На волне популярности сериала НВО «Чернобыль» о катастрофе снова вспомнили в России и мире. И особенно в Тульской области. Ведь туляки стали, по сути, главными героями киноленты. Это и наш земляк академик Легасов, и тульские шахтеры-ликвидаторы. А что же простые люди? Что мы помним о Чернобыле и как катастрофа коснулась нас? Myslo поговорил с жителями самых пострадавших от аварии районов Тульской области — Чернского и Плавского.
Короткой строкой
Как большинство жителей Союза, туляки узнали об аварии через три дня после того, как она произошла. В программе «Время» и газетах, наряду с огромными статьями и сюжетами о подготовке к празднованию Первомая, появилась короткая информация:
«На Чернобыльской атомной электростанции произошла авария. Поврежден один из атомных реакторов. Принимаются меры для ликвидации последствий аварии. Пострадавшим оказывается помощь. Создана правительственная комиссия».
Мало кто из обычных граждан придал значение этому сообщению. Ну, случилась какая-то авария в неизвестном маленьком городке, нам-то от этого какая печаль? На улице прекрасная погода, солнечная и тёплая — вот что важно. Можно много гулять в парке, ездить с семьёй за город, сажать на дачах картошку и морковку, собирать в полях и на опушках трогательные букетики из первоцветов.
1 мая 1986 года. Праздничная демонстрация в Туле.
С таким прекрасным настроением народ шагал в первомайских колоннах, подставляя лица солнцу и лёгкому ветерку. Когда пошёл дождь, никто ему не удивился, обрадовались даже: для будущего урожая дожди — штука полезная…
Чернский район
Виктор Данилович Волков, на момент катастрофы в Чернобыле — первый заместитель председателя Чернского райисполкома.
Виктор Волков
– Это теперь всем известно, что наш район оказался в числе наиболее пострадавших в результате аварии. Но в первое время вся информация о ней была закрытой. Где-то кого-то собирали, что-то говорили, но конкретики никакой, одни слухи. 28 или 29 апреля, точно не помню, ко мне в кабинет зашёл начальник нашей милиции, пригласил на улицу и рассказал о том, что узнал о событиях в Чернобыле. Понятно было, что ситуация очень серьёзная, но всю степень серьёзности мы не понимали…
Мы не знали, как и что надо говорить людям. Как им объяснить, почему перестали, например, принимать молоко у селян? А это ж не сто и не двести литров — 160 тонн молока в день район давал! Куда девать? Сначала сливали, поросятам спаивали, телятам. Потом нам сказали: можно перерабатывать в сливочное масло. Будто бы выяснилось, что в этом случае вредные вещества пропадают. Стали делать масло, везли его на склады длительного хранения, в шахты под Новомосковском. Мясо тоже у населения не принимали, а когда принимать начали, отправляли в переработку, на колбасу, тушёнку и пр.
В мае 1986 года под грифом «Совершенно секретно» секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев подписал постановление Политбюро, в котором на основании записки председателя Госагропрома СССР
«При забое крупного рогатого скота и свиней установлено, что обмыв животных водой, а также удаление лимфатических узлов приводит к получению пригодного для употребления мяса».
Управление бедой
– Создан был в Черни штаб во главе с председателем райисполкома Александром Васильевичем Игнатенко, все начальники районных служб были подключены, — продолжает рассказ Виктор Волков. — Напряжение огромное, информация поступает по капле, указания сверху спускают какие-то разрозненные, иногда противоречивые… К работе оперативно подключились наши местные организации — партийные, профсоюзные, комсомольские, все работники сельсоветов, милиция, гражданская оборона, работники общественных организаций и служб. Без их участия, иногда — самоотверженного, вряд ли бы справились с бедой…
Собирали население в клубах, школах, ходили по домам, объясняли, что нельзя долго находиться на улице, нельзя детям есть ягоды и фрукты из садов и огородов, грибы собирать нельзя и прочее и прочее. Работники медучреждений и СЭС проверяли продукты питания на содержание радионуклеидов, учили людей правильному проведению санобработки помещений, одежды и обуви после улицы
…Пришло указание сверху: ограничить посевы, почву должным образом обработать — произвестковать, внести калийные удобрения и пр. Где-то всё это делалось добросовестно, но далеко не везде… Май месяц же, почти все земли сельхозназначения были засеяны!
…Из общей площади района 161,4 тыс. га радиоактивное заражение затронуло 92 тысячи гектаров. Причём интенсивность была разной. Больше всего досталось, в частности, населённым пунктам Синегубово, Полтево, Щетинино, Белино, Фёдоровка, Орловка и ряду других, а в Никольском-Вяземском, Спартаке, Липицах, Тимирязево, Бредихино — всё в порядке, облако это страшное их обошло.
…Тогда много говорили про йод, который надо использовать для выведения радиации. Но как именно его использовать, люди не знали: кто-то капал в молоко, кто-то рисовал на теле йодные сетки. Оказалось, совсем другой йод нужен, «правильный», в таблетках… Но их начали раздавать массово только в июне-июле. Специалисты говорят, что если бы сразу это сделали, десятки тысяч людей смогли бы избежать онкологии и проблем со щитовидкой…
Пункт дезактивации
– На границе с Орловской областью, где в 1980 году принимали олимпийский огонь, стали строить стационарный пункт контроля и дезактивации автотехники, — вспоминает Волков. — Из Тулы прислали подполковника, очень грамотный специалист был, сильно помог! К месту перегнали 37 самосвалов, забрали бульдозер со спиртзавода — им сдвигали границы посевов поля колхоза им. Ленина, чтобы освободить место. Под свою ответственность «арестовал» щебень и песок, которые предназначались для строительства дороги. Потом из-за этого у меня с тогдашним директором Машзавода Усовым конфликт вышел, чуть до суда не дошло. Но когда он разобрался, что к чему, всё само собой урегулировалось и мы стали друзьями…
Короче говоря, к 15 мая дезактивационный пункт был готов.
