О чудо-технике
Первой Олимпиадой для знаменитого конькобежца Евгения Гришина должны были стать Игры 1952 года в Хельсинки. Как и все туляки, он любил велогонки, и в Финляндию поехал в составе велосипедной команды.
Все свои высокие предолимпийские результаты Гришин показывал на итальянском велосипеде «Доницетти», который ему привезли по специальному распоряжению Василия Сталина. «Легкий, изящный, удивительного ярко-канареечного цвета, с никелированной отделкой и красивым поэтически-музыкальным названием, — описывал Евгений Романович эту машину спустя десятилетия. — Я влюбился в него с первого взгляда. А когда на старте садился на него, просто не представлял, что могу кому-то проиграть».
Но тут вмешалась политика. Перед отъездом на Олимпийские игры было указание ЦК партии выступать только на отечественном инвентаре, без всяких иностранных букв. И советской команде заказали велосипеды на харьковском заводе.
«Я попробовал эту чудо-технику, ее поднять невозможно было. На одной из тренировок у меня оборвалась цепь, я и сам разбился напрочь, и машину разбил, — вспоминал Гришин. — К Олимпиаде, правда, восстановился, но ездил уже на своем велосипеде — фирмы „Доницетти“. Руководству доложили, что я единственный с импортным велосипедом».
Гришина вызвали «на ковер», напомнили
«Я не выдержал, снял рубашку, приспустил до колен штаны, говорю: „Вот, смотрите, я уже допропагандировался. Если вы хотите, садитесь на этот велосипед и сами пропагандируйте“. Представляете, каково тогда было такое заявить? Через пять минут прибежал ко мне человек и говорит: „Собирай вещи, у тебя отходит поезд на Выборг“».
Так нашему легендарному спортсмену не удалось войти в историю и стать как минимум призером и летней, и зимней олимпиады.
Перед играми 1956 года в Мельбурне ему личным распоряжением председателя спорткомитета СССР Романова запретили заниматься двумя видами спорта одновременно.
Романов небезосновательно боялся, что в случае успеха Гришин оставит коньки и уйдет в велогонки.
К этому моменту, правда, Евгений Гришин уже носил титул олимпийского чемпиона. В 1956 году на зимних Олимпийских играх в Кортина д’Ампеццо он стал победителем на дистанции 500 и 1500 метров. Причем на дистанции 500 повторил свой же рекорд мира и на 1500 обновил рекорд мира! Этот результат пресса назвала фантастическим. До Гришина ни один конькобежец мира не побеждал на Олимпийских играх с мировым рекордом. А кроме того, он стал первым олимпийским чемпионом в истории русского и советского конькобежного спорта.
Десять лет без русского мата
История, рассказанная велогонщиком Эдуардом Гусевым, участником Олимпийских игр в Мельбурне:
– Когда наши прилетели в Австралию, оказалось, что здесь очень много советских эмигрантов. И тех, кто уехал давно, даже язык почти позабыл, и тех, кто неведомо какими путями эмигрировал в послевоенные годы и позже. Многие из них сохраняли связь с родиной – выписывали уйму советских газет и журналов. Некоторые специально приходили в олимпийскую деревню, чтобы встретиться с советскими спортсменами.
Общаться с ними, в общем-то, не запрещалось. Для этого достаточно было прийти в олимпийскую деревню и сказать, что ты хочешь увидеться с представителями делегации Советского Союза. С вахты звонили нашему руководству, просили по возможности выделить кого-то из команды. Мы, тульские велогонщики, тоже несколько раз принимали у себя таких гостей. Помню, была очень интересная одна семейная пара, которая почти каждый день приходила. Она — юрист, практически не говорила по-русски. А он — докер, но очень чисто говорил. И выписывал почти всю возможную нашу прессу. Он как-то показал свою дневную почту: огромная кипа. Очень этого докера интересовала целина, он сам даже хотел туда уехать. Конечно, наши эмигранты жили по-разному, но особых богачей среди тех, кто приходил, не было.
И еще одна история с той Олимпиады:
– Однажды мы группой тренировались на шоссе под Мельбурном и заблудились. Сколько ни крутимся, всё к одному месту выезжаем. Вдруг видим, стоит какой-то мужик. Мы к нему, начинаем объяснять, как можем: «Олимпик гамес, олимпийская деревня». Как ни стараемся, он только улыбается и ничего не говорит. Ну мы между собой решили — наверное, чокнутый какой-то. Обругали его, а он еще шире улыбается:
— Ребят, я уже десять с лишним лет русского мата не слышал!
Оказалось, тоже наш эмигрант. Жил где-то на Украине, а потом, сразу после войны, умудрился уехать. И очень злобно был настроен против советской власти. Говорил такие фразы, которые нам чудно было тогда слышать: «Кремлевская клика, советский капитализм». Потом приглашал к себе в гости. Но мы от визита отказались, сославшись на то, что опаздываем.
Метр форы с допингом
Олимпиада в Токио могла стать для тульского велогонщика Сергея Терещенкова триумфальной, ведь он ехал в столицу Японии в ранге чемпиона мира в командном спринте. Однако наш квартет не сумел побороться за награды и остановился на пятом месте. Вот как сам Сергей Семенович объяснял причины случившегося:
– В Токио нам тренер сказал прокатиться спокойно. У нас было третье место, у голландцев — шестое, они проигрывали нам три с половиной секунды, это очень много. Но перед заездом с нами они глотнули сильнейший допинг, тогда же он еще не запрещен был и никто на допинг не проверял. И на первых трех кругах голландцы выигрывали у нас тридцать метров. Мы пока собрались, не ожидали ведь от них такого скачка, было поздно. Мы показали даже лучшее время — по сравнению с предварительным заездом на целую секунду. Но голландцы выиграли у нас один метр. А мы ведь фаворитами считались. Если бы, как планировали, выступали и дальше, не могу сказать, что первыми, но за первое-второе места боролись бы точно.
