Алёна С.
С Милой мы познакомились в песочнице. Вернее, куличики из песка лепили наши дети, а мы наблюдали за ними. Я тогда впервые пришла с Андрюшкой в этот дворик. Наша территория возле дома была очень неудачной с точки зрения молодой мамочки.
А вот автолюбителям повезло, они могли ставить свои машины, где им заблагорассудится. И очень скоро от песочницы и незамысловатой горки для детишек не осталось и следа. Кругом располагалась одна сплошная автостоянка.
Очень расстроенная таким обстоятельством, я случайно набрела на маленький тихий дворик пятиэтажного дома, где в тени раскидистых деревьев находилась песочница с золотым песком, качели, горка и даже деревянный автомобиль.
Несколько мамочек гуляли с детьми и с удовольствием сплетничали. Я направила сына в песочницу и встала поодаль от группы поддержки младенцев. Новые знакомства в мои планы не входили, я просто хотела, чтобы Андрюшка поиграл со сверстниками и увидел, что на свете есть много интересного, а не только унылый двор, заставленный железными конями.
Рядом со мной остановилась женщина очень приятного вида. Симпатичная, скромно, но со вкусом одетая. Я вспомнила, что видела её раньше. Когда мы с сыном были на первом осмотре в поликлинике, она вышла из кабинета врача вместе со своим ребёнком и очень приветливо мне улыбнулась.
Прошло несколько месяцев, но я очень хорошо запомнила её ласковый взгляд, брошенный на Андрея, и жёлтый трикотажный костюм. «Похоже, она его не снимает», – некстати промелькнуло у меня в голове.
– Какой у вас красивый мальчик, – улыбаясь, обратилась ко мне молодая женщина. – И такой самостоятельный. Столько уже налепил из песка, трудится, не покладая рук.
Надо ли говорить, что эта незнакомка тут же стала возглавлять список самых приятных людей планеты. Мы разговорились, и к концу прогулки были уже хорошими друзьями.
Её сынишка Серёжа был старше Андрюшки на три месяца, и мальчишки тоже очень быстро нашли общий язык. На следующий день я с удовольствием спешила к песочнице, чтобы увидеться с Милой. Андрей тоже радовался встрече с другом. Это был его самый первый и единственный приятель. В силу возраста он ещё не имел других товарищей для игр.
– А свекровь у меня просто монстр, – рассказывала мне новая знакомая. – Она с самого начала была против нашей свадьбы. Не давала сыну благословения на брак, хотела, чтобы он женился на дочке её подруги. У той папа директор крупной фирмы, деньги не считали.
Но Сашка в меня влюбился, мы с ним в одном институте учились. Родители меня одевали, как куколку, последние деньги отдавали, ничего не жалели, чтобы не хуже других выглядела. Свекровь сначала ко мне хорошо была настроена, я ещё немножко приукрасила, что папа у меня директор завода, а мама там главный бухгалтер. Пообещала, что они Сашку и его младшего брата устроят на высокооплачиваемые должности. Будут только деньги получать и ничего не делать. На самом деле папа у меня водитель, а мама помощник бухгалтера.
Но разве это важно?
Мила с улыбкой рассказала, что дело шло к свадьбе, и её жениху было совершенно неважно, кто её родители, но когда правда случайно открылась, потенциальная свекровь устроила скандал.
– Разве это честно? – вопрошала меня Мила. – Жениться то он должен был на мне, а не на моих родителях.
Её жених сначала спорил со своей мамой, даже ушёл жить к Миле, но, в конце концов, его родственники уговорили его подождать с женитьбой. Нехорошо, мол, невеста начала семейную жизнь – с обмана.
– Мы с ним прожили в гражданском браке три года. Я забеременела, но ребёнок родился мёртвым. Девочка.
Я охала и сочувствовала.
– Свекровь мне не пособолезновала, а мне было начхать на её утешение, у меня началась депрессия. Лежала целыми днями, Сашка меня тормошил сначала, уговаривал, а потом стал отдаляться.
Ушёл к маме, потом вернулся, вроде наладилось, но тут у меня отец умер, главный добытчик в семье. Я не работала и институт бросила, когда забеременела, думала, потом восстановлюсь. Сашка после института никак не мог найти достойную работу. В общем, отец умер, сбережений почти не было, и жить стало гораздо труднее. Сашка взял тайм-аут, надо, мол, разобраться со своей жизнью. Мы не женаты, детей нет, никто никому ничего не должен. Мамаша его обрадовалась и в другой город к родственникам послала, там, типа, посытнее, и работа найдётся. Он уехал, а я поняла, что беременна…
Мила очень обрадовалась этому ребёнку, но его отцу решила ничего не сообщать, потому что толку от того ноль. Её мама пообещала во всём помогать.
