Я никогда не задумывался о том, что моя семья немного неправильная. Хотя какая семья считается эталоном, я тоже не размышлял.
У моей соседки по площадке Ленки не было отца, зато бабушек и дедушек хватало с избытком. У Толика из второго подъезда не было бабушек и дедушек, зато имелось трое братьев. Семья Ивановых жила без детей, воспитывая большую собаку с красивым именем — Изольда Тихоновна. Одиночество бабы Кати скрашивала маленькая ласковая кошечка Муся.
То, что я рос без матери, довольствуясь компанией папы и бабушки, меня не смущало. Я думал, что в жизни так распределено: есть брат, но нет деда. Есть собака — нет ребёнка; есть отец, но нет матери. У человека же не может быть полный комплект всех родственников в доме.
Я так думал, пока в пять лет не попал в гости к новой приятельнице Олечке. Получил я приглашение посетить её семью случайно — в этот период меня отдали в детский сад.
— Парень совсем жизни не знает, — сокрушался папа. — Держится за твою юбку, а ты таскаешь его по своим приятельницам. Он слушает там всякую ерунду. Вместо того чтобы с мальчишками в солдатиков играть и девчонок за косички дёргать, он познаёт, каким кремом лицо мазать, а каким — коржи для торта. Знаешь, что он мне вчера заявил? «Папа, надо обязательно брить ноги, а то будешь как тётя Эля, на которую без слёз не взглянешь».
Отцовское терпение окончательно лопнуло, когда я, увидев, как он возвращается с работы, громко прокричал на весь двор: «Привет, козёл!»
И сколько бабушка потом не доказывала ему, что это из мультфильма про козлят, что никакого отношения к её разговорам с подругами о мужчинах не имеет, папа был непреклонен. Ребёнок должен расти среди сверстников.
В саду я и подружился с Олечкой. Однажды папа с бабушкой что-то напутали в своём расписании и за мной никто не пришёл. Я сидел, испуганный, перед разгневанной воспитательницей и собирался сказать, что дойду сам, но позорно разревелся. Бабушка Олечки предложила мне пойти к ним и дождаться родственников.
В квартире Олечки кроме неё проживали её мама и папа, бабушка с дедушкой, сестрёнка с братишкой и кошка с собакой. В тот момент я почувствовал себя колдуньей Гингемой, которой на голову рухнул домик Элли. Мир перевернулся: оказывается, можно иметь большую семью! И наличие бабушки и отца совсем не исключает наличие мамы и дедушки.
От Олечки меня забрал отец. Всю дорогу я молчал, обдумывая своё открытие, но только дома приступил к допросу:
— У меня была мама? Где она? Почему она живёт не с нами? Кто моя мама?— вопрос, который никогда меня не волновал, стал наиважнейшим.
М не стало страшно: а вдруг моя мамочка умерла, как у несчастного мальчика из соседнего дома, и его забрали совсем незнакомые люди. Я слышал, как об этом судачили женщины на лавочке.
— Твоя мать была космонавтом… — начала было бабушка.
— Мама, — закричал отец. — Я бы попросил тебя не ёрничать. Ты знала, что рано или поздно Пашка нас об этом спросит, могла бы и подготовиться. Сынок, — обратился он ко мне. — Мама не захотела с нами жить, так иногда бывает. Ей лучше без нас. Она не хочет, чтобы мы её искали. Вот всё, что ты должен знать.
— Я хочу её увидеть! — кричал я. — Вы никогда про неё не говорили, я думал, что её не было, а она есть. И живёт где-то без меня. Какая она, моя мама?
— Сынок, прости, у нас даже фотографий её не осталось, — печально сказал папа и добавил чуть слышно: — Благодаря твоей бабушке.
Бабушка фыркнула:
— Была бы красотка, я бы ещё подумала.
С того дня я стал очень внимательно прислушиваться к разговорам взрослых, ловить каждое слово, которое могло вывести меня на след мамы.
— Пашка про мать спросил, — шёпотом сказала в трубку бабушка, думая, что я играю в своей комнате. — А что я могла ему сказать? Что мой сын рохля и тютя, женился на первой встречной? Ты же помнишь, сколько крови она у меня выпила, деревенщина неотёсанная! Хорошо, что Пашка в нашу породу пошёл. Ну и моё воспитание, само собой.
