31 января 1989 года в двух лучших кинотеатрах областного центра – «Салюте» и «Октябре» начался показ японской притчи «Легенда о Нараяме». Буквально после первого дня показа фильма в кинотеатры выстроились огромные очереди.
Современному человеку трудно понять, что же так привлекало людей в этой достаточно скучной, хоть и философской истории. Хотя ответ на этот вопрос несложный. Еще не у всех были видаки с запретными фильмами, и уж тем более никто еще не видел любовные соития на большом экране, ведь до «Калигулы» в кинотеатрах оставалось целых несколько лет. А тут, хоть и не в детальных подробностях, подобных откровений было хоть отбавляй. Наверное, те, кто приобретал фильм для советского проката, все же надеялись на то, что зритель в первую очередь оценит социальную идею этого кино. Как это сделало жюри каннского фестиваля, присудившее в 1983 году японской картине Золотую пальмовую ветвь.
Не тут-то было.
Хотя многие, наверное, проникались все же идеей, заложенной создателями «Легенды»: стариков надо беречь. По сюжету, всех стариков, достигших 69 лет, в некоей японской деревни девятнадцатого века дети уносили на гору Нараяма и оставляли там умирать. Земля не может прокормить всех, кем-то надо жертвовать. Вот и в конце этого фильма очень долго и детально показывали, как сын несет свою мать горными тропами на Нараяму.
К финалу зрительный зал пустел как минимум наполовину – все основное люди, купившие билет, уже увидели, а остальное было даже не скучно, а очень скучно. Да еще и с закадровым переводом. Опять же и сама экранная философия для советского человека выглядела очень надуманной. Как это – своих родителей, и куда-то отнести и бросить.
Аналогичная странная история была, кстати, основой для другого хита того времени – спектакля «Дальше – тишина» с Фаиной Раневский и Ростиславом Пляттом. Спектакль действительно легендарный. В театре Моссовета он шел при неизменных аншлагах с 1969 года, и в 1982-м Раневская вышла в нем на сцену в последний раз.
Раневскую, кстати, спрашивали:
– А вы знаете, что в этом спектакле много плачут?
– Знаю.
– И как вы к этому относитесь?
– С удовольствием.
Спектакль был снят на видео и показан по телевидению. Так что над ним рыдали еще и телезрители огромной страны. В тульской драме под названием «Уступи место завтрашнему дню» этот спектакль шел в девяностые годы. История, безусловно, жалостливая, и в финале неизменно пробивает на слезу, но сюжет для российского человека всех вероисповеданий выглядит высосанным из пальца. Дети решают продать семейный дом за долги, а поскольку обоих родителей сразу никто из них содержать не собирается, то их решили разделить. Ему дали приказ на Запад, а ей – в другую сторону. Несмотря на единственное их желание – прожить вместе до конца. Под занавес спектакля старики трогательно прощаются на вокзале, обещая друг другу писать письма. И люди, сочиняющие такие истории, нас до сих пор пытаются учить жизни.
Впрочем, поскольку японцы люди все же не такие прямолинейные, как некоторые, а восточные, то они в «Легенду о Нараяме» вложили другую идею. Участь умереть на священной горе – это возможность встретиться с Богом, и пожилому человеку следует принять свои последние дни мужественно.
Толпы зрителей у касс, пришедших на жареное, естественно, нещадно критиковались в тульской прессе. Особенно критикам не нравилось, что на смурную «Легенду о Нараяме» зрители валят толпами, а на снятого с полки «Комиссара», который пролежал там двадцать лет, никого калачом не заманишь. Неохотно также шли зрители на «Проверку на дорогах», «Игры для детей школьного возраста» и прочее перестроечное обличительное кино. А вот японскую притчу – вынь да положь.