– Вот такая у меня эпопея, – закончила Мила.
У меня история была попроще. Я вышла замуж, родила наследника, и все в моей семье были довольны. Я очень сочувствовала Миле и старалась помогать ей. Сидела с Серёжкой, когда ей надо было уйти по делам, занимала деньги, часто приглашала в гости.
Мила с удовольствием общалась с моими домочадцами – мужем и моими родителями, рассказывала свою историю, вспоминая новые подробности. Скоро я знала её так, будто была непосредственным участником событий.
Моя семья и приятельницы ей сопереживали, ведь у Милы из родственников была только мама, ей некому было поплакаться, и не у кого было просить помощи. Поэтому для Милы всегда были открыты двери моего дома и домов моих друзей. Мила умела располагать к себе людей. Она действительно была очень милая. Имя удивительно ей шло.
Серёже исполнилось три года, когда внезапно умерла мама Милы. Моя подруга была в растерянности. Она не работала, жила на пособие и мамины деньги. А теперь кто будет её с ребёнком содержать? Надо было срочно искать работу, но зарплаты были смешные, а рабочие дни долгими.
Мила решила поехать на заработки в столицу. Она умоляла меня взять Серёжку на полгода, пока она обоснуется на новом месте и трудоустроится.
Я растерялась, но муж и мои родители, зная непростую Милину историю, уговорили меня помочь подруге.
Оказалось, что ничего страшного в этой ситуации нет. Дети ходили в детский сад в одну группу, вечером их забирали, и они спокойно доигрывали дома. У Серёжки был абсолютно неконфликтный характер. Все знакомые звали его милым мальчиком. В этом была двойная правда. И сам приятный, и сын Милы.
Мила сначала звонила очень часто, разговаривала с Серёжкой по телефону. Он радостно лепетал в трубку и весь светился от счастья. Со временем звонков становилось всё меньше, а однажды Мила совсем пропала с горизонта.
Я не знала, что делать, обращаться в органы, подавать заявление на поиск подруги? Но мы ей совершенно чужие люди, и к тому же Серёжку у нас заберут. Я терзалась недели две, не зная, что предпринять.
Увидев на дисплее телефона имя Мила, я облегчённо вздохнула. Подумала, что Мила заболела, может даже лежала в больнице, была без сознания, но подруга очень удивилась моей бурной реакции.
– Надо же, как время бежит, – удивилась она. – Неужели две недели не звонила? Знаешь, тут совсем другой темп жизни, не обижайся. И к тому же у меня прекрасные новости. Я выхожу замуж. Встретила очень хорошего человека, и скоро у Серёжки будет папа.
Я обрадовалась, всё замечательно складывается.
– Наш Серёжка станет москвичом, – щебетала я за ужином. – Будем к нему в гости ездить, да, Андрюшка? В дельфинарий пойдём, в аквапарк. Будет вам раздолье!
Через месяц Мила приехала за Серёжкой. Мы попрощались с ним со слезами на глазах. За этот год мы очень к нему привязались.
– Мы будем приезжать к тебе, малыш, – я обняла Серёжку.
Прошло две недели, я пыталась звонить подруге, чтобы узнать, привык ли Серёжа к новому месту и новому папе, но она отвечала односложно, и понять что-то было трудно.
– Приеду, всё тебе расскажу, – ответила она как-то и действительно приехала через пару дней вместе с Серёжкой.
Когда мои восторги по поводу встречи с милым мальчиком утихли, Мила сообщила, что её котик с Серёжкой знакомиться не захотел, как она его ни уговаривала.
– Понимаешь, он своего ребёночка хочет, а тут в доме появляется чужой мальчик. Ему нужно время, чтобы привыкнуть, уж очень я быстро Серёжку привезла.
– А как надо было? По частям? – не выдержала я.
– Мы могли бы приезжать к вам, брать его на несколько часов, Глеб бы привыкал потихоньку, это называется адаптация, – пояснила Мила. – Прошу тебя, не губи нашу семью на корню. Возьми Серёжку на время, а мы с мужем обязательно приедем, погуляем в парке, сходим в кафе. В следующий раз пообщаемся чуть подольше, и так шаг за шагом Глебушка постепенно привыкнет к нему.