Я напрашивался в гости к бабушкиным подругам как можно чаще, вдруг кто-то заведёт разговор про мою маму. Спросил про маму у тёти Гали, нашей близкой родственницы, к которой меня иногда подкидывали на выходные.
Она покраснела и сказала:
— Твои мама и папа решили, что им лучше жить отдельно.
— А меня они спросили? — я поднял на тётю Галю глаза, полные слёз. — А как мне лучше, им не интересно?
Тётя Галя суетливо принялась совать мне в руки шоколадные конфеты и преувеличенно громко рассказывать, как мы с ней пойдём в цирк.
Она посадила меня на диван, дала чашку с чаем и вазочку с печеньем и включила мультики. А сама пошла в другую комнату к бабушке Зине, старенькой и почти глухой. Поэтому их разговор я слышал.
— Мальчишка спрашивает, где мамка его, — говорила тётя Галя.
— А ты что? — кряхтела тётя Зина.
— А что я? Пусть сами разбираются. Не могу же я сказать, что Людка невестку со свету сжила. Сына жены лишила, а внука — матери.
Я был хоть совсем маленьким, но не глупым мальчиком. Понял, что бабушка мою маму не любила, и это из-за неё моя мамочка вынуждена была меня бросить. И теперь она, бедная, всё время плачет и думает о своём мальчике, с которым её разлучили.
Я представлял себе, какой была моя мама. Рассматривал себя в зеркале, уверяя себя, что похож на неё. Потому что с папой у меня было мало сходства. Лишь волнистые волосы, которые передались отцу от бабушки, а мне от него.
Волосы доставляли всем членам семейства много беспокойств. Бабушка сама составляла для мытья волос шампуни и отвары для ополаскивания. И жаловалась подругам, что не может сделать себе модную и стильную стрижку, — структура волоса не позволяет.
Папа подходил к мытью волос радикально: после ванной натягивал на мокрые волосы шапку-ушанку, не давая волосам проявить буйный нрав и распределиться по голове в художественном беспорядке. Рассматривая своё отражение, я убедил себя, что моя мама была очень красивой. А услышав однажды слово «одухотворённая», я стал думать, что мама была ещё и такой.
Мама представлялась мне прекрасной принцессой, которую заколдовала злая колдунья, моя бабушка. И хотя до этого я любил бабушку и она была для меня лучшим другом, защитником, ангелом-хранителем, то теперь я стал её сторониться и злиться на неё.
Я даже стал делать всё ей назло. Снимал варежки в сильный мороз, чтобы досадить ей. Категорически не ел суп с морковкой и капустой. Больше не просил свою любимую жёлтенькую витаминку из баночки — только потому, что её купила бабушка. И принципиально грыз сосульки.
Мой протест привёл к тому, что я сильно заболел и провёл в постели больше месяца.
Когда я вернулся в садик, оказалось, что здесь многое изменилось. Во-первых, к нам пришла новая воспитательница, молодая, красивая и добрая, а наша прежняя уволилась.
Она была очень толстой, крикливой и злобной женщиной. Я побаивался её, потому что ещё в первый день Серёжка Митрофанов, с которым у нас стояли рядом кровати, поведал мне, что наша воспитательница такая толстая, потому что ест непослушных детей.
— Но ты не волнуйся, она их не жуёт, прямо так глотает, и они у неё в животе сидят, пока не исправятся.
Папа долго хохотал, когда я, трясясь от страха, поведал ему о нравах, царивших в садике. Он объяснил мне, что Серёжка всё придумал, но все же я опасался близко подходить к Ирине Николаевне и старался в её смену вести себя тише воды. Так что её отсутствие наполнило мою жизнь райским блаженством.
Во-вторых, уволился наш дворник и по совместительству сторож дядя Петя. Он был весёлым и непредсказуемым. Я любил его за то, что он хорошо относился ко всем ребятишкам. Не кричал, когда мы, расшалившись, кидались листьями из кучи, которую он собрал. Показывал разные трюки с метлой — к неудовольствию наших воспитателей. Иногда громко храпел в беседке, и мы всей группой не могли его добудиться.
