Татьяна Аполченова,
фельдшер-анестезиолог реанимационной бригады
Татьяна Аполченова: «Самые сложные вызовы — к детям».
- Я работаю на скорой уже пятнадцать лет. И уверена, что сюда меня привела судьба. Я не поступила в медицинский колледж после девятого класса, прошла только после одиннадцатого. Хорошо, что так вышло.
Поняла, что не ошиблась, когда впервые пришла на практику. Я была здесь целый месяц и поняла, что больше мне ничего не интересно. Наша профессия не похожа ни на одну другую. Такого больше не увидишь нигде.
Сейчас медицина — дело моей жизни. Муж тоже трудится на подстанции. Мы с ним обсуждаем работу дома, и даже если собираемся в компании друзей, все равно в итоге начинаются разговоры о скорой. А вообще многие друзья — наши коллеги. У нас отличный коллектив, мы всегда готовы поддержать друг друга или прийти на помощь. Этому нас научила специфика нашей работы.
Самое сложное — это вызовы к детям. Всегда, когда еду на такие, переживаю. Часто нам звонят, просят приехать, говорят, что грудной ребенок задыхается, посинел. Иногда это происходит, потому что он просто расплакался или поперхнулся. Но иногда последствия бывают плачевны.
Однажды мы приехали на вызов, где ребенок подавился чупа-чупсом. Родители дали ему леденец на ночь, а он его рассосал и подавился во сне. Родители несколько часов не замечали этого, думали, что малыш спит. А когда вызвали скорую, было уже слишком поздно.
В современном доме для детей много опасностей — они тащат в рот капсулы с гелевым средством для стирки, магнитные запчасти от неокубов. Несколько этих маленьких магнитных шариков склеивают кишечник так, что спасти малыша может только операция.
Конечно, видеть и пропускать всё это через себя тяжело. С годами мы не становимся равнодушнее, потому что спокойно пройти мимо смерти и боли нельзя никогда.
Михаил Аверьянов,
старший фельдшер отдела экстренной помощи и госпитализации
Михаил Аверьянов отдал работе в скорой 50 лет.
- Работе на станции скорой медицинской помощи я отдал 50 лет. Устроился санитаром, еще когда учился на втором курсе. И уже тогда понял: для меня нет лучшей профессии. Но на скорой могут работать не все. Здесь либо «зажглось» и ты больше никогда не уйдешь, либо сразу понимаешь, что это не твое. Я предупреждаю студентов — отработаете год, больше нигде не захотите. Работа в скорой берет за живое.
Те, кто не выдерживает наш график, отсеиваются сразу. Однажды к нам пришел на работу молодой детский врач, опытный, несколько лет работающий в поликлинике. Он проработал у нас… два часа! Написал заявление об увольнении, когда вернулся со своего второго вызова. Сказал, что от такой работы у него болит голова, машина ужасно трясется и вообще всем врачам и фельдшерам скорой нужно ставить памятник.
Конечно, это непросто, когда от твоих действий зависит жизнь человека. И забыть это невозможно. Многие вызовы остаются в памяти даже спустя долгие годы.
Я помню, как приехал к пациенту с бронхиальной астмой. Мы только набрали шприцы с лекарством, как его сердце остановилось. Я «заводил» его минут 40.
К счастью, нам удалось спасти этого мужчину, мы довезли его до больницы живым. Знаете, какое это счастье?
Была еще девочка, которую вытащили из пруда едва живой. Еще немного, и ее бы не спасли. Мы вернули ее с того света. И таких случаев много в памяти всех наших сотрудников.
Мы относимся ответственно к каждому вызову, потому что даже за, казалось бы, банальной температурой и головной болью может скрываться серьезное заболевание.
Но в то же время иногда нам звонят со словами: «Ребенок истекает кровью! Умирает! Срочно приезжайте!» А оказывается, что ребенку 27 лет и он порезал палец.
У нас ответственная работа, но и без юмора не обходится. На скорой работают в основном девушки. Но мало кто знает, что медицинский ящик, с которым ходят фельдшеры, весит 11 килограммов, плюс дополнительная аппаратура — кардиограф, прибор для измерения сахара, а они тоже нелегкие. Да и переносить на носилках человека хрупким девушкам непросто. Приходится просить помощи у соседей. Одна наша сотрудница так в четыре утра искала подмогу, позвонила в квартиру и спросила: «У вас нет свободных мужчин?» Хорошо, что открывшая дверь женщина была с чувством юмора.
Екатерина Шувалова,
врач-реаниматолог
Екатерина Шувалова на скорой не только обрела любимую работу, но и встретила мужа.
- Работа — наш второй дом. Поэтому многие на подстанции не только обретают любимую профессию, но и строят семью. Мой муж тоже фельдшер. Всё потому, что, наверное, никто не сможет понять наше рвение к работе и усталость после суточного дежурства.
В семьях сотрудников скорой особый ритм жизни, всё зависит от наших дежурств. Муж и жена могут не видеться несколько дней, но зато потом так приятно встречаться!