Главное в этом деле – постепенность, – объяснила Мила. – Нельзя с бухты-барахты сводить двух незнакомых людей. Последствия непредсказуемы.
– А когда возьмёте Серёжку, сначала содержите его в отдельной комнате, иногда разрешая посещать другие, но сохраняя привилегии тех, кто давно живёт в доме, – присоединился к разговору мой муж. – Знакомь его с новым папой осторожно: у твоего котика должно быть достаточно места, чтобы спрятаться и убежать. Можно ещё потереть Серёжку тряпочкой и потом обтереть ею стены в комнатах, пусть муж привыкнет к новому запаху.
Мила поняла его сарказм.
– Вот ни разу не смешно, – обиделась она. – Не хотите брать Серёжку, так и скажите.
– Пойдём, мой друг, смотреть мультики, – мой муж взял Серёжку за руку. – Пока мама тебя в приют не определила.
– Вот спасибо, – просияла Мила. – Не сомневайся, я всё устрою. В следующие выходные мы у вас.
Но ни в следующие выходные, ни позднее она с мужем так и не появилась. Серёжка уже привык к нам и не спрашивал то и дело про маму. Окружающие считали, что у нас двойняшки, забыв, что сначала у нас был всего один ребёнок.
Мила иногда звонила и рассказывала о слабом здоровье мужа, о том, что ей некогда выдохнуть, столько дел и забот.
– Как там Серёжка, вас не очень напрягает? – интересовалась она напоследок. – Я его в московскую школу оформлю, потерпите немного.
Серёжке исполнилось семь лет, но Мила не спешила его забирать.
– Наверное, в московские школы с десяти лет берут, – ухмылялся мой муж. – Дворяне.
– Ничего, в институт надо будет поступать, его Миле и отдадим, – подключался мой отец. – И Андрюшку само собой, пусть она их 15 лет тянет.
Хотя муж и отец ворчали, ничего против Серёжки они не имели. Мальчиком он был просто премилым. Не капризничал, не качал права, всегда и во всём уступал Андрею. Иногда дедушка даже ругал его за это.
– Экий ты Серёжка бесхребетный. Андрюшка у тебя машинку отобрал, а ты смирился. Ты же её первый взял, а он из вредности отбирает. Спрячь машинку за спину и не отдавай. У тебя первичное право собственности.
– Ничего, дедушка, мне не жалко, – отговаривался он.
Дедушка разводил руками: – Как он жить собирается с таким характером?
– Папа, все вокруг знают, что он очень милый мальчик. Что в этом плохого?
Однажды Мила позвонила и, рыдая, объявила, что с Глебом она рассталась. Слабое здоровье не помешало ему уйти к другой женщине.
– Теперь опять по новой надо начинать жизнь строить. Что же мне так не везёт? – убивалась Мила. – Пусть Серёжа у вас ещё чуть-чуть поживёт.
Я вздохнула, никто из нашей семьи уже и не надеялся, что Серёжка будет жить в Москве. Но никто уже этого и не хотел, мальчик стал нам родным.
Серёжа спокойно разговаривал с мамой по телефону, не плакал, не просил его забрать.
Однажды в нашей семье случилось несчастье, мне кажется, именно оно послужило спусковым крючком к последующим драмам. Маме стало плохо на улице, она упала, но, к счастью, нашлись милосердные прохожие, и очень скоро она очутилась в больнице. Инфаркт.
Всё обошлось, мама быстро пошла на поправку и вернулась в строй. Я живописала Миле картину происшествия, она охала и вздыхала, а спустя время стала жаловаться на головокружение:
– Я бы и рада Серёжку забрать, но такая напасть, стала падать на улице.
Теперь два раза в месяц я выслушивала душераздирающие истории о Милиных падениях. Она теряла сознание, валялась у прохожих под ногами, но обязательно кто-то, в конце концов, её поднимал, и она спокойно шла домой.
– Ты к врачу ходила? – поинтересовалась я первый раз.
– Ходила, мне назначили сдать анализы, – отрапортовала подруга. – Я уже сдала.
Я долго добивалась у неё результатов лабораторных исследований, но Мила за ними не пошла. После второго падения Мила спокойно сказала, что всё в порядке, анализы сдала.
– Что врачи говорят? – добивалась я диагноза.