Теперь же вместо дяди Пети двор мела полная женщина с невыразительными, пустыми рыбьими глазами. Она не обращала на нас внимания, и наши прогулки утратили привкус радостного ожидания чего-то интересненького. Как и вкус лимонных карамелек, которым втихаря угощал нас дядя Петя.
Когда вечером за мной пришёл папа, то, увидев нашу улыбающуюся Ирину Николаевну, замер.
– Это наша новая воспитательница, – поведал я застывшему папе. Меня распирало от гордости. Как будто я самолично принял Ирину Николаевну на работу.
– Она тебе нравится? – пришёл в себя папа.
– Она добрая, как Белоснежка, умная, как Мальвина и трудолюбивая, как Золушка, – я как смог охарактеризовал новую наставницу.
– В общем, сказочно хороша, – согласился папа.
С тех пор в детский сад за мной папа стал приходить без опозданий. Он подолгу застёгивал мне курточку, подробно расспрашивал Ирину Николаевну о моём поведении, аппетите, творческих успехах.
– Ирина Николаевна у нас всем ребятам нравится, – делился я с папой. – Знаешь, какая борьба идёт, с кем она за руку выйдет на улицу? Но она чаще всего меня выбирает.
И это было истинной правдой. Воспитательница брала с собой девочку и мальчика и шла с ними впереди группы.
Девочки всё время менялись, а меня она неоднократно выбирала в свои спутники, чему завидовали остальные мальчишки.
Папа стал всё чаще работать по выходным, бабушка тоже менять свои планы не хотела, и меня забирала к себе тётя Галя. Однажды мы с тётей Галей решили съездить в центр города прогуляться.
– Буду приобщать тебя к светской жизни, – смеялась она. – Погуляем, съедим по пирожному.
Тула тёти Гали состояла из кошек и собак. Они вылезали изо всех подворотен и подвалов, смотрели голодными глазами, теребили за подол, жаловались на жизнь. Покормив всех нуждающихся, мы поехали домой. Я рассматривал пейзажи за окном, как вдруг заметил своего папу и Ирину Николаевну – они шли по тротуару, взявшись за руки, счастливые и довольные.
Ох и ничего себе! Ирина Николаевна водит за ручку даже наших пап! Вернувшись домой, я первым делом сообщил бабушке о своём открытии. Бабушка выслушала меня с каменным лицом.
Когда папа поужинал, бабушка увела его в свою комнату. Я прильнул к двери, разговор шёл на повышенных тонах.
– Мама, оставь меня в покое, – просил папа. – Я хочу быть счастливым, прекрати вмешиваться в мою жизнь.
– Вадик, разве я тебе когда-нибудь давала плохие советы? – громко возмущалась бабушка. – Я всю жизнь только и делаю, что исправляю твои ошибки.
– Мама, мне не нужна твоя корректура, не надо вносить правки в мою жизнь, – устало сказал папа.
Из дальнейшего разговора я понял, что бабушка не разрешает папе ходить за ручку с нашей воспитательницей. И тут меня осенило. Ирина Николаевна – моя мама. Недаром она такая же красивая и умная, как и я.
Мамочка нашла меня и хочет вернуть, а злая бабушка не разрешает папе с ней общаться. Я тихонько оделся и рванул в детский сад. Сейчас я скажу ей, что согласен жить с ней и пусть заберёт меня от противной бабушки.
Мне не пришло в голову, что воспитательница и по совместительству моя мама ночует у себя дома. Почему-то я думал, что она сидит в комнатке нашей группы и ждёт меня. И наверняка плачет.
На улице было темно и холодно, но я бесстрашно бежал к своей найденной мамочке. Благо сад был недалеко. Я добежал до ворот, дёрнул за ручку калитки, но дверь не открылась.
Я стал стучать кулаком и кричать:
– Мама, мама!
Ответом мне был лай собаки. Я стал замерзать, потому что оделся кое-как. Тёплые штаны, рукавички и шарф остались дома. Кроме того, огромная собака, растревоженная моими криками, прибежала на мой зов. Со мной не было тёти Гали, умевшей разговаривать с бездомными собаками, поэтому животное напугало меня до полусмерти. Я захлебнулся криком и думал, что настал мой последний час, как калитка щёлкнула.
– Что тут у вас? – пробурчал недовольный голос. – Пашка? Ты что тут делаешь? – Тон дворничихи переменился. Она схватила меня на руки.
