12 июля 1929 года родилась Любовь Кузьминична Кочетова. Первая советская чемпионка мира по велоспорту и председатель тульского отделения общественной организации жителей блокадного Ленинграда. О ее спортивных успехах писали много. Вспомним сегодня ее рассказ о событиях, связанных с блокадой.
– Зимой в городе было так пусто – человека не сыщешь. Одинокие фигурки виднелись только на пути к проруби, за водой. Люди заворачивались во что придется, даже не было понятно, кто перед тобой – ребенок или старушка. Меня мама кутала в большой платок, и я ходила с маленьким бидончиком на один литр. С трудом спускалась на канал за водой, и еле выбиралась наверх. Мы жили в самом центре, на Пушкинской, в так называемом французском доме – «Пале Ройяль», а воду брали в проруби в Неве. Помню, многие спускались к реке, и им не хватало сил подняться. А из каждой форточки торчали трубы от печек, которые мы называли «буржуйками». Дров-то уже не было. Это в кино показывают, как хоронили в гробах, на самом деле покойников везли на санках, укутанных в простыни и одеяла. А в печках сожгли уже все, что могло гореть. Мебель, книги. У нас, помню, было собрание сочинений Ленина – в красивых таких красных переплетах, и оно пошло на растопку. Потом обувь стали жечь. Резиновая обувь горела очень ярко, и комната от нее быстро нагревалась.
При бомбежках поначалу все боялись – бежали, спотыкаясь, в убежище. А потом оставались дома. Когда бомбили, если это происходило где-то рядом, в квартире, мы жили на третьем этаже, все ходило ходуном, тарелки падали со стола. Дома, когда в них попадала бомба, складывались как карточные домики – раз, и нет. Ночью на город постоянно сыпались «зажигалки». Все взрослые, кто могли ходить, собирались в бригады и дежурили на крышах – тушили их. У меня мама постоянно ходила дежурить.
Тот ужас, тот голод и холод, которые были, невозможно передать словами. Не дай Бог кому-нибудь еще пережить подобное.
У нашей мамы была я, одиннадцатилетняя, и братья шести и трех лет. Младший братик умер от голода, а мы двое как-то держались. Сначала во время каждой бомбежки мы бегали в бомбоубежище. Потом нам просто не хватало на это сил, поэтому мы с братом прятались под кроватью – глупые были, не понимали, что нас может накрыть. Хлеба нам давали всего 125 граммов в день – как иждивенцам. Причем, нужно еще было отстоять очень длинную очередь. В четыре вечера я выходила, закутанная во все, что только можно, а возвращалась очень поздно.
Из Ленинграда выехали только в 1943 году. Брат тогда с Белорусского фронта написал матери: «Если не хочешь потерять детей, уезжай». Нас переправляли через Ладожское озеро на пяти катерах. Вдруг налетели немцы, и четыре катера на наших глазах пошли ко дну. А мы – на пятом… Я от страха засунула голову под сиденье катера. Рядом какая-то старушка, одетая во все черное, упала на колени, и все заклинала нас: «Деточки, милые, молитесь, Бог нас услышит…». И мы молились вместе с ней, тянули куда-то вверх свои ручонки…
Нет, вы себе представить не можете этого ужаса. На нашем этаже жило двенадцать семей – почти шестьдесят человек, когда мы уезжали, в живых остались только две семьи. Люди умирали и умирали. Стоя, сидя, лежа. Замерзали. Постоянно хотелось есть, хотелось положить в рот хоть крошку хлеба, но больше всего мечталось о буханке хлеба. От постоянного голода началась цинга, по телу пошла короста… На рынке я как-то выменяла вещи на конфеты, рассчитывала на одну, а мне дали целых три – очень хотелось хоть как-то поднять настроение своим домашним. Когда шла домой, не удержалась, развернула одну из них – только лизнуть. Оказалось, мыло. До сих пор, когда вспоминаю об этом случае, на глаза наворачиваются слезы.
Еще у нас в семье с довоенных времен хранились запасы всевозможных специй. Из них готовили супы – в кастрюлю наливали воды, туда – несколько лавровых листиков, черный перец горошком, это и ели. Рубили топором старый отцовский ремень, неделю кипятили вместе с лавровым листом, быстрее не разваривался.
…
Через месяц после объявления победы, 10 июня 1945 года, семья вернулась в Ленинград, в свою родную коммунальную квартиру.
Уже переехав в Тулу, Любовь Кузьминична в 1958 году стала первой из советских велосипедисток чемпионкой мира в индивидуальной гонке преследования. Чемпионка СССР в индивидуальной гонке преследования – 1954-1956, 1958; в командной гонке преследования – 1950-1952, 1954, 1960, 1962; в групповой гонке – 1952, 1955, в гонках на шоссе – 1950 (СССР) и 1953, 1954 (РСФСР). Неоднократная рекордсменка мира и СССР в гонках на средние дистанции. Награждена медалью «За трудовую доблесть».
Любовь Кузьминичны Кочетовой не стало в ноябре 2010-го.
