Мария К.
Мои родители воспитывали меня строго. Даже в выпускном классе я должна была приходить домой не позже девяти вечера.
Мама знала всех моих подруг и их родителей. Папа всегда проверял уроки, даже устные предметы. Я обязана была читать классику каждый день по часу. В выходной день – полтора часа. Но меня нисколько это не тяготило. Я любила своих родителей и свой дом. Я успевала за день и подготовиться к урокам, и погулять с подружками, и почитать, и приготовить ужин маме с папой.
С мальчиками я была в хороших отношениях, но не влюблялась без конца, как мои подруги. В десятом классе стала встречаться с одноклассником, но не позволяла себе никаких глупостей.
В выпускном классе наши отношения и вовсе прекратились. Мне надо было готовиться к экзаменам. Я легко поступила в институт, и теперь мне предстояло каждое утро ехать на учёбу через весь город. Это мне, конечно, жутко не нравилось, учитывая то, что моя школа располагалась буквально во дворе моего дома.
Чаще всего в маршрутке я дремала или читала. Но в тот день в маршрутное такси набилось слишком много пассажиров, и я осталась стоять рядом с кабиной водителя. От нечего делать я стала наблюдать за ним. Когда он повернулся, чтобы дать кому-то сдачу, моё сердце вдруг забилось, как у человека, пробежавшего марафон.
Ничего особенного в этом парне не было. Чуть постарше меня, худощавый, светлый, тонкие черты лица. Но я смотрела на него не отрываясь, мне казалось, что мы знакомы тысячу лет и все эти десять веков я люблю его.
Моя поездка пролетела как одна минута, я вывалилась из маршрутки, ещё не понимая, что произошло. В институте я целый день думала о водителе, а вечером долго стояла на остановке, чтобы поехать домой с этим же водителем.
Я опять встала рядом с кабиной и старалась незаметно рассмотреть парня. Я не могла оторвать от него взгляда, а он, почувствовав мой интерес, вдруг обернулся и очень внимательно посмотрел на меня. От смущения я вышла на первой же остановке.
Всю ночь мне снились волшебные сны, поля с ромашками, где мы с новым знакомым идём, держась за руки. Древние замки, где мы танцуем на балу. Наш поцелуй на фоне водопада. И радость, полёт души.
Проснулась я совершенно счастливая и в ожидании чуда поспешила на остановку. Но, ничего чудесного не произошло. Я села в знакомую маршрутку как можно ближе к водителю. Осторожно рассматривала его всю дорогу, а он не обращал на меня внимания.
Мои поездки с этим водителем превратились даже не в ритуал, а в навязчивую идею. Я рассказала всем подругам о своей любви, заставила их прокатиться в этой маршрутке и как следует рассмотреть предмет моих грёз. Мне он казался самым красивым мужчиной на свете, и я обижалась, что мои подруги не нашли в нём ничего особенного.
– Как же можно не заметить, какой он красавец? – удивлялась я. – Посмотрите, какие у него глаза удивительные, синие, огромные, добрые-предобрые. А улыбка какая, это же прелесть что за улыбка. А руки! Сильные, жилистые пальцы, как у пианиста. Это же надо быть слепыми, чтобы не заметить, как он хорош.
Я уже знала, что моего любимого зовут Виктором, и он недавно женился. Да, представьте себе, пока я бессмысленно пялилась на него все поездки, какая-то особа женила его на себе.
Мне было очень интересно взглянуть на его жену. Мне казалось, что эта девушка должна быть просто очаровательна. Красива, нежна, добра, благородна. В моём воображении она походила на актрису из фильма «Три орешка для Золушки».
Если уж в мире существует закон четырёх рукопожатий, то в нашем небольшом городе стоит выйти на улицу и крикнуть:
– Эй, кто знает, где живёт интересующий меня человек?
И как минимум у троих окажется его адрес и телефон, а четвёртому он будет приходиться шурином или одноклассником. Я на площадях, конечно, не кричала, но потихоньку выяснила адрес Виктора и однажды вечером поехала в чужой район. Села на лавочку под деревьями и внимательно наблюдала за его подъездом. В тот вечер Виктор вернулся с работы, а через некоторое время вышел из подъезда под ручку с молодой женщиной.
Это его жена? Не может быть! Я была разочарована, раздосадована и даже немного обижена на Виктора.
