А ещё маэстро любит поговорить, как все настоящие парикмахеры.
Стрижка — это диалог с клиентом
— О мастере Зорине в Туле заговорили в конце восьмидесятых. В газетах часто писали о Вас…
– Писали — да, часто. Но те победы — как рисунок ребенка, они могут только умилять, а часто вспоминать о них уже не стоит. Секрет того успеха был скорее в другом. Просто все узнали, что появился молодой человек. Представьте, приходите вы в парикмахерскую, стоят 11 мастеров. К кому пойти? К Маше. Их там пять Маш. К беленькой? Их тоже полно. А молодой человек один. Мужиков вообще очень мало работало в этой профессии. Была парочка уже на излете дядечек и очень хороший мужской мастер Владик Хлынин в салоне на Красноармейском проспекте.
— А Вы где работали?
– Я — в Доме быта на Колетвинова. Очень популярный был среди туляков салон. Поначалу боялся браться за работу с женщинами. Но мне сказали: «Ты мужик, тебе надо зарабатывать деньги, а женские мастера получают больше».
Фото из архива Владимира Зорина.
— Как вообще получилось, что Вы оказались в этой профессии?
– Я уже был далеко не мальчик, мне исполнилось 28, успел получить юридическое образование в Калининграде. Отработал три года в силовых структурах следователем МВД, был на хорошем счету. За это время получил и повышение по званию, и повышение по службе, и даже по партийной линии — был принят в члены КПСС. Вдруг понял, что заблудился и не могу этим заниматься. А парикмахерская деятельность всегда у меня присутствовала. В детстве я смотрел, как мама это дома делает, потом сам всех стриг, и в армии в том числе. И я ушел в ученики. Естественно, меня не посадили рядом с 16-летними девочками в учебном комбинате. На шесть месяцев поставили у кресла при мастере.
— Недовольными Вашей работой часто оставались?
– Очень часто. Бывает, что вы постригли неправильно, не поняли клиента, что он хотел. Бывает, люди просто пришли снять стресс. Здесь даже стричь не надо, просто сесть и поговорить. Вообще клиент прощал нам очень много ошибок.
— А если клиент сам не знает чего хочет?
– Вспоминаю такую историю. Пришла одна дама и говорит: «Хочу, чтобы у меня была форма головы, как у индейцев племени бутаку». Если я ничего не путаю в буквах. Отвечаю: «Вы знаете, я сегодня так занят, так занят, даже не представляете. Давайте завтра». Интернета тогда не было, так что вечер я провел в библиотеке. А утром она получила то, чего хотела, — стрижку, как у индейцев племени бутаку. Тогда было поветрие — некоторые дамы любили стричься очень коротко. Вот Хакамада как раз оттуда.
Кайфовал от того, что делал
— Помнится, в то время приходишь в парикмахерскую и видишь на стенах фотографии моделей типовых причесок…
- Было два типа стрижки: простая и модельная. Любая стрижка выполнялась по технологии. Знаете, как разобранные часы. Надо собрать их так, чтобы ни одного лишнего винтика не осталось. Конечно, профессия тогда была в зачаточном состоянии. Потом уже великая Долорес Кондрашова расшевелила это болото, сделала Россию чемпионом мира, воспитала плеяду мастеров во главе с Сергеем Зверевым. Поверьте мне, как бы о нем ни отзывались, круче мастера в России я не видел. Чрезвычайно талантливый, чрезвычайно умный. А вообще даже фенов в Советском Союзе по большому счету не было. А ведь это очень важная вещь, которая позволяет добиться невозможного. Бигуди привозились из ГДР. Ножницы вообще не понимаю где покупали. Это потом уже появились могилевские ножницы, о которых мечтал любой советский мастер.
— У Вас такие тоже были?
– Дороже чем за 11 тысяч рублей я ножницы никогда не покупал. А вообще они сейчас могут стоить очень дорого — даже в районе тридцати тысяч долларов. Я помню, что у Сережки Зверева были ножницы за 28 тысяч долларов, когда квартиру можно было купить за десять. Но они сами все равно не стригли. У них были руки Сережи Зверева. Поэтому любой хороший мастер уборщицу просто задушит, если она переложит что-то с места на место. Это просто нельзя брать в руки. Если вы хотите, чтобы вас убили в парикмахерской, сядьте в кресло и начинайте трогать все подряд.
— Если прически были типовыми, тогда как рождались те, с которыми Вы и Ваши коллеги выступали на конкурсах?
- Ну как… Приходит клиент, говорит: «Придумай что-нибудь. Ты же все-таки художник, не просто цеховик, который шьет варежки». Я кайфовал от того, что делаю. У меня вообще жизнь сложилась крайне счастливо. Я занимался тем, что люблю, и мне за это еще деньги платили. Сейчас я просто жалею, что немолод и не могу на той же скорости, как раньше, ворваться в нынешние технологии. Знаете, есть такой легендарный московский парикмахер Важа Мхитарян. Он чуть ли не самый древний сейчас в этой профессии, буквально творит чудеса. Из категории, про которую говорят: старые певцы поют все хуже и хуже, но все еще лучше молодых. Он всегда будет лучше молодых, но легкости уже нет.
Самая главная победа
— В лихие девяностые к Вам в салон «Фигаро», наверное, кто только не ходил делать прически…
– Один из чиновников администрации района города подъезжал и дежурил около дверей, пока не появлялась некая сиятельная дама. Ее привозили, он находился в салоне в качестве охранника или кого-то еще, пока дама не уезжала домой. И тогда он, удовлетворенный, тоже уезжал. Бандиты в качестве клиентов были одни из самых адекватных.
— На каком-то этапе жизни деньги для Вас были главными в своей профессии?
– Я привык жить сегодняшним днем, далеко не заглядывать. Мерила, сколько у меня в кубышке, никогда не было. Но я так много работал, что они были всегда. Поэтому никаких кризисов не заметил. Или, может, я не многого желал. Довольствуюсь тем, что меня окружает. У меня даже машины до сих пор нет.
— Вы, говорят, еще и готовите вкусно.
– Люблю, да. Поэтому толст. Мои парадные столы многими фотографируются на телефоны, потому что они не только вкусны, но еще и красивы. Вкусное блюдо сначала должно глаз привлечь. Вообще все, что я делаю руками, должно быть хорошо. Из меня бы, может, портной получился или музыкант.
— И все-таки вы ничего не сказали о конкурсах. Ведь победы были, и значительные.
– Из запомнившихся — конкурс в Париже. Приехали с коллегой, нашли модель, показали. Нам дали утешительный приз участника — мы же вне программы выступали. Тренер сборной России потом подходит: «Вы откуда?» — «Мы из Тулы». — «А от кого?» — «От себя». Просто я больше горжусь, когда мои ученики побеждают. Был как-то такой всероссийский конкурс «Московские берега» среди учебных заведений.
Наша школа выставила 12 учеников, и они заняли первое, второе, четвертое места и так далее. Я у жюри спрашиваю: «А как же третье?» Мне отвечают: «А совесть есть?» Вот это была победа.