Только в кинофильмах работа скорой выглядит очень красиво. На самом деле мы выезжаем на происшествия, работаем с пьяными людьми, наркоманами, видим смерть, страдания и боль.
Иногда оказываемся в почти безвыходной ситуации. Однажды зимой мы приехали на вызов в дачный кооператив. Семья там жила постоянно, и нам нужно было госпитализировать человека. Дороги между участками никто не чистит, там не проедет машина, да и человек проберется с трудом. Как женщинам дотащить носилки? Но мы справились!
Пришлось использовать старую ванну, которую нашли на участке. Тащили ее волоком, а на нее установили носилки.
Работа учит нас преодолевать трудности. Но при этом остается опасной. Нашим коллегам порой приходится сталкиваться с ненавистью, злостью. Иногда на медиков нападают. Поэтому можно с уверенностью сказать, что те, кто остается на скорой, свою работу любят всей душой, иначе здесь не выжить.
Этери Джомидава,
фельдшер линейной бригады
Этери Джомидава: «Работу на скорой не променяю ни на что!»
- Работать на скорую я пришла девять месяцев назад, сразу после окончания медколледжа. Специальность я выбрала давно, но окончательно влюбилась в работу, когда проходила практику.
Работа у нас не из легких: бессонные ночи, большая ответственность. Но со временем так влюбляешься в это, что уже не можешь без этих эмоций, постоянного адреналина. Расстаться с нашей профессией невозможно. У меня был шанс: меня пригласили на другую работу, и я даже ушла на новое место, но потом все равно вернулась. Спокойный график и более высокая зарплата не удержали меня от желания заниматься любимым делом.
Я хорошо помню свой первый вызов. Когда была в квартире у больного, совсем не волновалась, но вернулась в машину и поняла: «Вау! Это был мой первый пациент!»
Эмоции были просто непередаваемыми.
Вообще я помню многие вызовы. Вот буквально на прошлой неделе мы приехали к дедушке, ему было совсем плохо. И прямо на глазах, после нашей помощи, он почувствовал себя лучше. Его спасибо дорогого стоит.
Это непередаваемое чувство, когда ты понимаешь, что очень нужен человеку прямо сейчас, что от твоих решений зависит
его жизнь.
Понять это может только тот, кто хотя бы один день проработал на скорой.
Но есть и другая сторона нашей работы. Конечно, кто-то недоволен тем, что скорую порой приходится ждать. Мы это понимаем, но иногда ничего поделать не можем. В сутки наши сотрудники делают более 500 выездов, и в первую очередь мы едем на самые сложные случаи: кровотечения, ДТП, инсульты, сердечные заболевания. Мы не сидим сложа руки, постоянно работаем и делаем всё, что в наших силах.
Мы постоянно на выездах, поэтому сутки пролетают почти незаметно.
Радует, что люди вокруг — отзывчивые. Нам иногда приходится нести носилки с больным, и окружающие приходят нам на помощь. В любое время суток мы находим неравнодушных и добрых людей, которые готовы выручить совершенно незнакомого человека. Спасибо им за это!
Сложнее бывает психологически. Когда мы на работе, эмоции отходят на второй план, но дома я начинаю всё вспоминать, иногда даже замыкаюсь в себе. Самое тяжелое — когда что-то происходит с маленькими детьми или в ДТП погибают молодые люди. Это западает в душу.
Мария Хабарова,
старший фельдшер
Мария Хабарова: «В последние годы вызовов стало больше».
- Я работаю на скорой помощи 40 лет. Сейчас в моем подчинении 17 бригад. Но 30 лет я сама ездила на выезды. Могу сказать точно: сейчас работать стало сложнее. Раньше мы могли выделить более-менее спокойные часы ночью — с полуночи до шести утра, а сейчас их нет. Наверное, сказывается доступность мобильной связи.
Раньше в деревни скорую вызывали только по особому случаю, а теперь некоторые пенсионеры зовут нас, чтобы мы измерили им давление. Конечно, по телефону они рассказывают, что плохо себя чувствуют, а на самом деле просто хотят проверить свой тонометр. Но и эти вызовы мы не можем игнорировать.
Конечно, мы вспоминаем не эти выезды.
Я, например, до сих пор помню, как несколько десятков лет назад в воинской части молодой человек после дождя упал в люк, и его там ударило током.
Нам сказали, что он уже умер и нужно констатировать смерть. Но к моменту нашего приезда его достали сослуживцы, пытались откачать. Тогда я впервые использовала дефибриллятор и с третьего удара привела его в чувство.
Я до сих пор помню этот случай в деталях! Мне казалось, что случилось чудо.
Бывают и курьезы. Однажды много лет назад везли в больницу мужчину с инфарктом, по дороге у него три раза останавливалось сердце. Тогда еще не было бортовой аппаратуры. «Заводить» сердце приходилось три раза ударами. Когда мужчину привезли в больницу, он сказал врачам: «Уберите ее, она меня чуть не убила». Но ведь спасли! Ради таких моментов и стоит работать.