Его выбор пал на совершенно вульгарную особу. Коротконогая, короткошеяя, толстая, некрасивая женщина висела на руке у самого красивого в мире мужчины. Сидевшие на лавочке бабушки оживились:
– Пошёл свою хабалку выгуливать. Это ж надо, такой парень хороший, воспитанный, добрый спутался с этой семейкой, – всплеснула руками одна из бабушек.
– Дитя ей заделал, вот и женился, – объяснили мне.
Я поняла, что жена Виктора не толстая, а беременная.
Бабушки опять заговорили между собой, и я узнала, что Витюшу воспитывала бабушка. И был он очень заботливым, внимательным и любящим внуком. И соседом был хорошим, отзывчивым, спокойным. Не пьянствовал, не водился с плохими компаниями. А нынешняя беременная жена проходу ему не давала, бегала за ним с пятого класса. И умудрилась забеременеть – проявил Витюшка слабость. Мамаша её устроила грандиозный скандал, на бабку Витюшину с кулаками кидалась.
– Эх, пропал парень, – махнула рукой старушка на скамейке, – тянула его Кузьминична, старалась, а что получилось? Теперь эти две горгоны его сгноят. Будет у них по струнке ходить и все их желания выполнять.
После этого вечера я несколько дней не ходила в институт, сославшись на болезнь. А я и вправду была как в бреду. Меня знобило, трясло, тошнило. Я понимала, что никогда никого не полюблю так, как Виктора. Больше я в его маршрутку не садилась. Позже мне кто-то сообщил, что у Виктора родилась дочка.
Прошло семь лет. Замуж я не вышла, хотя романы случались, и даже предложения руки и сердца были, но я отшучивалась, что плохая хозяйка и не хочу никому портить жизнь.
Однажды вечером я возвращалась с работы с большим букетом цветов, коллеги подарили в честь прошедшего дня рождения. Водитель маршрутки проявил заботу и открыл мне дверцу, предлагая сесть рядом с ним. Я обрадовалась, букет был солидный, а в салоне полно народа. А тут так хорошо, поеду как королева.
Я устроилась на сиденье и с благодарной улыбкой взглянула на водителя. Тут моя улыбка буквально сползла с лица. На водительском месте сидел Витюша. Он, похоже, тоже узнал меня, потому что вдруг взял за руку и сказал:
– Всё хорошо, не волнуйся.
Потом объявил пассажирам, что автомобиль сломался и дальше не пойдёт. Недовольные пассажиры вышли, а мою руку Виктор так и не отпустил. Я не понимала, что происходит.
– Я так хотел тебя увидеть хотя бы ещё раз, – сказал Виктор. – Я помнил тебя все эти годы.
«Нет, так не бывает», – подумала я. Мы с ним слова друг другу не сказали семь лет назад. Только смотрели друг на друга. И вдруг он разговаривает со мной как со старой знакомой.
Мы поехали за город, и всю дорогу не могли наговориться.
Мы рассказывали друг другу свои мечты, тайны, желания.
В моей душе поселилось ликование, за окном проплывали уже не скучные серые пейзажи, а виды Петергофа или Версаля. Конечно, мы не умчались так далеко, но моя душа обреталась именно там, витая над роскошными дворцами, изысканными фонтанами и чарующими садами.
Неожиданно маршрутка остановилась, Виктор взял мою руку и поцеловал. Потом посмотрел мне в глаза:
– Как долго я тебя ждал.
Мы проговорили почти два часа. Виктор рассказал мне о своей нынешней жизни. Сказал, что давно бы ушёл от жены и тем более тёщи. Но очень любит дочку.
– А ведь эти ведьмы мне с Анюткой не дадут видеться. Они на всё пойдут, квартиру поменяют, в другой город уедут, только бы мне отомстить. Исполнится дочке 18, сразу уйду от них. И главное, к бабушке не разрешают ходить. Всё у них какие-то дела находятся для меня. К бабушке хожу украдкой, как будто что-то плохое совершаю, – жаловался Виктор. – А если кто-то из них про мои походы узнаёт, обе орут как сумасшедшие. Перед дочкой стыдно. А она меня так любит, утешает. Говорит, папка, не обращай внимания, я, когда вырасту, заберу тебя к себе, там тебя никто не обидит. Только и ты меня с ними не оставляй.
Я только удивлялась его словам, мои родители жили дружно, к моим бабушкам мы ходили все вместе, и криков в доме я никогда не слышала. Как так можно жить в наше время, не средневековье ведь.