– А зачем к ним ходить? – удивлялась Мила.
– По-моему, она такая здоровая, что даже не может придумать себе болезнь, – предположил муж. – Повторяет то, что ты рассказала ей про свою маму. И думает, что сдача анализов – это и есть лечение.
Вскоре мне стало не до Милиных выкрутасов: у отца отнялись ноги, он слёг. Причём совсем не старый ещё мужчина. Мила, выждав немного, стала рассказывать, что у неё отнялась нога.
– А как же ты выживаешь? Ты же одна в Москве?
– Хожу на одной ноге, – заныла Мила. – А что делать? Я же одна-одинешенька, помочь мне некому.
Я перестала с ней общаться. Увидев её имя на дисплее телефона, я передавала трубку Сергею. Она его мама, вот и пусть разговаривают.
Отца мы с большим трудом поставили на ноги и тут бы облегчённо вздохнуть, но у Сергея нашли страшное заболевание. Он к тому времени учился в третьем классе. Вылечить его было можно, но нужны были деньги на дорогие лекарства. Наших сбережений и финансовой поддержки друзей не хватило. Я обратилась к Миле, попросила задействовать все знакомства в Москве и достать денег. Мила плакала в трубку и говорила, что помочь ей некому, вся надежда на нас. Но она приехала проведать Серёжку и закатила истерику, напугав мальчика.
– А как я могу быть спокойной, когда у меня ребёнок умирает, – кричала она мне, когда я почти силой увела её из комнаты сына. – Это у тебя олимпийское спокойствие, мальчик тебе никто. Как я теперь буду работать, зная о его диагнозе? Неужели нельзя было проявить великодушие и чувство такта и ничего мне не говорить?
Муж не выдержал и вытолкал её взашей из квартиры. На семейном совете было решено продать комнату в коммуналке, принадлежащую моему отцу. Нам повезло, сделка прошла быстро, лекарство приобрели, и Серёжа пошёл на поправку. Медленно, неуверенно, но пошёл. Нашему счастью не было конца.
На этом наши испытания закончились, мальчишки выросли, окончили школу. Андрей решил поступать в институт, а Серёжка пошёл работать.
Он отдавал деньги на пропитание, как сам говорил, а остальные копил.
– Вот молодец, на учёбу себе собирает, – говорил мой папа. – Не стал сидеть у нас на шее, с пониманием парень.
– Милый мальчик, – улыбалась я.
– А мне кажется, он хочет нам долг отдать за лечение, – шёпотом предполагала моя мама. – Он уже не маленький мальчик был, понимал, чем мы пожертвовали тогда для него.
Через год Серёжку забрали в армию, и мы исправно его навещали, отсылали посылки и ждали его возвращения. Мама ходила в церковь ставить свечки за его здоровье.
Серёжка вернулся из армии, мы отпраздновали его возвращение и наперебой предлагали ему дальнейшие варианты жизненного пути.
– А я уже решил, – улыбнулся наш милый мальчик. – Я тут денег скопил…
У меня на языке была речь о том, что нам его денег не надо, трать, мол, на учёбу, становись на ноги. Но говорить ничего не пришлось.
– Я к маме поеду, буду её поддерживать, пришло время отплатить за её любовь и заботу. Она меня, бедная, без отца растила, ни копейки с него не взяла, гордая. Я всю жизнь ждал момента, когда я приеду к мамочке, положу ей на стол пачку денег и скажу: «Родная моя, вот я и вырос. Теперь моя очередь тебе помогать, а ты отдыхай». Мамочка меня от смерти спасла, работала день и ночь, чтобы денег на лекарства накопить. Я помню, как она убивалась, когда я болел, из Москвы примчалась ко мне. Долг платежом красен. А вам спасибо, что приютили, дали маме возможность работать.
Мы потрясённо молчали. Я, конечно, не надеялась, что чужой ребёнок полюбит меня как родную мать, но считала, что мы стали для Серёжки настоящей семьёй. А он разговаривает с нами, как с работниками отеля, где славно провёл время, а теперь настала пора возвращаться в любимый дом.
Серёжа спокойно прошёл в свою комнату, собрал вещи в большой чемодан и сказал:
– Посидим на дорожку, у меня через час электричка.
Быстро присел на чемодан, а мы тупо уселись, кто куда.
– Ну всё, не поминайте лихом, – милый мальчик взял саквояж и бодро вышел за дверь.
Фото: 1zoom.ru