Пункт дезактивации техники в Чернобыле. В Тульской области на границе с Орловской был похожий.
Сильно выручили военные из части «Тула-50», они поделились специальным порошком. Его разбавляли водой и поначалу заправляли в цистерну обычной поливочной машины и мыли транспорт, шедший через Орловскую в Тульскую область. Потом, довольно быстро, площадку заасфальтировали, подвели туда свет, сварили 35-метровую эстакаду, привезли две стационарные ёмкости по 75 кубов каждая, закачивали туда воду, добавляли порошок и более эффективно мыли с помощью инженерного оборудования…
На пункте круглосуточно посменно дежурила милиция, оперативные группы СЭС.
Кстати, всем выдали персональные дозиметры… Подносил его несколько раз к обуви или одежде, так он обтрещался весь!
По итогам проверки наш пункт дезактивации признали одним из лучших, многие автомобилисты хотели пройти обработку своих машин именно у нас. По 200-300 автомобилей иной раз стояли в очереди! В общей сложности за время работы Чернского пункта дезактивации (с мая по сентябрь) через него прошло 137 тысяч автомобилей…
Больше тридцати лет прошло, многое забылось, но хорошо помню, как ответственно, честно, буквально на разрыв аорты работали в страшные первые месяцы все, кто занимался ликвидацией последствий Чернобыльской катастрофы. Низкий им поклон!
Долгое эхо. История Татьяны Луценко, Плавск
– 1986 год. Школьники нарядные, красивые вышли на парад 9 Мая в Плавске. Солнце, жара. Микрорентген, как потом выяснилось, немерено — что-то около полутора тысяч… У родителей, когда они узнали об этом, возникло чувство ужасной злости: «Как же так? Почему людей не поставили в известность о смертельной опасности? Ведь дети были в лёгкой одежде, да и вообще зачем было выводить их на улицу, под губительные лучи радиации?»
Никакой внешне заметной деятельной суеты не наблюдалось и спустя некоторое время, когда всем стало известно про взрывы на ЧАЭС, ни бригад дезактивации в спецкостюмах с аппаратурой, ни чего-либо подобного вблизи населенных пунктов. Ходили слухи, что в поля выезжали дозиметристы, что измерялся фон под сливами с крыш у домов, у подъездов, на территории детского сада, школы.
В песочнице у нашего дома намеряли 900 микрорентген… На территории детсада вроде бы собирались снимать 60-80 см грунта, но не помню, сделали это или нет.
Людей для какого-либо оповещения или разъяснений НЕ СОБИРАЛИ. Привозили и раздавали сгущенное молоко, что-то еще из продуктов. Опять же в разговорах передавалось, что НЕ РЕКОМЕНДУЕТСЯ (кем — неизвестно) собирать урожай (особенно черной смородины) со своих садово-огородных участков.
Раздавали и советовали принимать йодсодержащие препараты. Проводили всеобщую диспансеризацию, тогда еще нормальную, а не такую, формальную, как сейчас. Но чтобы что-то у кого-то выявили — не помню. Возможно, не говорили.
Запретили сжигать (это действует и сейчас, но у себя на участках люди всё же жгут — а кто вывозить будет?) собранный мусор и листву при уборке улиц и территории школы. Перестали организовывать школьников для шефской помощи совхозам и колхозам в полях «на колосках» и при уборке свёклы, картофеля.
Коллеги вспоминают, что на короткое время, почти сразу после катастрофы, на рынке появились в продаже дефицитные комплекты постельного белья.
У людей возникли предположения: а не мародёры ли привезли их из Чернобыля? Тогда много говорили и писали о случаях мародерства в «зоне отчуждения»…
…В последнее время (с год назад) многим поселениям Плавского района изменили статус с «территория с правом отселения» на «территория с льготным социально-экономическим статусом», то есть зона №3 стала зоной №4. Это, например, меньшие суммы выплат по ЧАЭС: с 600-800 рублей в месяц до 200-400.
Плавск.
Плавский район, наверное, единственный, который оказался не в фокусе интересов инвесторов, — аукается статус чернобыльской «зоны». Да и свою продукцию (которая сейчас, по вроде бы официальным замерам, имеет допустимые показатели) реализовывать ОЧЕНЬ ТРУДНО.
Проверка уровня радиации в Плавске, 2015 г.
На момент аварии мы жили с семьёй в посёлке Молочные Дворы. В 1989-м у сына (1985 г. р.) диагностировали нарушение формулы крови, у дочери (1979 г. р.) — 2-ю степень щитовидки. Анализы и обследование через десятые руки проходили в Курчатовской лаборатории при АЭС. Врачи сказали: чем быстрее увезёте их из «зоны», тем лучше. Уехали в 90-х на мою родину, в небольшой городок Курской области. Бросили квартиру, тогда еще ее нельзя было приватизировать, плюнули на карьеру…
А у вас есть свои истории о последствиях Чернобыльской катастрофы? Делитесь в комментариях!