Мы уже собрались поехать к моему дому, родители ждут не дождутся меня к ужину. Как вдруг наши взгляды встретились, и через секунду мы уже самозабвенно целовались...
Мы с Виктором стали встречаться. Урывками, незапланированно, когда у него и у меня выпадали свободные часы. Я, конечно, была намного свободнее. Вечера и выходные я могла бы без остатка посвящать любимому. Но за Виктором велось неусыпное наблюдение. Жена и тёща знали его расписание, телефоны коллег.
Виктор изобретал причины опозданий, но сильно рисковать не мог, его женщины могли пойти на скандал с его руководством и коллегами. Тогда стыда не оберёшься.
Он придумывал поломки в машине и отправлялся её чинить прямо ко мне во двор. В выходные мои родители уезжали на дачу, и квартира оказывалась в нашем распоряжении.
В другие дни мы могли просто поехать на природу, где никто не мешал нам наслаждаться друг другом. Виктор целовал каждую клеточку, каждый миллиметр моего тела. Мы оба были счастливы до безумия.
Я даже познакомила его со своими родителями. Естественно, о том, что Виктор женат, нельзя было упоминать. Мои родители люди старой закалки и семья для них святое.
Мама и папа радушно приняли Виктора, он им очень понравился. Иногда он забегал к нам, только чтобы увидеть меня. Его сажали за стол как самого дорого гостя. Мы могли просто смотреть друг на друга, и даже это доставляло нам невыразимое счастье.
Витя дарил мне подарки. Порой это были совсем пустячки в виде плюшевой игрушки, шоколадного зайца, букетика цветов. Его расходы в семье тоже были под контролем. Но иногда ему удавалось заработать втайне от двух «горгон», и он бежал мне за подарком.
Французские духи, золотой браслет, кулон ручной работы, коллекционная кукла, красивое покрывало на диван, сотовый телефон, фарфоровая чашка с блюдцем.
Я так дорожила этими подарками, что они так и стояли у меня на тумбочке не распакованными. Мне казалось святотатством плюхаться на покрывало, пить из чашки – вдруг разобьётся, пользоваться духами, так они и закончиться могут, украшения могут потеряться.
Даже телефон лежал в своей коробочке. Каждый день я осторожно, затаив дыхание, смахивала пыль со своего иконостаса, боясь неловким движением задеть свои сокровища.
Прошёл самый чудесный год моей жизни. Однажды у тёщи Виктора заболела мама, которая жила в деревне. И его надзирательницам пришлось отлучиться на несколько дней. Взяли с собой и дочку, чего ей в городе киснуть, тем более, отец всё время на работе.
Виктор позвонил мне и срывающимся от счастья голосом рассказал о необыкновенной удаче. Он тут же взял отгулы, и вечерним поездом мы уехали в Санкт-Петербург.
Всю ночь мы лежали на полке, тесно прижавшись друг к другу, и перешёптывались. Мы не хотели терять на сон ни секунды отведённого нам времени.
Мы сняли квартирку и за все три дня так и не вышли из неё, чтобы полюбоваться красотами города. Когда возвращались домой, я утирала слёзы. Мы могли бы быть такими счастливыми не только три дня, а всю оставшуюся жизнь.
Виктор увёл меня в тамбур и поклялся, что как только его дочери исполнится 18, он разведётся с женой, и мы станем жить вместе. Осталось потерпеть всего десять лет.
– Нам несказанно повезло, что мы вообще встретились, – говорил Виктор. – Тысячи людей живут и не знают, где их половинки и понятия не имеют, что можно так любить. А тут всего десять лет, – Виктор погладил меня по голове, как ребёнка.
Я всё понимала и принимала, но рвалась к любимому всем помышлением. Поэтому, наверное, рассказывала всем подругам о своём романе. А счастье любит тишину.
Однажды воскресным днём в квартире раздался звонок. Я не ждала Витю, знала, что сегодня он будет проводить время с семьёй. Но, а вдруг его планы чудесным образом поменялись? Радостная, я распахнула дверь и невольно отступила назад. Это дало возможность жене и тёще Виктора ворваться в квартиру.
– Вот она! Ты посмотри на неё! Ни рожи ни кожи! Тощая селёдка, облезлая моль, драная кошка! – это были самые ласковые эпитеты. Остальная речь полностью была ненормативной.
Мне пришлось выслушать обвинительную речь. Меня оскорбляли, увещевали, стыдили, призывали к ответу. Я молчала.