– Пашка, голубчик, ты зачем здесь? Где твой папа? Бабушка? Что-то случилось?
Я ревел, тётка тормошила меня. Она привела меня в свою комнатку, вытерла слёзы и сопли, успокоила, баюкая и прижимая к себе. Потом отпаивала горячим чаем со смородиновым вареньем и с улыбкой смотрела, как я пью ароматный чай и отхожу от пережитого.
– Ой, что это я! – спохватилась дворничиха. – Твои-то, поди, с ума сходят, надо им позвонить. Она куда-то ушла, а я, разморившись, положил голову на руки и уснул за столом.
На следующий день я в садик не пошёл. Я лежал в кроватке, куда ночью положил меня папа, принеся из садика, а бабушка ходила мимо и ворчала:
– Куда ты ночью помчался, малохольный? Ты лунатик у нас, что ли? Перепугал нас до смерти!
– Я к маме ходил, – сказал я с вызовом. – С ней теперь буду жить.
Я думал, что бабушка начнёт кричать, но она ошеломлённо смотрела на меня.
– Кто тебе сказал? Она? Ведь просила как человека, издалека смотри, а руки свои не протягивай. Не трепли парню нервы.
– Сам догадался, – важно сказал я. – Мы с ней похожи, как две капли воды.
Как ни зла была бабушка, но услышав мои слова, расхохоталась.
– Да не дай Бог, Пашка, тебе такого сходства.
Весь день я дулся на бабушку и разрабатывал план следующего побега. А вечером, покормив папу, бабушка сказала:
– Раз все всё знают, надо Павла познакомить с его матерью. Теперь от неё так просто не отделаться.
– Ура! – закричал я. – Нас знакомить не надо, мы уже сами познакомились. Мама просто переедет к нам, и у нас будет правильная семья.
Бабушка запричитала:
– Святые угодники! Сам не понимает, о чём говорит.
Вечером следующего дня я ждал визита Ирины Николаевны, вернее, моей мамы. В сад меня не пустили, потому что ночная прогулка не прошла бесследно: я затемпературил. Бабушка причесала меня, старательно приглаживая волнистые волосы. По словам папы, я стал похож на приказчика в лавке. Мне это очень польстило, приказывать мне нравилось, правда, мне не разрешали это делать даже в мой день рождения. Прозвенел звонок, и я бросился к дверям.
– Мама! – крикнул я и осёкся. На пороге стояла тётя, которая работала у нас дворником и сторожем. Она держала в руках плюшевого мишку.
– Здравствуй, сынок, – обратилась она ко мне. – Я так рада, что ты захотел меня видеть. Я специально в садик устроилась, чтобы смотреть на тебя хоть издали.
Я попятился.
– Разве моя мама не Ирина Николаевна? – обратился я к взрослым и заплакал.
Меня бросились успокаивать, а бабушка всё переспрашивала:
– А ты не знал ничего? Оксана тебе ничего не сказала?
Оказывается, мою маму звали Оксаной. Потом, конечно, я привык к ней, даже полюбил её очень сильно. А когда я повзрослел, она рассказала, что познакомилась с моим папой в деревне, куда он приехал как дачник.
– Папка твой такой скромный был, затюканный даже, – говорила она. – Но очень добрый, воспитанный. Со всеми девчонками на вы. Я влюбилась в него сразу. Да и он ответил взаимностью…
Когда моя мама поняла, что беременна, поехала в город: адрес своего возлюбленного она знала, папа не скрывался, писал ей письма. Бабушка согласилась на свадьбу, скрипя зубами, но всё время давала невестке понять, что она никто и звать никак.
Когда мне исполнился год, бабушка вынудила мою маму уйти из дома.
– Я решила, что тебе без меня будет лучше, – говорила мама, вытирая слёзы. – Вырастешь таким же воспитанным, как и твой отец. А я тебя только позорить буду. Да и правду сказать, стала я с горя тогда злоупотреблять спиртным. Грустно мне было, одиноко в городе. В общем, сама виновата, что говорить. Не боролась за своё счастье.
Папа с Оксаной не остался, он женился на Ирине Николаевне, и у меня появилось целых две мамы. Я очень их люблю, как и свою младшую сестру, и думаю, что правильная семья та, где все счастливы.
Автор: Павел С.
