Было время, когда даже его существование ставилось под сомнение, и город готов был расстаться со своим историческим некрополем.
Цветов не рвать, съестных припасов не носить
31 июля 1901 года епископом Тульским и Белевским Питиримом на Всехсвятском кладбище было совершено молебствие, а затем окропление святой водою места будущей каменной ограды кладбища. На молебствии присутствовал управляющий губернией князь
Новую ограду делали из точно такого же кирпича, из которого построили Церковь Успения при женском монастыре, церковь Сергия Радонежского в Заречье и Храм 12 апостолов. Так что в Туле до сих пор сохранилось несколько объектов, которых роднит строительный материл, из которого они возведены. К 1910 году строительство было закончено.
Храм Сергия Радонежского в Заречье и стена Всехсвятского кладбища сделаны из одного кирпича.
В советское время писали, что для похорон жертв событий 21 октября 1905 года, когда после боевых столкновений погибло 25 человек и 63 серьезно ранены, специально сделали уже в готовой стене пролом, чтобы занести тела, не обращая лишнего внимания на траурную процессию. И этот пролом еще некоторое время сохранялся.
Могилы убитых 21 октября 1905 г. Вдали в стене виден пролом,
через который заносились тела.
Появившаяся ограда враз пробудила запретительное рвение кладбищенской администрации. Посетителей могли вовсе не пропустить на территорию, если возникало подозрение, что они идут не за делом. Всякий сверток, хотя бы с кулак величиной, непременно обыскивался при входе, и его заставляли отдавать на хранение в контору. Могли изъять и оставить у сторожей даже калоши, взятые на случай дождя. У ворот кладбища даже появилась надпись: «Цветов не рвать, съестных припасов не носить».
Подобные строгости объяснялись в первую очередь стремлением навести порядок, а с другой — пресечь всякие преступные помыслы. В прежние годы именно на кладбище часто находили брошенных младенцев, которых оставляли не имеющие средств на их содержание мамаши.
В годы красного террора кладбищенская ограда использовалась как та самая стенка, к которой ставили буржуазию. Так что имеющиеся следы выстрелов, скорее всего, имеют именно это происхождение.
Сестра известного тульского революционера Сергея Степанова вспоминала: «В 1918 г., особенно летом, почти каждую ночь в Туле производились массовые расстрелы. Они осуществлялись напротив тюрьмы, примерно в 40−50 метрах от домов по Полевой улице, где был и наш дом. Днем туда приходили родные расстрелянных, рыдали и причитали. Бывали случаи, когда подлежащие расстрелу разбегались, а по ним стреляли и, настигая их у калиток и окон домов, расстреливали. Я не помню, чтобы в то время отец высказывал возмущение. Но, конечно, он не мог не переживать все происходящее… Значительно позже я поняла, чего ему это стоило. Поняла я также и то, что отец никогда не был против красного террора, он был против такой формы его осуществления». Сорок-пятьдесят метров от домов — это как раз и есть кладбищенская стена.
Чугунное надгробие типа часовня на белокаменном ступенчатом постаменте
на семейном участке мещан Семыкиных. Последняя четверть XIX в.
Описаний же боев времен Великой отечественной войны непосредственно вблизи стены нет. Известно только, что перестрелки со стороны южной части ограды шли в районе Рогожинского ручья. В первый день боев за город по незаконченному противотанковому рву на западной окраине Рогожинского поселка немцы почти дошли до кладбища, но вынуждены были отступить, оставив на поле боя пять танков, из которых два были подбиты. Также несколько раз они безуспешно обстреливали артиллерийским огнем колокольню Всехсвятской церкви, где сидел отважный наблюдатель Николай Резвецов.
Туляки, остававшиеся в эти дни в Туле, вспоминали, что бойницы в ограде к началу боев пробить не успели. Это сделали только после того, как врага отогнали подальше. Тула ведь продолжала на случай разного развития событий готовиться к обороне. На подступах к городу появились бетонированные укрепления, в кремле — противовоздушные щели, а в ограде Всехсвятского кладбища — бойницы.
