
– Ради денег мы могли бы играть, не вылезая из Петербурга. И получать больше.
– Итак, вы приехали ради публики. А где вам было бы приятнее провести ночь после концерта: в гостинице или на кухне у ваших поклонников?
– В бане (смех). Но это не получилось.
– Что бы вы ответили на вопрос: Кто вы?
– Я – человек.
– Философу Платону кинули общипанную курицу и сказали: вот твой человек.
– Человек имеет физиологические признаки, отличающие его от курицы.
– Критики писали, что рок был формой бунта против властей. Вы действительно сознательно боролись с советской властью?
– Я почти клянусь, что советская власть нас никогда не интересовала. «Битлз» были интереснее, чем советская власть.
– Когда-то в письме Артему Троицкому вы написали, что вы такой же идиот, как все. Прошло много лет. Вы чувствуете себя умнее?
– Да нет. Все так же.
– Многие поэты в ХХ веке говорят, что не понимают порой того, что пишут. У вас есть это ощущение?
– Да. Простой пример: когда пророк пророчествует, он хорошо понимает, что он говорит? Нет.
– Но он осознает истинность того, что он говорит.
– Да. Вот то же самое и с песнями.
– А вы считаете себя пророком?
– Нет. Я не пророк, у меня немножко другая профессия. Но песни сбываются. Это не всегда приятно.
– Кем вы себя ощущаете: человеком между Западом и Востоком или человеком Запада, или человеком Востока?
– Человеком, не понимающим, где кончается Запад и начинается Восток.
– Но Киплинг писал: «Запад есть запад. Восток ест восток».
– Но то – Киплинг. Я никакой разницы не вижу.
– Вам никогда не хотелось уйти в монастырь?
– Я распутный, грязный, старый алкоголик. Что мне делать в монастыре? Впрочем, слово «грязный» снимаю.
– Как вы проводите время после концерта?
– Пьем водку. К сожалению.
– А водка занимает в вашей жизни большое место?
– Нет. Очень незначительное. Водка – это химическое соединение.
– Какую бы песню вы выбрали гимном рок-н-ролла?
– Я сразу увидел угрожающую картину, как стоит Ленин на Мавзолее и поет «Рок-н-ролл мертв, а я еще нет».
– Судя по вашим песням, вы пацифист. А что вы будете делать, если начнется гражданская война?
– Что такое пацифист?
– Это уже спор о терминах.
– Я не понимаю просто, чем вы меня назвали. А если начнется гражданская война, я постараюсь сделать что-нибудь, чтоб она поскорей закончилась. Гражданская война – это когда одни люди ради денег, славы и власти убивают других людей, которые хотят того же самого, и при этом еще убивают массу посторонних.
– К какому религиозному движению или философскому учению вы относите себя?
– С моей стороны будет нехорошо говорить об одном учении хорошо, а о другом – плохо. Я положительно отношусь ко всем.
– В вашем творчестве много различных религиозных и философских моментов. Расскажите вкратце, как вы к этому пришли.
– Можно ли к этому прийти? Это существует и в нас, и вокруг нас, и везде. Религия – это просто метод совершенствования человека для того, чтобы он мог по-человечески жить. Другой цели религия не имеет.
Проповедь, когда она выходит за пределы церкви, становится на удивление навязчивой. Сложно проповедовать, не ущемляя человека, который проходит мимо. У него есть свое право на самоопределение. И когда лезешь в его душу с проповедью, у него есть полное право дать тебе сразу по голове. Я не думаю, что мир и людей можно спасти таким образом.
– А что тогда их спасет?
– Поступки каждого из нас.
