Гостайны в сумках
Что везти продавать на рынке в Польше — каждый решал сам. У каждого уважающего себя челнока была своя «мулька», которую он открывал только близким друзьям. У меня, например, долгое время это оставались модельки военных машин — они продавались в детских магазинах. Если выложить их в ассортименте, то сметалось всё буквально в считанные часы. Как-то на таможне один бдительных охранник границы копался руками в глубинах моей сумки и нащупал нечто непонятное.
- Это что? — спросил он.
- Военные машинки, — брякнул я.
И как-то не подумал, что сочетание «военные машинки» мы с ним можем понимать по-разному.
С алчным видом таможенник выгреб со дна заветную коробочку и непонимающе уставился на меня.
Конечно, танк Т-34 когда-то и являлся страшной военной тайной, но те времена давно канули в Лету, да и не в таком значительно уменьшенном виде. Разочарованию не было предела. Впрочем, внакладе он всё равно не остался.
Обычно по прибытии в Брест проводник бежал вперёд и узнавал таксу.
В среднем это было 7 долларов с носа — в те инфляционные времена не такой и маленькая сумма. А с польской стороны как-то, помнится, ездил такой аккуратненький кар вдоль прибывающего состава — собирал практически узаконенную дань в бутылках водки с каждого купе. Водка аккуратно складывалась в пластмассовые ящички, ящички — на кар, и неспешно увозилось всё в неизвестном направлении. А вот фотообои с изображением мостов Манхэттена, которые мне по блату дали в издательстве, тогда ещё называвшемся «Коммунар», не пошли — практически всё привез обратно. Поляки предпочитали природные пейзажи, и особенной любовью у них пользовалось озеро Рица.
Ромашки спрятались
Ещё, помнится, возил пластмассовые цветы — обычнейшая дешёвка, которой были забиты все галантерейные магазины. Ядовитого зелёного цвета дурацкие ромашки с кругляшом между лепестками цвета детской неожиданности. Их я скупал в магазине в Дубне.
Поскольку все тульские магазины коллегами челноками уже были окучены до пустых полок, приходилось совершать дальние выезды.
В районах ещё можно было прикупить чего-нибудь ценного. Так, в Одоеве купил целую коробку дверных глазков. Думал, в царстве капитала они пойдут на ура. Не тут-то было. В Польше уже были популярны панорамные глазки: они давали больший обзор. В итоге привёз всю коробку назад, валялись с полгода дома.
Но вернёмся к пластмассовым ромашкам. Когда брал, ещё засомневался, насколько такая красота будет востребована там, в Европах. Однако рекомендации были от очень надёжного человека, к шуткам не склонного.
1986 год – в это время зародилось «челночное движение» вместе с перестройкой и открытием границ.
Дома в целях экономии места аккуратно разобрал их по листику, на месте потом собрал, но как-то неудачно. Листики елозили по стебельку самым бессовестным образом, и ромашки существенно теряли в товарном виде. В Дубне они выглядели лучше. Впрочем, в своей привлекательности они ведь изначально вызывали сомнения. Сначала никто из лениво прохаживавшихся потенциальных покупателей на них даже не смотрел. Пришлось сбавить цену вдвое, но об этом так никто и не узнал, озвучивать её было некому. И вдруг некая пожилая покупательница заинтересовалась моей безделушкой, покрутила с интересом в руках. Пока крутила, подошла ещё одна. Цена достаточно быстро вернулась на прежние позиции, но спроса это не уменьшило. За пластиковой дребеденью выстроилась очередь. Достаточно внушительная сумка к удивлению моему и моих соседей опустела на глазах.
Цветочки те запомнились ещё и тем, что сосед мой на том сельском рынке в окрестностях Кракова продал резиновую лодку, и был весьма доволен. До тех пор, пока не вспомнил, что в лодке была спрятана одна из двух бутылок водки, предназначенных для продажи. Можно представить себе радость пана, когда дома он вдруг обнаружил, что такую удачную покупку ему ещё и будет чем обмыть. А вот сосед расстроился. Чтобы как-то повысить настроение, мы распечатали его вторую бутылку, после чего позитивности и душевного тепла у обоих в самом деле прибавилось.
Ностальгия
Ещё в качестве необычного товара мне как-то посоветовали торговать горчичниками. Товар у нас копеечный, и риск казался небольшим. От большого ума приобрёл сразу штук 500 — кутить так кутить!
Однако горчичники не интересовали в этой стране никого. То есть совсем никого!
Я прикладывал все свои артистические способности, показывал, как умираю от высокой температуры, болит голова, и последнее средство — это срочно наставить на все места горчичников, тогда всё пройдёт. Мне сочувствовали, в чем-то даже соглашались, но бездушно уходили с пустыми руками.
Дикий народ! Не знали такого доброго, народного средства лечения, как горчичники на грудь. Не эти, нынешние, с бумажкой по обе стороны, а старого доброго советского лечебного средства, когда по раскрасневшейся груди надо было после окончания процедуры поскрести полотенцем, чтобы снять остатки горчицы. И сколько ни объясняй, что действенней горчичников ничего ещё на свете не придумано, бесполезно.
2,5 млн людей в России в середине 90-х годов занимались челночным бизнесом.
Пришлось всю эту огромную пачку везти домой. Слава Богу, зимы ещё были что надо, так что запас был кстати.
Нет, вру! Три штучки (не десятка, штучки) всё же были куплены. Один горчичник взял какой-то пан — попробовать, что это такое. И ещё два — некая бабушка — божий одуванчик. Она когда-то жила в России и захотела вспомнить Родину.
Памятники челнокам установлены в нескольких городах России. На фото скульптура в Екатеринбурге