Кладбищенская индустриализация
В конце двадцатых годов городским коммунальщикам предложили использовать надгробия как укрепляющие подушки под мостовые. Идея понравилась, и даже было приступили к ее исполнению — начали перевозить подходящие памятники на улицу Коммунаров. Люди, однако, возмутились, и такое перспективное дело пришлось остановить.
Однако, как рассказывал в своей книге «Жизнь Подъячья» тульский краевед Алексей Камоликов, использование саркофагов в фундаментах, цоколях, дорожных покрытиях ведет начало даже не с советских времен. Когда-то, с разрешения Екатерины II, внутренние переходы Кирилло-Белозерского монастыря укреплялись не имеющими цены надгробиями древнерусских священнослужителей. Просто в наступившие новые времена появилась возможность вообще не церемониться с тем, что было раньше.
13 января 1931 г. «Коммунар» опубликовал заметку, в которой предлагался весьма нетрадиционный метод решения проблем.
«Небывалые темпы индустриализации нашей страны, строительство гигантов индустриальной базы под сельское хозяйство — все это требует колоссальной массы сырья, миллионов тонн железа, чугуна, меди
В то время, когда мы получаем с наших предприятий все излишки металла, когда мы ограничиваем потребности в металлических изделиях, в это самое время на кладбищах гибнут тысячи тонн чугуна, железа, меди наидефицитнейших металлов. В виде крестов, оград и памятников. Наиболее богаты металлом могилы „бывших людей“: помещиков, генералов и купцов.
Рабочий класс и трудящиеся решительно порывают с религией и ее обрядами. Вношу предложение: в ответ вредителям и интервентам отдать нашей промышленности металл с кладбищ на ускорение темпов индустриализации и на усиление обороны страны».
Подписал заметку некий Л. Шапиро.
Наверное, только чудом после столь страстного призыва «тонны» чугуна и железа на кладбищах остались невостребованными.
Зато стало популярным вторичное использование надгробий. Сбивался или затирался прежний мемориальный текст, и взамен него просто набивался новый. Это практиковалось не только в тридцатые, но и послевоенные годы. Бывало так, что с одной стороны значилась надпись о только что похороненном человеке, а с другой сохранялся старый готический текст, когда памятники брались с лютеранского участка кладбища.
Скульптурное надгробие ангел с крестом и книгой в руках.
Конец XIX — начало XX вв.
Также после войны, когда был страшнейший дефицит жилья, бывшие хозяйственные постройки на территории кладбища использовались под жилье. Люди семьями жили именно на кладбище. У этих домиков имелся даже отдельный прорубленный вход — со стороны улицы Мориса Тореза. Впрочем, жили не только в этих хибарах, но и в просевших могилах. Палками и старыми венками делали перекрытие, а снегопады гарантировали крышу над головой, чуть ли не метр толщиной.
И уж тем более жили в бывших склепах. Еще в середине девяностых годов в склепах обитали бомжи.
Само собой, все это время периодически пытались разрыть могилы в поисках неведомых кладов или хотя бы просто мало-мальских богатств. Особенно доставалось часовням и родовым склепам. В ход при этом шли не только лопаты, но и ломы. Однако никто никаких богатств здесь так и не нашел.
Всехсвятское кладбище было закрыто 25 сентября 1969 года. С того времени любые захоронения тут были запрещены. Хотя у нас никогда не бывает правил без исключений, и еще долгое время подзахоронения рядом с близкими родственниками на Всехсвятском допускались.
Аттракционы вместо могил
В восьмидесятые годы на Всехсвятское обрушилась новая беда — генеральный план развития города. В 2000 году истекал срок консервации кладбища, и в соответствии с санитарными нормами появлялась возможность его переустройства. Появилась идея продлить улицу Первомайскую, связав ее транспортно с Оборонной, в том числе и маршрутом троллейбуса. А заодно сделать на этом месте развлекательный парк с различными аттракционами. Это не выдумки — информация о столь прекрасном замысле появилась в 1986 году в областной печати за подписью первого заместителя председателя Тулгорисполкома Ю. Полежаева.