Что же касается медицинских препаратов, то, по его словам, в тот период, когда он проводил восстановительные сборы в родной деревне на Смоленщине, это выглядело так:
– Все заграничные спортсмены по три-четыре часа тренировались, мы — по пять-шесть, а я — по двенадцать. Вставал часа в четыре утра, шел косить, потом на шоссе сто километров. Приезжаю, мать говорит: «Покатался, отдохнул, теперь надо дров нарубить или еще что-то сделать». Потом снова тренировка. Вечером — опять косить. А такого, как сейчас, — витамины, стимуляторы, восстановители, не было. Хотя нам давали таблетки, но это были простые поливитамины.
Под прицелом
Спортивный подвиг лыжника Вячеслава Веденина на Олимпиаде в Саппоро, когда он на последнем десятикилометровом этапе отыграл у финна Харвикена больше минуты отставания, как многие считают, достоин отдельного большого кино не меньше, чем легендарные три секунды баскетболистов. Однако сам Вячеслав Петрович считал, что серебряная медаль на Олимпиаде 1968 года в Гренобле для него не менее значимая.
– Все вспоминают только эстафету в Саппоро. А для меня самая тяжелая эстафета была на Олимпиаде в Гренобле в 1968 году. Помню, собрали нас руководители перед стартами и крепко с нами поговорили. Мол, пусть соперники делают с вами что хотят, а вы никого и пальцем не должны тронуть. Я шел на последнем этапе. И вот финн Мянтюранта обогнал меня на седьмом километре и три километра вперед не выпускал. На спуске я мог его два раза обойти. Я же туляк, мастер спорта по велосипеду, кросс ходил нормально. Финн меня отталкивает, не пускает, а я его тронуть не имею права, иначе дома сотрут в порошок. Он мне прямо в грудь палку подставляет — штырь острый, длинный. Ничего обиднее и горше в моей спортивной жизни не было, хотя борьба у нас тогда с ним была за бронзу. Добрел я до палатки, посмотрел на ребят, в их глаза и, знаете, нервный шок какой-то случился. Колотит меня всего, слезы ручьем, обида душит и за поражение, и за беспомощность собственную. В те-то минуты, должно быть, я окончательно и сложился как гонщик. Такую в той палатке пережил драму, что не могу и передать. В каком-то исступлении выходил на той Олимпиаде на последнюю дистанцию. Сложная в тот день была погода — где гололед, а где расквашенная лыжня. Но мне уже все нипочем было. Босиком, наверное, добежал бы до финиша. Выиграть я не выиграл, но серебряную медаль вырвал. И это было первым моим искуплением всех прошлых неудач.
После Гренобля был еще и чемпионат мира 1970 года в Чехословакии. У чехов еще свежи впечатления от танков на улицах.
Когда Веденин бежал тридцать километров, а зрителей тогда еще близко подпускали к лыжне, ему плевали в лицо, били палкой по спине, подбрасывали гвозди на лыжню.
– Я выиграл золото и стал чемпионом мира, — рассказывал Вячеслав Петрович. — А награждение проходило на большом стадионе в присутствии 110 тысяч зрителей. Пускали всех без досмотра. И перед тем как выйти, ко мне подошел наш посол в Чехословакии и говорит: «Сынок, прошу тебя, будь мужиком до конца». Я сразу даже не понял, что он имел в виду. Но когда взошел на пьедестал, и меня ослепили сотни прожекторов, то почувствовал себя мишенью. И тут только до меня дошел смысл сказанного. Оркестр играет гимн Советского Союза, а я его не слышу. И только думаю: если выстрелят, то куда попадет пуля? Ногами уперся и наклонился вперед, чтобы назад не упасть, а по спине льется пот. Одна мечта была — устоять!
Знаменосец Веденин
На Олимпийских играх в Саппоро 1972 года Веденин был знаменосцем советской команды. В историю он вошел и как первый советский знаменосец на зимних Играх, ставший потом олимпийским чемпионом. По протоколу каждая делегация страны, принимавшая участие в параде, проходя мимо императора Японии Хирохито, слегка склоняла перед ним знамя в знак приветствия.
Вячеслав Веденин знамя своей страны перед главой государства, с которым мы тогда находились в давних напряженных отношениях, не склонил. Сам он потом свой поступок оправдывал с некоторым юмором: мол, сзади дышат в спину хоккеисты и шепчут: иди, как идешь, – строевым шагом и с поднятым вверх знаменем.
Конечно, это было дерзостью, нарушением международного этикета. Но и — искренняя гордость за свою страну, убежденность в том, что именно это государство — лучшее на планете, потому что это Родина. На эту дерзость вскоре даже в самой Японии закрыли глаза. Потому что Веденин и на лыжне оказался столь же непреклонным.
– Была какая-то злость, уверенность в собственной силе. Было ощущение, которого не передать словами, — того, что я любил эту страну, я любил свою Родину. Я любил ее, знал, что за мной — огромное государство, от Камчатки до Прибалтики.