– Кто дал им мой адрес? – крутился в голове вопрос.
Если бы в квартиру не вошли мои родители, меня бы просто избили. Но возвращение мамы и папы спасло меня от расправы.
– Что здесь происходит? – взволнованно спросила мама. – Крик ещё на улице слышен. Кто это, Машенька? Почему они так ругаются?
– А вы значит родственники этой… – дальше следовала моя характеристика.
– А вы в курсе, что она сожительствует с женатым мужчиной? Тянет с него деньги, подарки. Ведёт развратный образ жизни?
Мама медленно осела на пуфик в прихожей.
– Машенька, да что же это? Что они такое говорят?
– А вот послушай про свою Машеньку. Как она с чужими мужьями свою личную жизнь устраивает. Только не нужна она ему, Виктор уже всё осознал. Нас прислал за своими подарками, – орала тёща Виктора.
– Пусть возвращает то, что обманом из семьи украла, – подтвердила его жена.
Эти две женщины были удивительно похожи и представляли живой пример работы безумного чертёжника. Квадраты, увенчанные круглым шаром, стоящие на треугольниках.
Я метнулась в комнату, быстро побросала нераспакованные подарки Виктора в пакет и выскочила назад к разъярённым фуриям.
– Забирайте!
Женщины, ворча и злобствуя, наконец, удалились.
– Дочка, как так получилось? – спросил молчавший до сих пор папа.
– Он тебя обманул? Ты же не знала, что он женат, правда? – с надеждой спросила мама.
– Знала, – твёрдо ответила я. – Но я очень его люблю и мы поженимся через десять лет.
– А чего не через пятьдесят? – поинтересовался папа.
– Ой, Машенька, – только и произнесла мама.
Родители больше ни словом, ни намёком не напоминали мне о происшедшем. Только иногда я ловила на себе их жалостливые взгляды.
А через два дня в квартиру вошёл Витя. Мрачный, небритый, злой.
– Сильно тебе досталось? – спросил он.
– А тебе?
Я понимала, что Виктор пострадал сильнее меня. Я хотя бы могла выгнать скандалисток из дома. А ему куда деваться?
Виктор пожал плечами.
– Теперь они меня по очереди будут встречать с работы, и проверять после каждого рейса, где я нахожусь. Я не смогу пока с тобой видеться.
– А сейчас как смог прийти?
– Как самый первый раз, высадил пассажиров и поехал к тебе, – улыбнулся Виктор.
– Мне интересно, кто дал им мой адрес, – сказала я. – Кто из подруг мне так сильно позавидовал, что пошёл на подлость.
– Машуль, ты только не обижайся.
Они меня вынудили. Прижали с ножом к горлу. Кто она? Где она?
Я долго молчал, полчаса, наверное, ничего не говорил. Но ты же их видела. Я не смог больше партизанить. Ты меня прости.
Я онемела. Человек, дороже которого для не было на свете, отдал меня на растерзание двум голосящим бабам. Только потому, что боялся их гнева. Что бы, интересно, они могли с ним сделать? Пытать раскалённым утюгом? Посадить в карцер, поставить на горох? А может, они пригрозили ему, что не станут с ним неделю разговаривать? И Виктор, испугавшись жестокого наказания, легко предал меня.
– Уходи, – я открыла дверь.
Виктор потоптался немного в прихожей и ушёл. Я ждала его звонка, думала, что он найдёт слова, объясняющие его поступок. Но он больше не позвонил.
Выйти из коматозного состояния мне помогли родители, подруги и антидепрессанты.
Прошло несколько лет, в случайной компании мы разговорились с девушкой, которая, как оказалось, жила в доме Виктора. Я сказала, что в этом доме есть знакомая семья.
– Нет там уже никакой семьи, – сказала девушка. – Виктор уже давно ушёл от своей мымры. Живёт с поварихой. Говорят, его новая пассия – точная копия прежней.
Вот, значит, как… Ко мне боялся уйти, а к поварихе ушёл. Прям как в книге про Муму. Утопил собачку и сразу нашёл в себе силы бросить барыню. Чтобы получить свободу, надо пожертвовать самым дорогим, что у тебя есть. И тогда «закон и порядок» теряют над тобой власть.
Но это уже лирика, я по-прежнему стараюсь обелить Виктора в память о самом прекрасном, что случилось со мной в жизни.
Фото: pexels.com/ru