Чтобы общественность не слишком возмущалась, запланировали разработку благоустройства воинских захоронений, могил Героев Советского Союза и почетных людей города, а также всех надгробий, имеющих архитектурную, историческую или художественную ценность.
Но даже в таком варианте соседство нового мемориала с шоссе и развлекательными аттракционами выглядело сомнительно.
Буря возмущения последовала такая, что в скором времени было опубликовано завуалированное опровержение. Мол, общественность не так поняла. На самом деле предполагалось под кладбищем прорубить для новой автомагистрали подземный тоннель. Верилось в это, конечно, с трудом. Тем более, что даже такое элегантное решение требовало соответствующих исследований.
В девяностые, например, от соседства с автодорогой начала быстро разрушаться историческая стена Всехсвятского кладбища. От потока машин по улице Л. Толстого сотрясалась кладка, и сначала по стене пошли трещины, а потом и вовсе образовались разломы, открывая вид постороннему прохожему на кладбище. Дыра в стене, например, появилась напротив улицы Тургеневской, выходящей на Л. Толстого. Начинался разлом постепенно, но с каждым годом увеличивался.
Снаружи трещину пытались скрепить металлической пластиной на болтах, которая уже почти не мешала процессу разрушения.
Она и сама отчаянно ржавела и дышала на ладан. Изнутри ограды оборотистые туляки понемногу тягали кирпичи в личное хозяйство — как-никак частный сектор кругом.
Одним из тех, кто пытался достучаться к совести ныне живущих, был протоиерей Ростислав Лозинский. Его дом стоял на улице Дивизионной, упирающейся в стену кладбища, так что все происходящее он постоянно видел своими глазами.
«Проще простого было бы назвать его городом мертвых. Но это не так, ибо у Бога все живы. Кладбище — место нахождения кладов духовного порядка. Живые ставят памятники мертвым — это дань памяти ушедшим знак любви и уважения, — писал он в 1991 году, незадолго перед своей кончиной. — Будучи тонки и признательны в отношении к памяти родственников и друзей, отчего мы глухи и толстокожи к нашей общей родословной и нашей общей памяти — могилам дальних людей, не наших родственников и вообще живших в иные времена?! Пусть зарастают бурьяном беломраморные надгробья, пусть пожираются ржой дивные чугунные оградки! Пусть разграбливаются мародерами некрополи!
Разворовывается прекрасный черный и белый мрамор, замечательный гранит надгробий, размонтируются оградки. И вот, наконец, становится добычей охочих и сметливых наших сограждан, не отягощенных моральными устоями, стена кладбища. То там то здесь вылущивают из нее в укромных задрапированных кустами зелени местах, кирпичик за кирпичиком, весьма внушительные объемы.
…Представить нетрудно в какой геометрической прогрессии начнется растаскивание и разворовывание кирпичиков из уникальной этой стены в личные хозяйства туляков, которым все годится, все впору: бронзовая роза из подземного перехода на ул. Болдина, плахи деревянных скамеек с остановок городского транспорта, звенья изгороди парка, корни живых роз из городского сквера».
Интересно, что идея с разрушением кладбища возникла в то время, когда здесь еще с 1980 года уже работали московские ученые, изучавшие старинный некрополь. С 1986 года по предложению отца Ростислава начались субботники по расчистке Всехсвятского кладбища. За много десятков лет оно ведь совсем пришло в запустение. Общественность в то время была невероятно активна в таких случаях. Для расчистки кладбища присылали даже солдат из местного военного гарнизона. Такие же субботники, кстати, проходили и на территории Тульского кремля.
Пролом в исторической ограде Всехсвятского кладбища. 1995 г.
По настоянию отца Ростислава взялись за восстановление кладбищенской ограды. Причем необходимый кирпич возили из Калуги. В Туле ничего подобного не нашли.
Сейчас вновь ведутся работы по ремонту стены Всехсвятского кладбища, но с задачей сохранения первоначального облика. Тем более, что кирпичная ограда Всехсвятского кладбища давно уже включена в государственный реестр объектов культурного наследия.
Стена является объектом культурного наследия. В 2022 году начался ремонт части пролетов. Его завершат 25 ноября.
